Французский франк

Французский франк  (рус.)
French Franc  (англ.) Franc français  (фр.)
500 франков 1995 года 100 франков 1906 года
Коды и символы
Коды ISO 4217	FRF (250)
Символы	₣ • F • fr
Территория обращения
Эмитент	Франция Франция
Официально	Андорра Андорра Гваделупа Гваделупа Майотта Майотта Мартиника Мартиника Монако Монако Реюньон Реюньон Сен-Бартелеми Сен-Мартен Сен-Мартен Сен-Пьер и Микелон Сен-Пьер и Микелон Гвиана Гвиана Французские Южные и Антарктические Территории Французские Южные и Антарктические Территории
Производные и параллельные единицы
Дробные	Десим (1⁄10)
	Сантим (1⁄100)
Монеты и банкноты
Монеты	1, 2, 5, 10, 20 сантимов, ½ франка, 1, 2, 5, 10, 20 франков
Банкноты	20, 50, 100, 200, 500 франков
История
Введена	1795 год
Валюта-предшественник	Ливр
Начало изъятия	2002 год
Валюта-преемник	Евро
Производство монет и банкнот
Эмиссионный центр	Банк Франции
	[www.banque-france.fr www.banque-france.fr]
Монетный двор	Парижский монетный двор и др.
	[www.monnaiedeparis.fr www.monnaiedeparis.fr]
Курсы и соотношения
01.01.2002	1 EUR = 6,56 FRF
Французский франк на Викискладе

Французский франк (фр. franc français, МФА (фр.): [fʁɑ̃ fʁɑ̃.sɛ]) — в XIV—XVII веках золотая монета, с 7 апреля 1795 года по 17 февраля 2002 года основная денежная единица Франции.

Введённый вместе с франком десятичный принцип денежного счёта (1 франк = 10 десимов = 100 сантимов) подтолкнул к переходу на него и другие страны Европы. Содержание золота и серебра, установленное в 1803 году для франка жерминаль (1:15,5), стало базовым соотношением этих двух металлов в Латинском валютном союзе, который был создан в 1865 году и до 1914 года являлся крупнейшим валютным союзом Европы. Многие не входившие в союз страны использовали стандарт золотого содержания франка при реформировании собственных денежных систем, в частности, Российская империя при проведении денежной реформы 1895—1897 годов.

С 1939 года начала формироваться зона франка — валютный союз, в который в настоящее время входят 17 государств и 12 заморских владений Франции. Курсы валют зоны франка были привязаны к франку, а с 2002 года — к евро. С 1974 по 1998 год франк входил в корзину сначала из шестнадцати, а затем пяти валют, на основании которых Международный валютный фонд рассчитывал курс специальных прав заимствования (СДР). К началу перехода на евро франк составлял 1,6 % в структуре мировых золотовалютных резервов, уступая в качестве мировой резервной валюты лишь доллару США, немецкой марке, иене и фунту стерлингов.

Счётный ливр

См. также: Денежная система Франции при Старом порядке, Парижский ливр, Турский ливр и Система Ло

До введения франка в 1795 году основной денежной единицей Франции был ливр, а точнее две его разновидности: парижский ливр и турский ливр (стоимость первого была выше второго). Парижский ливр был основной денежной единицей Франции с IX по XIII век, когда его место занял ливр турский, но сохранил своё значение на севере Франции до XVII века. Турский ливр в качестве счётной денежной единицы использовался до XIX века.

Ливр делился на 20 солей (с XVIII века название трансформировалось в су) или 240 денье (то есть 1 соль = 12 денье). Кроме того, выпускались монеты, называвшиеся луидор (20 ливров), экю (5 ливров) и лиард (¹⁄₈₀ ливра или 3 денье). После введения франка они оставались в обращении и формально были демонетизированы лишь в 1834 году (луидор — в 1803-м).

Луидор

Луидо́р (фр. louis d'or — золотой луи) — французская золотая монета XVII—XVIII веков. Впервые выпущена в 1640 году во времена Людовика XIII как подражание испанскому дублону, получившему во Франции название «пистоль». В течение долгого времени названия «луидор» и «пистоль» были синонимами. Луидор чеканился из золота 917-й пробы, вес монеты составлял 6,751 г, диаметр — 26 мм. Выпускались также монеты в пол-луидора, 2, 4, 8 и 10 луидоров. В начале XVIII века вес луидора был несколько увеличен — до 8,158 г. Впоследствии вес и диаметр монеты неоднократно менялись: так, самый крупный луидор весил 9,79 г. Существует большое количество разнообразных по оформлению луидоров. Луидор чеканили до Великой Французской революции и перехода на десятичную систему: в 1795 году основной денежной единицей стал франк. Франция продолжала выпускать золотые монеты со стопой луидора до 1803 года (золотая 20-франковая монета), когда взамен стали чеканить золотой наполеондор.

Экю

Экю́ (фр. écu через старофр. escu от лат. scutum — экю, щит) — название средневековых золотых и серебряных монет Франции. Своё название получили по изображению щита экю. Монеты с похожим внешним видом в Испании и Португалии получили название эскудо, в Италии — скудо, что в переводе с испанского, португальского и итальянского также означает «щит». Существует большое разнообразие монет экю.

В начале XVIII века был выпущен новый тип экю (с тремя коронами), который весил 30,6 г (диаметр монеты — 41 мм). Кратные экю включали пол-экю, 1/4 экю, 1/10 экю и 1/20 экю.

Позже вес и типы экю постоянно менялись.

После принятия Конституции в 1789 году экю стали выпускать с легендой на французском языке, с датой «от обретения свободы». В 1795 году во Франции была введена десятичная система на основе франка. Старые экю находились в обращении до 1834 года; после этого название «экю» сохранилось за 5-франковой монетой.

Соль, су

Су (фр. sou) — старинное простонародное обозначение французской монеты соль (= 12 денье), позже 5 сантимов. Поначалу чеканилась из серебра, впоследствии из биллона и меди. Сегодня также употребляется в значении «мелочь». Денежная единица Французского Королевства во второй половине XIII века—XVIII веке. Монета составляла 1/20 ливра (фунта) или 12 денье. В связи с переходом Франции на десятичную денежную систему в 1795 году была заменена на монету в 5 сантимов, равной 1/20 франка. Впрочем, до самого перехода Франции на евро в народе 5 сантимов нередко называли «су».

Лиард

Лиард (фр. liard) — французская монета XIV—XVIII веков. Первоначально это была мелкая монета Дофине (историческая область, присоединённая к Франции в 1342 году), равная 3 дофинским денье. Монету чеканили из низкопробного серебра (биллона). На аверсе обычно изображался дельфин. При Людовике XI (1461—1483) лиард стал общефранцузской монетой, равной 3 денье турнуа. Вес монеты составлял 1,2 г, проба серебра — 250-я. Лиард регулярно чеканили до конца XVIII века, однако качество и вес монеты постоянно снижались. В середине XVI века лиард весил уже 1,06 г, а проба серебра снизилась до 188-й, при Генрихе III (1574—1589) вес почти не изменился (около 1 г), но проба уменьшилась до 125-й. В 1648 году был выпущен первый медный лиард весом 3,8—4 г. На одних монетах чеканили номинал 3 денье («3d»), на других — «Liard de France». Со времён Людовика XV (1715—1774) лиард весил уже 3 г, при этом стал самой мелкой разменной монетой Франции. Монету чеканили вплоть до введения новой монетной системы франк = 100 сантимов.

