Франциск I (король Обеих Сицилий)
Поделись знанием:
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
| Франциск I Francesco I<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||||||||||
| ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 4 января 1825 — 8 ноября 1830 | ||||||||||
| Предшественник: | Фердинанд I | |||||||||
| Преемник: | Фердинанд II | |||||||||
| Рождение: | 14 августа 1777 Неаполь, Неаполитанское королевство
| |||||||||
| Смерть: | 8 ноября 1830 (53 года) Неаполь, Королевство Обеих Сицилий
| |||||||||
| Род: |  Бурбоны
| |||||||||
| Отец: | Фердинанд I | |||||||||
| Мать: | Мария Каролина Австрийская | |||||||||
| Супруга: | 1. Мария Клементина Австрийская 2. Мария Изабелла Испанская | |||||||||
| Награды: |
| |||||||||
Франциск I или Франческо I (итал. Francesco I; 14 августа 1777, Неаполь — 8 декабря 1830, Неаполь) — король Обеих Сицилий с 1825 года. Сын короля Обеих Сицилий Фердинанда I. Дважды назначался отцом регентом: в 1812—1815 годах в Сицилии, и в 1820 году во время революции в Неаполе.
Содержание
Биография
Вступив на престол, Франциск I мало уделял внимания государственным делам, предоставив их своим министрам. Сам же проводил время среди своих фавориток, в забавах и пирах, окружив себя солдатами из-за боязни покушений.
Узнав о смерти короля, дипломат А. Я. Булгаков записал: «Вот не стало и приятеля моего короля неаполитанского. Спали мы с ним в Калабрии только что не на одной постели! Сколько раз спрашивал он, бывало, меня: Чем же всё это кончится, милый мой Булгаков? — А тем, принц, что король, ваш августейший батюшка, вновь заберёт себе неаполитанский престол! Вот так-то всё переменяется на свете, а нынешний король неаполитанский родился после меня. В старики записываемся!»[1]
Семья
В 1797 году Франциск I женился на Марии Клементине Австрийской (1777—1801), которая родила ему дочь:
- Мария Каролина (1798—1870), принцесса Обеих Сицилий, герцогиня Беррийская, в 1816 году вышла замуж за Шарля Фердинанда, герцога Беррийского, в 1831 году, будучи вдовой, она вышла замуж второй раз.
После смерти супруги Франциск женился в 1802 году на Марии Изабелле Испанской (1789—1848). В этом браке родились:
- Луиза (1804—1844) — в 1819 вышла замуж за Франсиско де Паула Испанского, имела одиннадцать детей;
- Мария Кристина (1806—1878) — в 1829 вышла замуж за короля Испании Фердинанда VII, в браке было две дочери, овдовев вышла замуж второй раз в 1833 году за Августина Фернандо, герцога Реансарес, имела семеро детей;
- Фердинанд II (1810—1859) — король Обеих Сицилий, был женат на Марии Кристине Савойской, имел от брака сына, после её смерти женился на Марии Терезе Австрийской, имел от неё двенадцать детей;
- Карл Фердинанд (1811—1862) — принц Капуи, в 1836 году женился морганатическим браком на Грете Пенелопе Смит, имел двух детей;
- Леопольд (1813—1860) — граф Сиракузский, в 1837 году женился на Марии Виттории Савойской-Кариньян, имел дочь умершую в детстве;
- Мария Антуанетта (1814—1898) — в 1833 году вышла замуж за великого герцога Леопольда II Тосканского, имела десять детей;
- Антонио (1816—1843) — граф Лечче, умер бездетным;
- Мария Амалия (1818—1857) — в 1832 году вышла замуж за Себастьяна Испанского, детей не имела;
- Мария Каролина (1820—1861) — в 1850 году вышла замуж за Карла Испанского, детей не имела;
- Тереза Кристина (1822—1889) — в 1843 году вышла замуж за императора Бразилии Педру II, имела двух сыновей и двух дочерей;
- Луиджи (1824—1897) — граф Акуила, в 1844 году женился на бразильской принцессе Жануарии, имел четырех детей;
- Франческо (1827—1892) — граф Трапани, в 1850 женился на Марии Изабелле Австрийской, имел шестеро детей.
Награды
- Награждён орденом Св. Андрея Первозванного 23 сентября 1800 года[2].
Напишите отзыв о статье "Франциск I (король Обеих Сицилий)"
Примечания
- ↑ Письмо А. Я. Булгакова брату, 27 ноября 1830 г.
- ↑ Карабанов П. Ф. Списки замечательных лиц русских / [Доп.: П. В. Долгоруков]. — М.: Унив. тип., 1860. — 112 с. — (Из 1-й кн. «Чтений в О-ве истории и древностей рос. при Моск. ун-те. 1860»)
|
Это заготовка статьи о монархе, династии или её представителе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Франциск I (король Обеих Сицилий)
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Категории:
- Родившиеся 14 августа
- Родившиеся в 1777 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Неаполе
- Умершие 8 ноября
- Умершие в 1830 году
- Умершие в Неаполе
- Кавалеры ордена Святого Януария
- Кавалеры Большого креста ордена Святого Фердинанда и Заслуг
- Кавалеры ордена Золотого руна
- Кавалеры ордена Святого Духа
- Кавалеры ордена Святого Михаила (Франция)
- Кавалеры ордена Чёрного орла
- Кавалеры ордена Святого Губерта
- Кавалеры ордена Слона
- Кавалеры ордена Святого апостола Андрея Первозванного
- Умершие 8 декабря
- Короли Обеих Сицилий
- Сицилийские Бурбоны
- Похороненные в базилике Санта-Кьяра
