Франхти
| Франхти | |
| 37°24′48″ с. ш. 23°07′35″ в. д. / 37.41333° с. ш. 23.12639° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=37.41333&mlon=23.12639&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 37°24′48″ с. ш. 23°07′35″ в. д. / 37.41333° с. ш. 23.12639° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=37.41333&mlon=23.12639&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Страна |  Греция |
Франхти (греч. Σπήλαιον Φράγχθη) — пещера в Греции (восточный Пелопоннес), где найдены одни из самых древних следов пребывания человека в этом регионе (7600 г. до н. э.)[1][2].
Пещера была обитаема не менее чем 20 тыс. лет назад, в эпоху палеолита, а затем мезолита и неолита (столь длительная последовательность почти уникальна — в качестве аналогов можно привести культуру Бельбаши в Турции или Кониспольские пещеры в Албании). Люди ушли ок. 3000 г. до н. э. Франхти — одно из немногих мест в мире, в котором люди непрерывно жили на протяжении столь длительного периода[1]. По этой причине Франхти является уникальным источником по доисторической хронологии Греции.
Основным занятием обитателей Франхти было рыболовство. В пещере найдены кости рыб, обитающих далеко от берега, что указывает на наличие навыков мореходства[3] и сближает жителей Франхти с культурой Импрессо. Кроме того, в пещере содержатся следы керамики (сосуды для хранения зерна)[4]. Вначале люди собирали урожай миндаля, фисташек и бобовых[5], а после 10 500 г. до н. э. также овес и ячмень. После 7300 г. до н. э. в диете появилась также дикая груша[1]. Эти растения в данном регионе не растут, некоторые из них определенно имеют происхождение из Малой Азии. Предполагается, что обитатели пещеры разводили бобовые и орехи раньше, чем начали возделывать зерновые. Тем самым Франхти — место обитания древнейших земледельцев Европы.
Каменные орудия труда и оружие изготовляли из обсидиана, который добывали на острове Милос в Эгейском море[1], более чем в 100 км от берега, что так же, как и характер улова, свидетельствует о навыках навигации в открытом море. Датировка обсидиана показала, что мелосский обсидиан попал во Франхти около 15 тысяч лет назад.[6] Культурную пшеницу и домашних животных начали разводить ок. 6000 г. до н. э.
Напишите отзыв о статье "Франхти"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.mnsu.edu/emuseum/archaeology/sites/europe/franchthicave.html Archaeological Sites]
- ↑ [annals.xlegio.ru/greece/bartonek/bart16.htm До прихода индоевропейцев]
- ↑ [web.archive.org/web/20030517171616/www.tuad.nsk.ru/~history/works/HistE/v1/101.html Палеолит и мезолит]
- ↑ [www.onixtour.com.ua/books/speleo/part14.htm Homo habilis — человек умелый]
- ↑ [archive.is/20120709054543/findarticles.com/p/articles/mi_hb3284/is_n263_v69/ai_n28659395 T. Cullen, Mesolithic mortuary ritual at Franchthi Cave, Greece]
- ↑ [www.insidescience.org/research/volcanic-artifacts-imply-ice-age-mariners-in-prehistoric-greece Volcanic Artifacts Imply Ice-Age Mariners in Prehistoric Greece | Research - ISNS]
Ссылки
- Farrand, William R. 1999. Depositional History of Franchthi Cave, Fascicle 12: «Sediments, stratigraphy, and chronology». Bloomington, Indiana: Indiana University Press.
- [www.mnsu.edu/emuseum/archaeology/sites/europe/franchthicave.html Archeological history of Franchthi Cave]
- projectsx.dartmouth.edu/history/bronze_age/lessons/les/1.html
См. также
|
Это заготовка статьи о Греции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Франхти
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