Золотой франк

Помимо перечисленных выше несколько раз были выпущены золотые монеты, номинированные во франках. Первый франк был отчеканен в 1360 году по случаю освобождения короля Иоанна Доброго, находившегося четыре года в плену у англичан после битвы при Пуатье (1356). Это был так называемый «конный франк» (фр. Franc à cheval) — монета с изображением на аверсе конного короля с мечом. Франк из высокопробного золота весом 3,885 г был приравнен к одному турскому ливру (фр. livre tournois) = 20 солей турских = 240 денье. Существуют разные мнения по поводу возникновения названия денежной единицы «франк»: по одной версии, название происходит от лат. francorum rex — легенды на монете; по другой версии, название произошло от фр. franc, что переводится как «вольный», «свободный» или «настоящий», «подлинный», «искренний». При Карле V (1365—1380) одновременно с выпуском «конного франка» начали чеканить золотую монету «пеший франк» (по изображению на аверсе стоящего короля) (фр. Franc à pied). Она весила несколько меньше «конного франка» (3,824 г). Выпуск золотого франка продолжался до царствования Людовика XI (1461—1483), когда он был вытеснен золотым экю.

В 1575 году был выпущен первый серебряный франк весом 14,188 г. По-прежнему франк приравнивался к 1 ливру = 20 солей = 240 денье, то есть служил денежно-счётной единицей. Вследствие порчи монет в 1586 году выпуск франка был прекращён, однако чеканка серебряных монет номиналами полфранка и 1/4 франка продолжалась до 1642 года. Франки выпускали из серебра 833-й пробы (в отличие от экю, которые чеканили из серебра 917-й пробы). В середине XVII века, в царствование Людовика XIII, серебряный франк был окончательно вытеснен серебряным экю.

Экономика Франции перед введением франка

Реформы Тюрго

Генерал-контролёр финансов Анн Робер Жак Тюрго провёл почтовую реформу и уменьшил дефицит бюджета страны. Либерализация хлебной торговли привела к его отставке. Принятый 13 сентября 1774 года Королевский эдикт установил свободную торговлю зерном. Эдикт вышел в неурожайный год, из-за дороговизны хлеба весной 1775 года во Франции начались погромы рынков и хлебных лавок, народ силой устанавливал на хлеб «справедливые» цены. Это привело к отставке Тюрго.

Договор о свободной торговле 1786 года, заключённый королём Людовиком XVI с Англией, лишил работы многих французских ремесленников, неурожай 1788 года и суровая зима 1788—1789 годов привели к социальному напряжению. Цены на зерно в 1789 году достигли максимальной отметки. В стране возникла революционная ситуация. Это была одна из причин, которые привели страну к Великой французской революции.

Революционные реформы

См. также: Территориальные мандаты

Великая французская революция привела к необходимым реформам, ведущим к рыночной экономике. Через месяц после взятия Бастилии была разрешена свободная торговля хлебом; спустя два месяца Учредительное собрание выпустило декрет, который узаконил денежные ссуды. В 1791 году отменили цеховой строй. Были устранены все правила регулирования сельскохозяйственного производства и торговли продуктами; крестьяне получили полную свободу на своих землях. В 1792 году Законодательное собрание ввело отмену круговой поруки в платежах, а в 1793 году якобинцы полностью отменили все феодальные повинности. Свобода торговли просуществовала лишь три года, после чего во Франции снова были установлены административные ограничения. Народ требовал установления защищённого законом максимума цен. Вследствие недостатка денежных средств государство было вынуждено проводить экспроприации среди богатых. В мае 1793 года было принято решение о принудительном займе в 12 млн ливров у обеспеченных граждан. Конвент, в свою очередь, утвердил заём в размере 1 млрд ливров. В 1790 году были выпущены ассигнаты — бумажные деньги, которые заменили монеты из драгоценных металлов. Всё увеличивавшиеся расходы заставляли правительство массово печатать деньги. К примеру, в декабре 1792 года поступления в казну составили 39 млн ливров, в то время как одни военные расходы — 228 млн ливров. Банкнот выпускалось всё больше, вследствие чего падал их курс. В январе 1791 года стоимость ассигнатов относительно золота составляла 91 % от номинала, в январе 1792-го — 72 %, в январе 1793-го — 51 %, в январе 1794-го — 40 %, в январе 1795-го — 18 %, 2 июля 1795-го — 2,97 %, 3 ноября 1795-го — 0,87 % и 22 февраля 1796 года — 0,29 %. В 1791 году ежемесячно печатали около 66 млн ливров, начиная с конца 1792 года — около 444 млн ливров, а в 1795 году ежемесячный выпуск составил 940 млн. К 1796 году во Франции у частных лиц оказалось около 30—37 млрд ливров ассигнатов. Страна была банкротом. Иногда доходило до абсурда. Правительство печатало банкноты только крупного достоинства, что приводило к нехватке мелких денежных знаков. Эти купюры стали изготавливать муниципалитеты и даже частные лица. В итоге на большинство государственных обязательств был объявлен дефолт. Франция была вынуждена вновь возвратиться к использованию в качестве денег монет из благородных металлов.

Десятичный франк и франк жерминаль

В результате того, что ливр обесценился, французы были вынуждены перейти на новую валюту. Франк сменил обесценившуюся денежную единицу в качестве основного расчётного средства. Новым законом от 18 жерминаля III года Республики (7 апреля 1795 года) прежняя денежная система, основанная на ливре (1 луидор = 4 экю = 20 счётных ливров = 400 су = 4800 лиардов), была заменена десятичной системой: 1 франк = 10 десимов = 100 сантимов. Законом от 28 термидора (15 августа) франк был официально введён в обращение. Монета достоинством 1 франк выпускалась весом около 5 г (содержание серебра 4,5 г). Первоначально чеканили монеты номиналом 1, 5, 10, 20, 25 и 50 сантимов, 1, 2 и 5 франков. Кроме того, выпускались золотые монеты достоинством в 100, 50, 40, 20, 10 и 5 франков.

Франция стала второй в Западной Европе (третьей после России в Европе, четвёртой после России и США в мире) страной, где был введён десятичный принцип денежного счёта (первой была в 1794 году Женевская республика, которая ввела женевуаз = 10 десимов). Используя французский опыт, в рамках Латинского монетного союза европейские страны стали вводить десятичный принцип.

5 франков с портретами
Наполеона I	Людовика XVIII	Луи Филиппа	Наполеона III

Экономика 1795—1870 годов

К концу существования республики экономическая ситуация оставалась сложной. Министр финансов Директории Робер Ленде писал, что «деньги ему доводилось видеть только во сне». Стоявшая во главе страны Директория увязла в коррупции. Это вызывало неприкрытую ненависть в простом народе. Все, кто занимал какие-либо государственные должности, старались нажиться на экономической ситуации в стране. Сложился режим, который не устраивал большинство населения Франции.

