Франс, Анатоль

Анатоль Франс
Anatole France
Имя при рождении:	Франсуа Анатоль Тибо
Место рождения:	Париж, Франция
Место смерти:	Сен-Сир-сюр-Луар, Франция
Род деятельности:	прозаик литературный критик
Жанр:	новелла, роман
Премии:	Нобелевская премия по литературе (1921)

Анато́ль Франс (фр. Anatole France; настоящее имя — Франсуа́ Анато́ль Тибо́, François-Anatole Thibault; 16 апреля 1844 года, Париж, Франция — 12 октября 1924 года, Сен-Сир-сюр-Луар, Франция) — французский писатель и литературный критик.

Член Французской академии (1896). Лауреат Нобелевской премии по литературе (1921), деньги которой он пожертвовал в пользу голодающих России.

Биография

Отец Анатоля Франса был владельцем книжного магазина, специализировавшегося на литературе, посвящённой истории Великой французской революции. Анатоль Франс с трудом закончил иезуитский коллеж, в котором учился крайне неохотно, и, провалившись несколько раз на выпускных экзаменах, сдал их только в возрасте 20 лет.

С 1866 года Анатоль Франс вынужден был сам зарабатывать на жизнь, и начал карьеру библиографом. Постепенно он знакомится с литературной жизнью того времени, и становится одним из заметных участников парнасской школы.

Во время Франко-прусской войны 1870—1871 Франс некоторое время служил в армии, а после демобилизации продолжал писать и выполнять различную редакторскую работу.

В 1875 году у него появляется первая настоящая возможность проявить себя в качестве журналиста, когда парижская газета «Время» («Le Temps») заказала ему серию критических статей о современных писателях. Уже в следующем году он становится ведущим литературным критиком этой газеты и ведёт свою собственную рубрику под названием «Литературная жизнь».

В 1876 году он также назначается заместителем директора библиотеки французского Сената и в течение последующих четырнадцати лет занимает этот пост, что давало ему возможность и средства заниматься литературой. В 1913 году посетил Россию.

В 1922 году его сочинения были включены в католический «Индекс запрещённых книг».

Умер Анатоль Франс в 1924 году. После смерти его мозг был исследован французскими анатомами, которые, в частности, установили, что его масса составляет 1017 г. Похоронен на кладбище в Нёйи-сюр-Сен.

Общественная деятельность

Был членом Французского Географического общества.

В 1898 году Франс принял самое деятельное участие в деле Дрейфуса. Под влиянием Марселя Пруста Франс первым подписал знаменитое письмо-манифест Эмиля Золя «Я обвиняю».

С этих времен Франс стал видным деятелем реформистского, а позже — социалистического лагеря, принимал участие в устройстве народных университетов, читал лекции рабочим, участвовал в митингах, организованных левыми силами. Франс становится близким другом лидера социалистов Жана Жореса и литературным мэтром Французской социалистической партии.

Творчество

Раннее творчество

Роман, принёсший ему известность, «Преступление Сильвестра Боннара», опубликованный в 1881 году — сатира, в которой легкомыслию и доброте отдаётся предпочтение перед суровой добродетелью.

В последующих повестях и рассказах Франса с огромной эрудицией и тонким психологическим чутьём воссоздан дух разных исторических эпох. «Харчевня королевы Гусиные лапки» (1893) — сатирическая повесть во вкусе XVIII века, с оригинальной центральной фигурой аббата Жерома Куаньяра: он благочестив, но ведёт греховную жизнь и оправдывает свои «падения» тем, что они усиливают в нём дух смирения. Того же аббата Франс выводит в «Суждения господина Жерома Куаньяра» («Les Opinions de Jérôme Coignard», 1893).

В целом ряде рассказов, в частности, в сборнике «Перламутровый ларец» (1892), Франс обнаруживает яркую фантазию; его любимая тема — сопоставление языческого и христианского миросозерцаний в рассказах из первых веков христианства или раннего Возрождения. Лучшие образцы в этом роде — «Святой сатир» («Saint Satyr»). В этом он оказал определённое влияние на Дмитрия Мережковского. Роман «Таис» (1890) — история знаменитой древней куртизанки, ставшей святой — написан в том же духе смеси эпикуреизма и христианского милосердия.

