Франциск III (герцог Бретани)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Франциск III (герцог Бретани), дофин Франции
фр. François, Dauphin de France<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Франсциск III, герцог Бретани и дофин Франции.</td></tr>

дофин Франции
28 февраля 1518 — 10 августа 1536
Предшественник: Франсуа
Преемник: Генрих II
герцог Бретани
20 июля 1524 — 10 августа 1536
Коронация: 14 августа 1532, Ренн
Предшественник: Клод Французская
Преемник: Генрих
 
Рождение: 28 февраля 1518(1518-02-28)
замок Амбуаз (ныне — департамент Эндр и Луара; Франция)
Смерть: 10 августа 1536(1536-08-10) (18 лет)
Турнон-сюр-Рон (ныне — департамент Ардеш; Франция)
Род: Валуа
Отец: Франциск I
Мать: Клод Французская
Супруга: нет
Дети: нет

Франциск, дофин Франции (фр. François, Dauphin de France), также Франциск III, герцог Бретонский (фр. François III, duc de Bretagne; 28 февраля 1518, замок Амбуаз, Франция — 10 августа 1536, Турнон-сюр-Рон, Франция) — старший сын и наследный принц французского короля Франциска I и Клод Французской (фр. Claude de France, брет. Klaoda Bro-C'hall), дочери Людовика XII и Анны Бретонской.





Дофин Франции

Дофин был крещен в Амбуазе 25 апреля 1519. Леонардо да Винчи, специально приглашённый Франциском I, был ответственен за убранство замка Амбуаз. 24 февраля 1525 года при сражение у Павии, дважды раненый Франциск I был взят в плен императором Карлом V и отвезен сначала в замок Пиццигетоне, затем в Мадрид. Переговоры о выкупе короля тянулись долго; только 14 января 1526 года Франциск I подписал мадридский договор, по которому уступал Бургундию, Артуа, Фландрию, Неаполь, обязался выплачивать Англии ежегодно по 100 тыс. талеров и жениться на Элеоноре Австрийской, сестре императора. Брак этот состоялся в 1530 году (первая жена Франциска умерла в 1524 году). Также согласно мадридскому договору вместо отца при дворе короля Карла V Испанского в качестве заложников должны были находиться два его старших сына. Франциск и его брат Генрих пробыли в Испании с 1526 года по 1529 год.

Герцог Бретани

В 1524 году, после смерти своей матери Клод Французской, Франциск унаследовал от неё герцогство Бретань.

Смерть Франциска

В августе 1536 года, Франциск почувствовал недомогание после того как граф Себастьяно Монтекукколи, подал ему, разгоряченному азартной игрой, чашу с холодной водой. Дофин Франциск умер несколькими днями позже в Шато Турнон-сюр-Рон, 10 августа в возрасте восемнадцати лет.

Франциск III не состоял в браке и не имел наследника. Титулы дофина и герцога Бретани перешли к его брату Генриху.

Причины смерти

Обстоятельства его смерти казались довольно подозрительным. Франциск, как полагали многие, был отравлен.
Король Франциск I, убеждённый, что его наследник был отравлен по приказу Карла V, приказал арестовать комиссара Карла, графа Себастьяно Монтекукколи, принёсшего стакан воды дофину. Он был признан виновным и приговорён к смертной казни через четвертование, которое состоялось в Лионе. Части его тела были вывешены на воротах города.
Тем не менее, версия отравления, по мнению современных историков считается маловероятной, так как имеется достаточно доказательств того, что Франциск умер по совершенно другой причине, а именно от туберкулеза. Здоровье дофина было подорвано во время его прибывания в Мадриде.
Другие слухи приписывают смерть Франциска Екатерине Медичи. Так как дофин не сочетался браком и не был обручен, то его смерть расчистила бы путь к престолу Генриху, младшему сыну Франциска I, супругу Екатерины, а заодно и ей, поэтому она якобы и отравила Франциска.
Некоторые считали, что дофин умер от слишком утомительного увлечения любовью со своей любовницей мадемуазель де л’Эстранж.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Франциск III (герцог Бретани)"

Отрывок, характеризующий Франциск III (герцог Бретани)

Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.