Наполеон Бонапарт, став Первым консулом Французской республики, установил твёрдую власть и смог решить экономические проблемы страны. Он писал: «Я взял себе меньше власти, чем мне предлагали». Государственные бумаги начали повышаться в цене, что продемонстрировало доверие буржуазии к новой власти. Экономика времён правления Наполеона динамично развивалась. Свидетельством хозяйственных успехов Франции в наполеоновскую эпоху может служить, например, тот факт, что в четыре раза увеличилось изготовление хлопчатобумажных тканей. Наполеоновский министр финансов Мартен Годен в своих мемуарах писал: «20 брюмера VIII года финансов фактически не существовало во Франции». Через неделю после прихода Наполеона к власти были вскрыты государственные сейфы, в них оказалось всего 60 000 ливров (167 тыс. франков) — этой суммы не хватило даже для покрытия почтовых расходов на оповещение населения Франции о смене правительства. Государственный долг страны составлял 474 млн франков. Во время консульства Наполеона (1799—1804) ежегодные налоговые поступления составляли около 660 млн франков в год. Эта сумма на 185 млн превысила налоги, собранные в дореволюционном 1788 году. В результате роста доходов уже в 1801 году дефицит бюджета стал минимальным, а государственный долг уменьшился до 80 млн франков. Были учреждены косвенные налоги, которые собирались с продажи вина, игральных карт и дорожных экипажей; позже, в 1806-м году, учреждён налог на соль, а уже в 1811-м — на табак. Кроме того, казну пополняли контрибуции, полученные в результате Наполеоновских войн. К примеру, после победы в Первой Австрийской кампании по Пресбургскому миру Франция получила контрибуцию в сумме 40 млн флоринов. В то же время расходы бюджета составляли в 1806 году 700 млн франков, а в 1812-м — более чем 1 млрд франков. На армию в 1807 году тратилось 60 %, а в 1813 году — уже 80 % бюджета страны. Континентальная блокада и рост цен привели к экономическому кризису 1810—1811 годов.

В царствование Людовика XVIII экономика Франции была гораздо менее конкурентоспособной, чем английская. Пришедшие к власти Бурбоны постарались сделать всё, чтобы защитить национальный рынок от английского импорта. Были увеличены импортные пошлины на железную руду с 50 % в 1814 году до 120 % в 1822-м. Тарифный закон 1826 года увеличил пошлины на сталь, шерсть, канаты и другие товары в два, три и четыре раза. В то же время пошлины на оборудование составляли всего 15 %. Развитие машиностроения было необходимо Франции для промышленной революции. В то же время данная отрасль была неконкурентоспособной, так как для её развития приходилось использовать дорогое и некачественное отечественное сырьё.

5 франков Наполеона III, 1869 год

Мирное развитие Франции после Реставрации позволило увеличить выпуск продукции. Например, в Лионе, который являлся центром текстильной промышленности, количество станков в период с 1819 по 1825 год возросло почти в четыре раза. С 1818 по 1828 год в два раза увеличилась выплавка чугуна. К началу 1840-х годов произошёл промышленный переворот. Постепенно снижались цены на материалы и оборудование. С 1837 года началось железнодорожное строительство. Реальный экономический рост составлял около 2—3 % в год. Однако цены на продовольствие оставались на прежнем уровне. Коррупция и увеличение государственных расходов привели к экономическому кризису и падению Июльской монархии.

В эпоху Наполеона III во Франции были введены системы пенсионного и медицинского страхования. Все железные дороги перешли в частные руки и были поделены между шестью крупными компаниями. Это время ознаменовалось расцветом частных банков, которые вкладывали деньги в экономику. Увеличение расходов на армию привело к росту государственного долга. На военные расходы и обслуживание государственного долга уходила значительная часть бюджета страны. Наполеон III повторил ошибки Наполеона I, падение его режима было предрешено.

Монеты и банкноты 1795—1870 годов

В 1803 году во Франции был установлен стандарт золотого содержания франка (так называемый «франк жерминаль») — 0,2903 г, который впоследствии получил широкое распространение в Европе. Тогда же вместо луидоров был начал выпуск золотых наполеондоров.

Первый выпуск бумажных денег, номинированных во франках, был произведён ещё до утверждения франка в качестве основной денежной единицы. На основании декрета Национального конвента от 13 нивоза III года (2 января 1795 года) были выпущены ассигнаты в 100, 750, 1000, 2000 и 10000 франков.

Учреждённый 18 января 1800 года Банк Франции первоначально имел право функционировать только в Париже. 14 февраля 1803 года банк получил монопольное право эмиссии банкнот в Париже на 15 лет. В 1806 году это право было подтверждено и до 1945 года возобновлялось четырежды. Постепенно охватив города, где находились «учётные отделения», оно — в результате поглощения эмиссионных банков департаментов — распространилось в 1848 году на всю территорию Франции.

До 1848 года банкноты Банка Франции имели «свободный курс», то есть могли не приниматься в качестве платёжного средства. Кроме того, объёмы эмиссии ничем не ограничивались, но банк должен был по первому требованию обменивать банкноты на монеты.

В 1848 году наступил финансовый кризис, повлёкший за собой введение «принудительного курса», который освобождал банк от обязанности обменивать на монеты предъявляемые ему банкноты. Одновременно предполагалась замена «свободного курса» «законным курсом», при котором частные лица и банки обязывались принимать банкноты в качестве платёжного средства. Для сбалансирования наличия денежной массы после введения «принудительного курса» эмиссия была ограничена. «Принудительный» и «законный» курсы отменены законом от 6 августа 1850 года, но потом вновь введены во время войны 1870—1871 годов. Затем «принудительный курс» несколько раз отменялся и вновь вводился, «законный курс» (обязанность принимать банкноты как средство платежа) после 1870 года не прекращал своего действия.

Латинский монетный союз

Экономика 1870—1914 годов

Поражение во Франко-прусской войне нанесло огромный ущерб экономике страны. Он составил около 16 млрд франков, из которых 5 млрд были выплачены как контрибуция. Кроме того, сократились производство промышленной продукции, экспорт и импорт. Пострадали многие промышленно развитые департаменты страны. Наиболее развитой областью стала банковская сфера, французский капитал инвестировался в экономику многих стран. Больше трети французских рабочих было занято в текстильной промышленности. В стране значительную часть занимало сельское хозяйство. В 1906 году в департаменте Па-де-Кале добывалось 90 % угля в стране. В начале XX века около Парижа построено шесть автомобильных заводов. Например, фирма Шнейдера владела крупнейшими в Европе военными заводами, рудниками, сталеплавильными заводами и другими предприятиями в разных районах Франции. Экономика пребывала в застое из-за нехватки денежных средств, вывозимых из страны. В стране существовал 11-часовой рабочий день. Французская экономика находилась в руках могущественной группы финансистов. Она и определяла политику правительства.

Во Франции периода Третьей республики, после Парижской коммуны 1871 года, развитие происходило без революций, которыми был отмечен предыдущий период развития страны (1789, 1830 и 1848 годы), хотя поводы к революции, аналогичные предыдущим, случались неоднократно — политический кризис в 1877 году, спровоцированный маршалом Мак-Магоном, вероятная возможность попытки осуществления государственного переворота генералом Буланже в 1889 году, а также дело капитана Дрейфуса в 1898 году. Несмотря на это, революции во Франции не произошло.

