Французская интервенция на Юге России

Французская интервенция на Юге России — присутствие войск Антанты под объединённым командованием Франции на территории современной Украины в 1918—1919 годах. Имела ограниченный характер и хотя была важным фактором в политической ситуации, не имела ключевого значения в событиях того времени.

История событий

Начало гражданской войны на территории бывшей Российской империи, в том числе на Украине, противогетманское восстание 1918 года, революции в Австро-Венгрии и Германии сделали в конце 1918 Центральную и Восточную Европу зоной чрезвычайной военной напряжённости, которая могла перекинуться на Западную Европу. Потенциальная опасность заставила страны Антанты применить превентивные меры по стабилизации ситуации в Восточной Европе, прежде всего на территории Российской империи. Именно об этом говорилось в декларации, опубликованной в конце ноября 1918 года в одесской прессе от имени стран Антанты. В частности, в ней провозглашалось, что страны Антанты «подтверждают свою непоколебимую волю» поддержать порядок на Южной России и что эта «непоколебимая воля в ближайшем времени будет поддержана вооружённой силой в таком количестве, как того требуют обстоятельства».

Ещё в декабре 1917 года Великобритания и Франция разделили территорию Россию на сферы влияния. Территория к северу от Чёрного моря попала в зону французской ответственности, к востоку — английской. В сентябре 1918 года премьер-министр Франции Ж. Клемансо утвердил план расширения театра военных действий (в ходе продолжавшейся Первой мировой войны) с Балканского театра на территории бывшей Российской империи, прилегающие к Чёрному морю. 23 ноября 1918 первый антантовские десанты высадились в Севастополе, 2 декабря в Одессу прибыл французский линейный корабль «Мирабо». В середине декабря в Одессе началась высадка пятнадцатитысячного военного десанта Антанты, который заставил войска Украинской Народной Республики покинуть город.

13 января 1919 в Одессе расположился штаб французской десантной дивизии. Её командир генерал д’Ансельм потребовал от украинских войск разблокировать район вокруг Одессы и отойти на линию Тирасполь-Бирзула-Вознесенск-Николаев-Херсон. В конце января в начале февраля 1919 года войска Антанты взяли под свой контроль Херсон и Николаев. Генерал д’Ансельм издал приказ, в котором объявил: «Франция и союзники пришли в Россию, чтобы дать возможность всем факторам доброй воли и патриотизма восстановить порядок в крае».

Французские военные представители пытались разобраться в сложном конгломерате местных политических группировок, не допускать единоличного укрепления какого-либо из них. Однако они не скрывали и своей антибольшевистской предвзятости и приверженности идее сохранения «единой и неделимой России». Последнее не могло не сказаться отрицательно на украинско-французском диалоге в феврале-марте 1919. Французская позиция сводилась к семи пунктам:

1. Юг бывшей Российской империи делился на две части. Первая — в неё входили Киевская, Волынская, Подольская, Полтавская, Черниговская и частично Харьковская губернии — отводилась под управление Директории УНР. Вторая — Южнорусский край — отводилась под управление специально созданной Антантой российской Директории, в которую приобщался представитель Добровольческой армии.
2. Весь Край оккупировался французскими войсками.
3. Власть обеих Директорий распространялась только на гражданские формы жизни.
4. Создавался единый антибольшевистский фронт во главе с французским командованием.
5. Организовывались смешанные французско-украинские и французско-российские военные подразделения.
6. Обе Директории обязывались провести аграрную реформу, которая предусматривала, в частности, обязательный выкуп крупных имений и сохранение частной собственности на малые и средние поместья.
7. Французы должны были осуществлять управление финансами и железными дорогами.

Дополнительно французские представители настаивали на персональных изменениях в руководстве УНР. Этот план не нашёл понимания ни у Директории УНР, ни у высшего командования Добровольческой армии.

В начале весны 1919 года Антанта приняла политическое решение не вступать в широкомасштабные военные действия на Юге России. В начале марта, под давлением повстанческих отрядов бывшего командира Армии УНР Н. А. Григорьева, перешедшего к тому моменту на сторону большевиков, объединённые силы союзников оставили Херсон и Николаев, а в начале апреля (4—6 апреля 1919 года) из Одессы были эвакуированы все их войска. Решение об оставлении Одессы было одобрено Советом пяти в ходе Парижской мирной конференции в 20-х числах марта 1919 года. Большинство антантовского десанта была передислоцирована в Румынию. Точечный характер дислокации войск Антанты, их относительная малочисленность, пассивная форма собственно военного участия войск Антанты не дают оснований говорить о значимой роли военной интервенции Антанты в Гражданскую войну в России, как то изображала советская историография.

Французский военный флот был выведен из Чёрного моря к маю 1919 года в результате мятежа, поднятого матросами на нескольких кораблях с требованием прекратить интервенцию.

См. также

• Интервенция союзников на Юге России
• Одесская эвакуация (1919)

Литература

Мемуары

• Деникин А. И., Маргулиес М. С., Брайкевич М. В. Французы в Одессе. Из белых мемуаров. — 1-е. — Л.: Красная газета, 1928. — 262 с. — 10 000 экз.
• Марголин Арнольд. Украина и политика Антанты (Записки еврея и гражданина). — Берлин, 1921.
• Шульгин В. В. Французская интервенция на юге России в 1918—1919 гг. (Отрывочные воспоминания) // Публ. и предисл. H. H. Лисового. Домострой. — 1992, 4 февр. — С. 12.
• Черчиль В. [militera.lib.ru/memo/english/churchill2/09.html Глава IX. Неоконченная задача] // [militera.lib.ru/memo/english/churchill2/index.html Мировой кризис] = The World Crisis 1918—1925. — 1-е. — М.: Госвоениздат, 1932. — 328 p. — 5000 экз.

Научные исследования

• Держалюк Н. С.. Міжнародне становище України та її визвольна боротьба у 1917—1922 роках. — К.: Оріяни, 1998. — ISBN 966-7373-01-0
• Лехович Д. В. Глава XIX. Надежды и разочарования // Деникин. Жизнь русского офицера. — 1-е. — М.: Евразия +, 2004. — С. 400—431. — 888 с. — 3000 экз. — ISBN 5-93494-071-6.
• Савченко В. А., Бутоннэ П. [memory.od.ua/books/Odessika_13.pdf#page=120 Французское военное присутствие в Одесском районе (декабрь 1918 — апрель 1919): к вопросу о причинах неудач «южнорусской» экспедиции] // Юго-Запад. Одессика : Историко-краеведческий научный альманах. — Одесса: Печатный дом, 2012. — Т. 13. — С. 120—185. — ISBN 978-966-389-291-8.

Ссылки

• Косик, Володимир [shron.chtyvo.org.ua/Kosyk/Frantsiia_i_pytannia_samostiinosti_Ukrainy_1917-1919_roky.pdf Франція і питання самостійності України 1917—1919 роки] (укр.) // ЗНТШ. — 1993. — Т. 225. — С. 278—290.

Отрывок, характеризующий Французская интервенция на Юге России

– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.