В романе «Красная лилия» (1894), на фоне изысканно художественных описаний Флоренции и живописи примитивов, представлена чисто парижская адюльтерная драма в духе Бурже (за исключением прекрасных описаний Флоренции и картин).

Период социальных романов

Затем Франс начал серию своеобразных острополитических по содержанию романов под общим заглавием: «Современная история» («Histoire Contemporaine»). Это — историческая хроника с философским освещением событий. Как историк современности, Франс обнаруживает проницательность и беспристрастие учёного изыскателя наряду с тонкой иронией скептика, знающего цену человеческим чувствам и начинаниям.

Вымышленная фабула переплетается в этих романах с действительными общественными событиями, с изображением избирательной агитации, интриг провинциальной бюрократии, инцидентов процесса Дрейфуса, уличных манифестаций. Наряду с этим описываются научные изыскания и отвлечённые теории кабинетного учёного, неурядицы в его домашней жизни, измена жены, психология озадаченного и несколько близорукого в жизненных делах мыслителя.

В центре событий, чередующихся в романах этой серии, стоит одно и то же лицо — учёный историк Бержере, воплощающий философский идеал автора: снисходительно-скептическое отношение к действительности, ироническую невозмутимость в суждениях о поступках окружающих лиц.

Сатирические романы

Следующее произведение писателя, двухтомный исторический труд «Жизнь Жанны д’Арк» («Vie de Jeanne d’Arc», 1908), написанный под влиянием историка Эрнеста Ренана, был плохо принят публикой. Клерикалы возражали против демистификации Жанны, а историкам книга показалась недостаточно верной первоисточникам.

Зато пародия на французскую историю «Остров пингвинов», опубликованная также в 1908 году, была принята с большим энтузиазмом. В «Острове пингвинов» близорукий аббат Маэль по ошибке принял пингвинов за людей и окрестил их, чем вызвал массу сложностей на небесах и на земле. В дальнейшем в своей непередаваемой сатирической манере Франс описывает возникновение частной собственности и государства, появление первой королевской династии, средние века и Возрождение. Большая часть книги посвящена современным Франсу событиям: попытке переворота Ж. Буланже, делу Дрейфуса, нравам кабинета Вальдека-Руссо. В конце дается мрачный прогноз будущего: власть финансовых монополий и атомный терроризм, разрушающий цивилизацию. После чего общество вновь возрождается и постепенно приходит к тому же концу, что намекает на тщету изменения пингвинской (человеческой) природы.

Следующее большое художественное произведение писателя, роман «Боги жаждут» (1912), посвящён французской революции.

Его роман «Восстание ангелов» (1914) — это социальная сатира, написанная с элементами игровой мистики. На Небесах царит не всеблагой Бог, а злой и несовершенный Демиург, и Сатана вынужден поднять против него восстание, которое есть своего рода зеркальное отражение социального революционного движения на Земле.

После этой книги Франс всецело обращается к автобиографической теме и пишет очерки о детстве и отрочестве, которые впоследствии вошли в романы «Маленький Пьер» («Le Petit Pierre», 1918) и «Жизнь в цвету» («La Vie en fleur», 1922).

Франс и оперное искусство

Произведения Франса «Таис» и «Жонглёр Богоматери» послужили источником либретто опер композитора Жюля Массне.

Характеристика мировоззрения из энциклопедии Брокгауза и Ефрона

Франс — философ и поэт. Его миросозерцание сводится к утонченному эпикурейству. Он самый острый из французских критиков современной действительности, безо всякой сентиментальности раскрывающий слабости и нравственные падения человеческой натуры, несовершенство и уродство общественной жизни, нравов, отношений между людьми; но в свою критику он вносит особую примиренность, философскую созерцательность и безмятежность, согревающее чувство любви к слабому человечеству. Он не судит и не морализирует, а только проникает в смысл отрицательных явлений. Это сочетание иронии с любовью к людям, с художественным пониманием красоты во всех проявлениях жизни и составляет характерную черту произведений Франса. Юмор Франса заключается в том, что его герой применяет один и тот же метод к исследованию самых разнородных на вид явлений. Тот же исторический критерий, на основании которого он судит о событиях в древнем Египте, служит ему для суждении о дрейфусовском деле и его влиянии на общество; тот же аналитический метод, с которым он приступает к отвлечённым научным вопросам, помогает ему объяснить поступок изменившей ему жены и, поняв его, спокойно уйти, не осуждая, но и не прощая.