Монеты и банкноты 1870—1914 годов

23 декабря 1865 года по инициативе Франции был создан Латинский валютный союз. Франция, Бельгия, Италия и Швейцария образовали Союз и договорились привести свои валюты к биметаллическому стандарту с фиксированным соотношением между серебром и золотом (4,5 г серебра; 0,290322 г золота; соотношение 15,5 к 1). Золотой французский франк стал эталоном для денежных единиц стран, которые присоединились к валютному союзу. Договор был направлен на достижение единообразия в чеканке монет, которые должны были взаимно приниматься национальными казначействами как законное платёжное средство. Соглашение вступило в силу в 1866 году.

Позже к союзу присоединились Испания и Греция (1868 год), Румыния, Австро-Венгрия, Болгария, Венесуэла, Сербия, Сан-Марино и Папская Область (1889 год). В 1904 году Датская Вест-Индия также приняла стандарт, но не присоединилась к союзу. В 1878 году, также без формального вступления в союз, аналогичное содержание золота, но уже без привязки к серебру, было принято для финской марки (несмотря на то, что Финляндия была частью Российской империи). С 1885 года золотое содержание российских монет империал (15 рублей) и полуимпериал (7,5 рублей) было зафиксировано на уровне, идентичном французским монетам в 40 и 20 франков соответственно.

Однако с 1873 года в связи с тем, что упала цена на серебро и былое соотношение 1:15,5 изменилось, ряд государств Латинского союза был вынужден прекратить чеканку серебряных монет (Франция лишь сократила их выпуск). Фактически биметаллизм Латинского союза превратился в хромающий монометаллизм (золотой стандарт).

Франк Пуанкаре

Период экономической истории Франции с 1913 по 1929 год тесно связан с именем Раймона Пуанкаре, который три раза был премьер-министром (1912—1913, 1922—1924, 1926—1929), а с 1913 по 1920 год президентом Франции. Франк, который начали выпускать в этот период, получил название «франк Пуанкаре».

Экономика 1914—1940 годов

Франция, на территории которой проходили боевые действия, сильно пострадала от Первой мировой войны. Ухудшилось положение рабочих, что привело к массовым забастовкам. В 1919 и 1920 годах в них участвовало свыше 2 млн человек. Бастовали рабочие металлургических заводов, текстильщики, горняки, сельскохозяйственные рабочие и многие другие. Весь май 1920 года проходила всеобщая стачка железнодорожников. В итоге правительство Клемансо пошло на уступки рабочим. Весной 1919 года были утверждены два закона, по которым установлен 8-часовой рабочий день и предоставлено право профсоюзам заключать коллективные договоры с предпринимателями.

Монеты и банкноты 1914—1940 годов

В годы Первой мировой войны Франция прекратила выпуск золотых монет. В этот период вошли в оборот банкноты номиналом 5, 10 и 20 франков. При этом в 1914 году был приостановлен их размен на золотые монеты. В связи с изменением соотношения цен золота и серебра, политической нестабильностью в начале XX века и более активным использованием банкнот в 1920 году фактически прекратил существование Латинский валютный союз (формально он распался в 1927 году). В том же году монеты номиналом в 2, 1 и 1/2 франка, ранее чеканившиеся из серебра, начали чеканить из алюминиевой бронзы.

В 1928 году был восстановлен обмен бумажных франков на золото, но уже в качестве золотослиткового стандарта, когда минимальная предъявляемая к размену сумма должна была составлять не менее 215 000 франков. В 1929—1933 годах произошёл мировой экономический кризис, денежная система с использованием золотого стандарта потерпела крах. В 1936 году обмен на золото окончательно прекращён.

Франк в период Второй мировой войны

Вторая мировая война и оккупация нанесли Франции огромный ущерб, оцениваемый примерно в 1440 млрд франков. Страна потеряла около 1,1 млн человек. Промышленное производство было сокращено на 70 %. Наполовину в сравнении с 1938 годом снизился выпуск продуктов питания, был уничтожен флот. В результате войны было разрушено 2 млн зданий, 195,5 тысяч промышленных предприятий, уничтожено 253 тысячи крестьянских хозяйств. Добыча угля снизилась в 4 раза. Франк подешевел в 6 раз. Множество торговых предприятий обанкротилось. Три четверти французов вели полуголодный образ жизни. Расцвела спекуляция.

Франк режима Виши

В годы Второй мировой войны вишистская Франция выпускала собственные франки, привязанные к немецкой рейхсмарке. Были выпущены монеты достоинством 10, 20, 50 сантимов и 1, 2, 5 франков. На реверсе новых монет номиналом от 50 сантимов до 5 франков, выпущенных в 1942—1944 годах, был изображён герб Вишистского правительства — средневековый топорик-франциска. Также на монетах присутствовали такие элементы, как фасции и колосья пшеницы (пучок собранных воедино колосьев являлся символом фашизма). На аверсе этих монет девиз Французской республики «Liberté, Égalité, Fraternité» («Свобода, равенство, братство») был заменён на «Travail, Famille, Patrie» («Труд, семья, отечество»).

Военный франк

Высадившись в 1944 году во Франции, американцы ввели в обращение банкноты номиналом от 2 до 500 франков. Банкноты были напечатаны в феврале — мае 1944 года в США. Они заменили банкноты Вишистского правительства и были в обращении до 1948 года. После того, как американцы ввели банкноты в Нормандии, Председатель Временного правительства Французской республики генерал де Голль решил запретить обращение этих банкнот во Франции.

Франк Четвёртой республики

Экономика 1945—1959 годов

Завершение Второй мировой войны заставило Францию решать проблему разрушенной экономики страны. Правительство, на которое давили левые партии, было вынуждено провести в стране массовую национализацию (1945—1947), в результате которой значительный процент предприятий угольной, газовой, авиационной, автомобильной, транспортной отраслей, а также предприятия фирмы «Рено», перешли государству. В итоге были национализированы около 20 % предприятий страны. Создавались новые государственные компании: «Газ де Франс», «Электрисите де Франc», «Шарбоннаж де Франс». Государственными стали пять ведущих банков страны (в том числе Банк Франции) и часть страховых компаний. В 1947 году был достигнут довоенный уровень развития экономики. 28 июня 1948 года в Париже было подписано соглашение, в результате которого во Франции начал действовать «План Маршалла». Приняв План Маршалла, по которому Франция получала значительную помощь от США, правительство вынуждено было выполнить обязательное условие: отсутствие коммунистов в правительстве. Помощь США в течение 1948—1951 годов включала кредиты, продовольствие, оборудование, вооружение, всего на сумму около 2,5 млрд долларов США, а к 1958 году объём помощи составил 12 млрд долларов. Несмотря на контроль США над экономикой Франции, помощь США дала возможность модернизировать французскую промышленность, заменив устаревшие станки новейшим оборудованием. Это привело к дальнейшему росту экономики. К середине 1950-х годов продолжился экономический рост, в результате которого рост промышленного производства на 60 % был выше довоенного уровня, были увеличены нефтепереработка, производство электроэнергии и выплавка стали, хотя такие отрасли, как лёгкая промышленность, пребывали в состоянии застоя. В результате крупных военных расходов, связанных с удержанием колониальной империи, войны в Индокитае (1946—1954) и войны в Алжире (1954—1962) ухудшилось финансовое положение страны, и в 1948 году произошла девальвация франка. В 1950-х годах во Франции были очень высокие темпы инфляции. В 1957 году рост цен составил величину, которая в 25 раз превысила довоенный уровень, а минимальная заработная плата выросла только в 21 раз. Экономика находилась в ситуации, когда очередное повышение заработной платы тут же вызывало рост цен и удорожание стоимости жизни. В 1944 году официальный курс доллара составлял 50 французских франков, а 1958 году он составил 420 франков. Правительство де Голля, придя к власти в 1958 году, решает сначала провести новую девальвацию (на 17,55 %), после объявило о создании «тяжёлого франка». В 1960 году принимается решение о введении нового стабильного франка.

Монеты и банкноты 1945—1959 годов

После войны дизайн монет образца 1934—1940 годов не изменился, в обращении были монеты с номиналом 50 сантимов, 1, 2 и 5 франков, выпускаемые из более дешёвого алюминия. В результате продолжавшейся инфляции в 1950 году были введены новые монеты с номиналами: 10, 20, 50 и 100 франков. Банкнота номиналом 50 франков была выведена из обращения. Впервые введена в обращение банкнота номиналом 10 000 франков.

Новый франк

Экономика 1960—2001 годов

В 1960-х годах был ускорен процесс монополизации в промышленности. Если до этого объединялись мелкие и средние предприятия, в этот период происходило поглощение небольших компаний более крупными. Возникли крупнейшие промышленные группы: «Пешине-Южин-Кюльман» (цветная металлургия, химическая промышленность) и «Сен-Гобен-Понт-а-Муссон» (производство стекла и строительных материалов). В 1965 году Франция полностью погасила все долги перед Соединёнными Штатами, увеличилась доля товарооборота со странами ЕС. Период в конце 1960-х годов во Франции ознаменовался экономическими и политическими проблемами. В результате возвращения на родину французов из бывших колоний и демобилизованных солдат увеличилось количество безработных. В стране возникли вооружённые группировки, осуществлявшие террористические акты. В мае 1968 года молодёжь и студенческое леворадикальное движение организовали массовые беспорядки в Париже и остальных городах Франции. В августе 1969 года снова девальвировали франк на 12,5 % по отношению к доллару США. Правительство заморозило на месяц рост цен на промышленные и продовольственные товары. В результате мер правительства ситуация стабилизировалась. А уже осенью 1973 года в результате внезапного повышения цен на нефть во Франции были повышены цены на бензин, и возник нефтяной кризис. Закупка нефти по новым ценам привела к бюджетному дефициту. В 1974—1976 годах снижалось промышленное и сельскохозяйственное производство на фоне постоянного роста цен (около 10 % в год). Число безработных увеличилось в 2,5 раза. Государство оказывало поддержку отраслям экономики, продукция которых шла на экспорт, снижало количество мелких предприятий в промышленности и сельском хозяйстве. Нестабильность в стране привела к власти социалистов во главе с Миттераном. Правительство дважды девальвировало франк: на 3 % (октябрь 1981) и 10 % (июнь 1982), приняло закон о национализации (февраль 1982). Итогом национализации стал государственный сектор, в котором работало около 25 % всех промышленных рабочих. Был введён план Делора, по которому были сокращены расходы бюджета на социальные нужды, была увеличена плата за различные (в том числе медицинские) услуги. Это привело к падению потребительского спроса на 65 миллиардов франков в год. В марте 1986 года главой правительства стал представитель правых сил Жак Ширак. Правительство Ширака за пять лет распродало акции 65 государственных предприятий, снизило объём налогов. Государство уже не устанавливало цены на продукцию промышленных предприятий. Это сказалось на улучшении экономики страны. В 1993 году в рамках государственного займа было собрано 110 млрд франков. На эти средства создавались новые рабочие места, финансировалась программа по трудоустройству молодёжи. После прихода правых к власти в 1995 году и проводимой премьер-министром Аленом Жюппе политики сокращения государственных расходов это правительство стало самым непопулярным в послевоенной истории страны. На внеочередных парламентских выборах в 1997 году население Франции, избрав социалистов во главе с Лионелем Жоспеном, проголосовало за усиление социальной направленности экономики.

Монеты и банкноты 1960—2001 годов

В январе 1960 года французский франк был деноминирован в соотношении 100 старых франков к одному новому (nouveau franc). 1 января 1963 года название «новый франк» было заменено на «франк». Старые одно- и двухфранковые монеты продолжали находиться в обращении по цене одного и двух сантимов. Инфляция влияла на стоимость национальной валюты, но она протекала гораздо медленнее, чем в некоторых других странах Европы. Тем не менее, когда 1 января 1999 года евро заменил франк, последний стоил в восемь раз меньше, чем в 1960 году.

Выпуск памятных монет во Франции начат в 1982 году с монеты номиналом 10 франков в честь 100-летия со дня смерти премьер-министра Франции Леона Гамбетты. Они были выпущены следующими номиналами:

• пять монет достоинством в 1 франк,
• четыре монеты достоинством 2 франка,
• пять монет достоинством 5 франков (1989—1996),
• девять монет достоинством 10 франков (1982—1989),
• две монеты достоинством в 20 франков,
• тридцать две монеты достоинством в 100 франков (1982—1997). Последними в 2000 году были выпущены девять монет достоинством пять франков.

Переход на евро

См. также: Евро и Еврозона

Франк был заменён евро с 1 января 1999 года; в наличном денежном обращении находился параллельно с евро с 1 января по 17 февраля 2002 года. Банкноты и монеты принимались банками к обмену на евро до 30 июня 2002 года. Банк Франции принимал к обмену: монеты — до 17 февраля 2005 года, банкноты — до 17 февраля 2012 года. Курс обмена составил 6,55957 франков за 1 евро. Одновременно с обменом франков произошёл обмен ЭКЮ на евро в соотношении 1:1.

Франция стала первой страной, в которой ввели новую валюту, — евро был введён в Заморском департаменте Реюньон. В результате активного обмена старой валюты на евро был увеличен рабочий день в банках, и банковские работники Франции провели однодневную забастовку. К 1 марта 2002 года был завершён процесс замены национальной денежной единицы на евро.

Последним днём, когда все желающие могли обменять франк на евро, было 17 февраля 2012 года. Этот день во Франции объявлен как «день похорон франка». Для удобства обмена был создан специальный сайт, на котором французы могли узнать интересующую их информацию о правилах обмена франков. Банк Франции сообщил средствам массовой информации о том, что все собранные у населения франки были измельчены, спрессованы, а после сожжены.

Типы монет

Французские монеты имеют четыре основных типа оформления: с изображением Марианны (или женщины, символизирующей Францию), с изображением сеятельницы, монеты с дизайном гравёров Дюпре (тип Дюпре) и Линдайё (тип Линдайё).

Монеты с портретом Марианны

См. также: Марианна (символ)

Наиболее распространённый элемент оформления аверса французских монет — портрет женщины, символа Французской республики. Такие монеты разрабатывали французские гравёры Пьер-Александр Морлон (Pierre-Alexandre Morlon), Пьер Тюрен (Pierre Turin), Андре Лаврийё (André Henri Lavrillier), Жорж Жиро (Georges Guiraud), Робер Коше (Robert Cochet), Анри Лагрифул.