Цитаты

«Религии, подобно хамелеонам, окрашиваются в цвет почвы, на которой они живут».

«Нет магии сильнее, чем магия слова».

Сочинения

Список

Современная история (L’Histoire contemporaine)

• Под городскими вязами (L’Orme du mail, 1897).
• Ивовый манекен (Le Mannequin d’osier, 1897).
• Аметистовый перстень (L’Anneau d’améthyste, 1899).
• Господин Бержере в Париже (Monsieur Bergeret à Paris, 1901).

Автобиографический цикл

• Книга моего друга (Le Livre de mon ami, 1885).
• Пьер Нозьер (Pierre Nozière, 1899).
• Маленький Пьер (Le Petit Pierre, 1918).
• Жизнь в цвету (La Vie en fleur, 1922).

Романы

• Иокаста (Jocaste, 1879).
• «Тощий кот» (Le Chat maigre, 1879).
• Преступление Сильвестра Боннара (Le Crime de Sylvestre Bonnard, 1881).
• Страсть Жана Сервена (Les Désirs de Jean Servien, 1882).
• Граф Абель (Abeille, conte, 1883).
• Таис (Thaïs, 1890).
• Харчевня королевы Гусиные Лапы (La Rôtisserie de la reine Pédauque, 1892).
• Суждения господина Жерома Куаньяра (Les Opinions de Jérôme Coignard, 1893).
• Красная лилия (Le Lys rouge, 1894).
• Сад Эпикура (Le Jardin d’Épicure, 1895).
• Театральная история (Histoires comiques, 1903).
• На белом камне (Sur la pierre blanche, 1905).
• Остров Пингвинов (L’Île des Pingouins, 1908).
• Боги жаждут (Les dieux ont soif, 1912).
• Восстание ангелов (La Révolte des anges, 1914).

Сборники новелл

• Валтасар (Balthasar, 1889).
• Перламутровый ларец (L’Étui de nacre, 1892).
• Колодезь Святой Клары (Le Puits de Sainte Claire, 1895).
• Клио (Clio, 1900).
• Прокуратор Иудеи (Le Procurateur de Judée, 1902).
• Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов (L’Affaire Crainquebille, 1901).
• Рассказы Жака Турнеброша (Les Contes de Jacques Tournebroche, 1908).
• Семь жен Синей Бороды (Les Sept Femmes de Barbe bleue et autres contes merveilleux, 1909).

Драматургия

• Чем черт не шутит (Au petit bonheur, un acte, 1898).
• Кренкебиль (Crainquebille, pièce, 1903).
• Ивовый манекен (Le Mannequin d’osier, comédie, 1908).
• Комедия о человеке, который женился на немой (La Comédie de celui qui épousa une femme muette, deux actes, 1908).

Эссе

• Жизнь Жанны д’Арк (Vie de Jeanne d’Arc, 1908).
• Литературная жизнь (Critique littéraire).
• Латинский гений (Le Génie latin, 1913).

Поэзия

• Золотые поэмы (Poèmes dorés, 1873).
• Коринфская свадьба (Les Noces corinthiennes, 1876).

Издание сочинений в русском переводе

• Франс А. Собрание сочинений в восьми томах. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957—1960.
• Франс А. Собрание сочинений в четырёх томах. — М.: Художественная литература, 1983—1984.

Литература

• Лиходзиевский С. И. Анатоль Франс [Текст]: Очерк творчества. Ташкент: Гослитиздат УзССР, 1962. — 419 с.

Ссылки

• [lunacharsky.newgod.su/lib/theme/ob-anatole-franse Луначарский об Анатоле Франсе] — Подборка статей А. В. Луначарского
• Трыков В. П. [modfrancelit.ru/frans-anatol/ Франс Анатоль]. Электронная энциклопедия «Современная французская литература» (2011). Проверено 12 декабря 2011. [www.webcitation.org/65KTi5Zxt Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Франс, Анатоль

Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.