Мариа́нна (фр. Marianne) — национальный символ, персонификация Франции с 1792 года (со времён Великой Французской революции). Изображается молодой женщиной во фригийском колпаке. Она является олицетворением национального девиза Франции «Свобода, равенство, братство». Скульптурные изображения Марианны — обязательный атрибут учреждений органов власти, судов, муниципалитетов и так далее. Её профиль размещён на государственной печати Франции; она изображена на стандартных французских почтовых марках. До введения евро изображения Марианны размещались на сантимах и франках, в настоящее время их можно увидеть на евроцентах (1, 2, 5) французской чеканки.

Изображение и гравёр
Пьер-Александр Морлон	Андре Лаврийё	Жорж Жиро	Робер Коше	Анри Лагрифул

Монеты с изображением сеятельницы

Монета с изображением сеятельницы разработана гравёром Оскаром Роти и завоевала большую популярность у нумизматов. Образ был создан в 1896 году и появился на серебряных монетах III Республики, повторно — в 1960 году на монетах номиналом от полфранка до пяти франков. Сеятельница наряду с Марианной и деревом была выбрана для оформления национальной стороны монет евро.

На лицевой стороне этого типа монет изображена женщина во фригийском колпаке, которая сеет в лучах восходящего солнца. В 1897 году были выпущены первые монеты номиналом 50 сантимов. Министр финансов Антуан Пинэ решил восстановить дизайн времён франка жерминаль, поэтому символическое изображение сеятельницы вернулось на монеты с 1 января 1960 года. Монета с сеятельницей была в ходу до 17 февраля 2002 года.

Монеты типа Дюпре

Монеты типа Дюпре названы так по имени гравёра Августина Дюпре (1748—1833). На их реверсе изображён Геркулес после победы над Немейским львом между аллегорией Республики во фригийском колпаке и персонификацией Юстиции. Гуртовая надпись — девиз «Свобода, равенство, братство». Аверс монет этого типа включает ветви дуба, переплетённые с ветвями оливы, и знаки монетного двора Французской республики.

Оформление типа Дюпре использовалось во Второй республике с 1848 года и Третьей республике с 1870 года на монетах достоинством 5 франков. Монета воссоздана в Пятой республике и чеканилась номиналами 10 и 50 франков. В 1996 году в этом дизайне была выпущена памятная монета достоинством 5 франков. После перехода на евро оформление в дизайне Джоакина Хименеса использовано при чеканке монет номиналом €10 (серебро), €100 и €1000 (золото).

Монеты типа Линдайё

Тип Линдайё, для которого характерно отверстие в центре монеты, был назван по имени гравёра Эмиля Эдмона Линдайё (1869—1942). Монеты этого типа выпускались с 1914 по 1946 год.

Тип Линдайё пришёл на смену никелевым монетам номиналом 5 и 10 сантимов типа Дюпюи, а также 25 сантимам. С начала Первой мировой войны монеты типа Линдайё выпускались тоньше и с отверстием в центре с целью экономии металла на чеканку монет. Монеты этого типа выпускались вплоть до 1946 года.

Правительство Виши выпускало подобные монеты с отверстиями с 1941 по 1943 год номиналом 10 и 20 сантимов из цинка.

Монетные дворы

См. также: Знаки Парижского монетного двора (фр.)

В XIX веке монеты, номинированные во французских франках, чеканились в Париже, Страсбурге (монетный двор действовал до 1870 года), Бордо (до 1878 года), Марселе (до 1857 года), Лионе (до 1857 года) и некоторых других городах. В XX веке, кроме Парижского, действовали монетные дворы в Бомон-ле-Роже, Кастельсарразен и Пуасси. В настоящее время действует только Парижский монетный двор (фр. Monnaie de Paris).

Парижский монетный двор является государственным промышленным и коммерческим предприятием, созданным для производства французской национальной валюты. Основанный в 864 году по указу короля Карла Лысого, он является старейшим государственным учреждением.

До 2007 года монетный двор входил в Министерство экономики, финансов и промышленности. Парижский монетный двор приобрёл самостоятельность и ему был дан статус юридического лица на основании закона № 2006—1666.

На Парижском монетном дворе в настоящее время работают 500 сотрудников — в Hôtel de la Monnaie, расположенном в Париже (55 % сотрудников), и на предприятии в департаменте Жиронда (45 % сотрудников).

Правила работы Парижского монетного двора изложены в статье Л. 121-3 Валютно-финансового кодекса. От имени государства он наделён полномочиями на выпуск денежных знаков Франции.

Он также занимается коммерческой деятельностью в различных секторах:

• Производство и продажа памятных монет, медалей и знаков отличия;
• Производство художественных и ювелирных изделий под торговой маркой Парижского монетного двора;
• Управление музеем Монетного двора Парижа и обслуживание монетного двора (специальный выпуск медалей и прочие услуги);
• Борьба с контрафактной продукцией и изготовление брендов монетного двора.

В департаменте Жиронда расположен Национальный центр проверки подлинности банкнот евро (CNAC) (Европейский технический и научный центр), который также анализирует и классифицирует часть поддельных евро по всей Европе. Этот центр является частью европейской программы по борьбе с мошенничеством и по технической координации государств-членов в борьбе с поддельной валютой.

С 1880 года знаком монетного двора является рог изобилия. Также иногда на монетах ставится знак директора монетного двора. Таким знаком в 1994—2000 годах была пчела, в 2001—2002 годах — подкова, в 2003 году ставилось сердце с монограммами «L» и «S».

Зона франка

Зона франка — возглавляемый Францией валютный союз, созданный преимущественно на базе её колониальных владений. Начало формирования зоны франка связано с началом выпуска во второй половине XIX века банкнот частных французских банков для французских колоний. Зона окончательно сложилась в 1939 году и получила законодательное оформление в 50-х годах XX века.

История создания

В 1950 году достигнуто соглашение о сохранении Зоны франка как добровольного объединения стран-участниц, о создании Валютного комитета зоны для координации валютной и кредитной политики стран зоны.

В 1960 году из Зоны вышли Гвинея, Лаос, Вьетнам, Камбоджа, Ливан, Сирия, Джибути. Алжир, Тунис и Марокко официально не заявляли о выходе из союза, но в 60—70-х годах отошли от принципов союза, открепили валюты от французского франка и ввели валютные ограничения для стран Зоны.

В 1962 году Мали вышла из союза и ввела собственную единицу — малийский франк. Однако в 1968 году Мали вновь вошла в Зону франка.

В 1973 году из Зоны вышли Мавритания и Мадагаскар.

В 1985 году членом Зоны стала Экваториальная Гвинея, в 1997 году — Гвинея-Бисау.

Современное состояние

В настоящее время в Зону франка входят 17 государств и 12 заморских владений Франции. Курсы валют Зоны франка были привязаны к курсу французского франка, а с 2002 года — к евро.

Функционирование Зоны франка основано на четырёх принципах:

• гарантия конвертируемости валют Зоны Казначейством Франции;
• фиксированный паритетный курс валют Зоны;
• свободный обмен валют Зоны;
• централизация золотовалютных резервов.

В настоящее время эмиссионными органами Зоны франка являются: Банк Франции, Эмиссионный институт заморских департаментов Франции, Эмиссионный институт заморских территорий Франции, Центральный банк государств Западной Африки, Банк государств Центральной Африки, Центральный банк Комор.

Казначейством Франции открыты операционные счета трёх центральных банков зоны (Центральный банк государств Западной Африки, Центральный банк государств Центральной Африки, Центральный банк Комор). Условия взаимодействия казначейства и указанных банков определены соглашениями между Министерством финансов Франции и банками. Соглашениями предусмотрена возможность дефицита по счетам банков, однако кредитование центральных банков Зоны казначейством Франции не должно быть продолжительным. Взамен гарантии французского казначейства центральные банки Зоны обязаны помещать не менее 65 % своих золотовалютных резервов на специальном счёте казначейства Франции.

Вопросы сотрудничества стран Зоны обсуждаются на совещаниях министров финансов стран Зоны, проводящихся обычно два раза в год.

Зона франка
Валюта	Изображение	ISO 4217	Банк	Страна	Обменный курс (во французских франках)	Обменный курс (в евро)
Евро		EUR	Банк Франции	Европа: Франция Монако		1 EUR = 6,55957 FRF
Евро		EUR	Эмиссионный институт заморских департаментов Франции	Заморские департаменты: Гваделупа Гвиана Мартиника Реюньон Сен-Пьер и Микелон Майотта		1 EUR = 6,55957 FRF
Французский тихоокеанский франк		XPF	Эмиссионный институт заморских территорий Франции	Франция (Тихий океан): Новая Каледония Французская Полинезия Уоллис и Футуна	100 XPF = 5,50 FRF с 1949 года	1000 XPF = 8,38 EUR
Франк КФА Западноафриканский экономический и валютный союз		XOF	Центральный банк государств Западной Африки	Западная Африка: Бенин Буркина-Фасо Кот д'Ивуар Гвинея-Бисау Мали Нигер Сенегал Того	100 XOF = 1 FRF с 1994 года	1 EUR = 655,957 XOF
Франк КФА Экономическое сообщество стран Центральной Африки		XAF	Банк государств Центральной Африки	Центральная Африка: Камерун Республика Конго Габон Экваториальная Гвинея Центральноафриканская Республика Чад	100 XAF = 1 FRF с 1994 года	1 EUR = 655,957 XAF
Франк Комор		KMF	Центральный банк Комор	Коморы	75 KMF = 1 FRF с 1994 года	1 EUR = 491,96775 KMF

Франк как мировая резервная валюта

См. также: Резервная валюта, Мировая валюта и СДР

Как было отмечено выше, одной из ключевых мировых валют франк стал уже в XIX веке. В частности, переход Франции на десятичный принцип организации денежной системы в 1795 году послужил толчком к введению десятичного денежного счёта в других европейских странах, а установленное в 1803 году содержание золота и серебра во франке жерминаль (соответственно 0,2903 г и 4,5 г, то есть в пропорции 1:15,5) стало ключевым соотношением Латинского валютного союза (1865 год), крупнейшего валютного союза Европы второй половины XIX — начала XX века. Кроме того, уже в XIX веке франк стал единственной или параллельной валютой для многих французских колоний, которые к 1943 году в совокупности занимали около 9 % земной поверхности с населением примерно в 5 % от общей численности жителей земли. С отказом ведущих мировых держав от использования золотомонетного стандарта (с 1914 года) и переходом к стандарту золотовалютному (20-е годы XX века) французский франк стал одной из тех валют, в которых формировались золотовалютные резервы, чему способствовало и начало создания зоны франка (30-е годы XX века).

В связи с тем, что экономика Франции сильно пострадала в период Второй мировой войны, франк, как, впрочем, и другие европейские валюты, утратил функции одной из ведущих резервных валют. Действовавшая с 1944 года бреттон-вудская валютная система предполагала, что курс национальных валют стран-участниц соглашения привязывался к доллару США, чей курс в свою очередь был зафиксирован по отношению к золоту (35 долларов за тройскую унцию) с гарантией размена. Однако франк оставался ключевой резервной валютой для государств, входивших в зону франка, которая окончательно оформилась в 50-х годах. Так, в 1970 году доля франка в структуре мировых золотовалютных резервов соответствовала 1,1 % (см. таблицу).

В результате краха бреттон-вудской системы (начало 70-х годов) и установления ямайской валютной системы (1976 год) к франку и другим европейским валютам вернулась роль ключевых резервных валют. Так, с 1974 по 1998 год, после отказа Международного валютного фонда от привязки курса СДР к доллару и золоту, франк входил в корзину из шестнадцати, а с 1981 года — пяти валют, на базе которых рассчитывался курс специальных прав заимствования. К моменту введения евро (1999 год) доля франка в структуре мировых золотовалютных резервов увеличилась до 1,6 % (более высокая доля приходилась лишь на доллар, немецкую марку, иену и фунт стерлингов), достигая в отдельные периоды 2,4 %, что превышало даже долю фунта (1995 год; см. таблицу).

Международные резервные валюты

Валюта	1970	1972	1976	1980	1982	1983	1984	1995	1996	1997	1998	1999	2000	2001	2002
USD	77,2 %	78,6 %	76,6 %	67,2 %	68,4 %	68,5 %	65,8 %	59,0 %	62,1 %	65,2 %	69,3 %	70,9 %	70,5 %	70,7 %	66,5 %
EUR	–	–	–	–	–	–	–	–	–	–	–	17,9 %	18,8 %	19,8 %	24,2 %
DEM	1,9 %	4,6 %	8,8 %	14,8 %	12,4 %	11,2 %	12,1 %	15,8 %	14,7 %	14,5 %	13,8 %	–	–	–
GBP	10,4 %	7,1 %	1,9 %	2,9 %	2,4 %	2,6 %	2,8 %	2,1 %	2,7 %	2,6 %	2,7 %	2,9 %	2,8 %	2,7 %	2,9 %
YEN	–	0,1 %	2,1 %	4,3 %	4,6 %	4,7 %	5,4 %	6,8 %	6,7 %	5,8 %	6,2 %	6,4 %	6,3 %	5,2 %	4,5 %
FRF	1,1 %	0,9 %	1,6 %	1,7 %	1,3 %	1,1 %	1,0 %	2,4 %	1,8 %	1,4 %	1,6 %	–	–	–
CHF	0,7 %	1,0 %	2,2 %	3,2 %	2,7 %	2,3 %	2,0 %	0,3 %	0,2 %	0,4 %	0,3 %	0,2 %	0,3 %	0,3 %	0,4 %
Прочие	8,7 %	7,7 %	6,8 %	5,9 %	8,2 %	9,6 %	10,9 %	13,6 %	11,7 %	10,2 %	6,1 %	1,6 %	1,4 %	1,2 %	1,4 %
Ссылки: 1970–1984: BIZ (Банк международных расчётов): [www.bis.org/publ/econ18.pdf The evolution of reserve currency diversification, December 1986] (engl.) 1995–2010: IWF (Международный валютный фонд): [www.imf.org/external/np/sta/cofer/eng/cofer.pdf Currency Composition of Official Foreign Exchange Reserves] 1999–2005, EZB (Европейский центральный банк): [www.ecb.int/pub/pdf/scpops/ecbocp43.pdf The Accumulation of Foreign Reserves], Occasional Paper Series, Nr. 43

История курсового режима

См. также: Режим валютного курса

В данном разделе представлена хронология изменения режима валютного курса франка с момента его введения и до замены на евро.

Хроника		Параметры курсового режима
Начало	Окончание	Де юре	Де факто	Курсовой якорь
07.04.1795	07.04.1803	Биметаллический стандарт на базе серебряного франка	До 1834 года параллельное хождение монет прежней системы (луидоров, экю, су, лиардов) с первоначальным соотношением 1 франк = 1 ливр и 3 денье	1 франк ≈ 0,2903 г золота ≈ 4,5 г серебра
07.04.1803	1866	Биметаллический стандарт на базе франка жерминаль	С 1848 года (с перерывами) действие «законного» и «принудительного» курсов для банкнот С середины 1870-х годов золото — основной курсообразующий фактор
1866	05.08.1914	Биметаллический стандарт в рамках Латинского валютного союза (в 1927 году формально распался)
05.08.1914	1921		Свободное падение
1921	25.06.1928		Свободное плавание
25.06.1928	30.06.1937	Золотослитковый стандарт	Фактически отмена золотослиткового стандарта произошла в 1936 году	1 франк ≈ 0,05895 г золота 0,0441 г (с 01.10.1936) 0,0387 г (с 21.08.1937) 0,02475 г (с 12.11.1938) 0,021006 г (с 29.02.1940)
30.06.1937	09.09.1939	Свободное плавание
09.09.1939	17.05.1940	Фиксированный курс к доллару США и фунту стерлингов
17.05.1940	05.1944	Фиксированный курс к рейхсмарке		1 рейхсмарка = 20 франков
06.1944	26.12.1945	Фиксированный курс к рейхсмарке	Свободное падение
26.12.1945	26.01.1948	Фиксированный курс к доллару США	Параллельный рынок (до 1953 года с премией к официальному курсу в размере 50—200 %)	1 доллар = 50 франков
26.01.1948	12.1948	Свободное падение / Управляемое плавание
01.1949	06.1956	Множественность курсов	Скользящий валютный коридор вокруг доллара США (+/- 5 %)
07.1956	13.12.1968		Скользящий валютный коридор вокруг доллара США (+/- 2 %)
13.12.1968	08.08.1969	Фиксированный курс к доллару США
08.08.1969	12.1970	Управляемое плавание	Горизонтальный валютный коридор вокруг доллара США (+/- 2 %)
01.1971	21.08.1971	Фиксированный курс к доллару США		1 франк ≈ 0,160 г золота
21.08.1971	19.03.1973	Управляемое плавание	Горизонтальный валютный коридор вокруг немецкой марки (+/- 2 %)
19.03.1973	21.03.1974	Горизонтальный валютный коридор вокруг немецкой марки (+/-2,25 %)	Параллельный рынок
21.03.1974	06.1974	Управляемое плавание
07.1974	13.03.1979	Управляемое плавание	Двигающийся валютный коридор вокруг немецкой марки (+/- 2 %)
13.03.1979	12.1986	Фиксированный курс к ЭКЮ	Скользящая привязка к немецкой марке
01.1987	01.01.1999		Фиксированный курс к немецкой марке
01.01.1999	31.12.2001	Вхождение в еврозону		1 евро = 6,55957 франка

Изменение покупательной способности франка с 1907 по 2002 год
1907 — 1958 (бежевым цветом выделены периоды действия золотого стандарта)	1944 — 1959	1960 — 2002 (голубым цветом выделен период перехода на евро)

Символ франка

Использование во Франции символа (сокращения) франка и символа евро в качестве десятичного разделителя

Несмотря на то, что в стандарте Unicode символ франка представлен в виде латинской буквы F с перечёркнутой ножкой, разработчики шрифтов используют для его вывода три самостоятельных графемы:

• собственно латинскую букву F с перечёркнутой ножкой (в большинстве шрифтов);
• обычную заглавную латинскую букву F (например, в шрифте Palatino Linotype);
• монограмму из двух латинских букв F (f) и R (r) (например, в шрифтах Garamond, Juice ITC, Snap ITC, Arial Unicode MS, Lucida Sans и некоторых других).

Соответствующие разъяснения для разработчиков шрифтов даны, в частности, в разделе «Стандарты дизайна монетарных символов» (Monetary Symbol Design Standards) на сайте компании Microsoft.

Шрифт	₣	Шрифт	₣	Шрифт	₣
Arial Unicode MS	₣	Lucida Sans	₣	Lucida Sans Unicode	₣
Microsoft Sans Serif	₣	Palatino Linotype	₣	Tahoma	₣

Литература

• Ливр // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• Бутаков Д. Д., Золотаренко Е. Д., Рыбалко Г. П. Валюты стран мира: Справочник / Под ред. С. М. Борисова, Г. П. Рыбалко, О. В. Можайскова. — 5-е изд., перераб. и доп. — М.: Финансы и статистика, 1987. — 383 с.
• Бэррис-Бейкер М. К. [unicum-coins.narod.ru/1997/st01c.html Собачья похлебка. Французская монетная система в конце XIX века]. — Уникум, №1 за 1997 г. (Пер. с англ. Алексеева С. В.). — Уникум, 1997.
• [www.numizm.ru/ Нумизматический словарь] / [Автор: Зварич В. В.]. — 4-е изд. / Публ. [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата. Описание монет]. — Львов, 1980. — ISBN 5-256-00317-8.
• Масленников В. В. Зарубежные банковские системы: Научное издание. — М.: ТД «Элит-2000», 2001. — 392 с. — ISBN 5-94126-006-7.
• [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата] / [Авторы: Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В.] / Пер. с нем. М. Г. Арсеньевой / Отв. ред. В. М. Потин. — 2-е изд., перераб. и доп. / Публ. [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата. Описание монет]. — М.: Радио и связь, 1993. — ISBN 5-256-00317-8.
• Спасский И. Г. [www.arcamax.ru/books/spassky01/spassky01.htm Русская монетная система. Место и значение русской монетной системы в мировом денежном хозяйстве]. — Л., 1962.
• Юровский В. Е. [www.bonistikaweb.ru/STATYI/francia-rev.htm Бумажные деньги Великой французской революции]. — Журнал «Вопросы истории». № 8 за 1998 г. — 151—158 с.. — Вопросы истории, 1998.
• [www.globalfinancialdata.com/News/GHOC.aspx Global History of Currencies]. — Global Financial Data, 2010.
• Cuhaj G., Michael T. Standard Catalog of World Coins 1701-1800. — 5-е изд. — Iola: Krause Publications, 2010. — 1344 с. — ISBN 978-1-4402-1364-9.
• Cuhaj G., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1801-1900. — 6-е изд. — Iola: Krause Publications, 2009. — 1296 с. — ISBN 978-0-89689-940-7.
• Cuhaj G., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1901-2000. — 39-е изд. — Iola: Krause Publications, 2011. — 2345 с. — ISBN 978-1-4402-1172-8.
• Reinhart C., Rogoff K. [www.nber.org/papers/w8963.pdf The Modern History of Exchange Rate Arrangements: A Reinterpretation]. — Working Paper 8963. — [www.nber.org/ National Bureau of Economic Research], 2002.
• [fx.sauder.ubc.ca/SDR.html Special Drawing Rights. The SDR Fact Sheet]. — University of British Columbia, 2011.
• Dov Zérah. La Monnaie de Paris:12 siècles d'Histoire. — Cherche Midi, 2006. — 113 с. — ISBN 2-7491-0822-5.
• Rosine Trogan, Philippe Sorel:. Augustin Dupré (1748-1833), graveur général des monnaies de France. — Collections du musée Carnavalet, Verlag Paris musées in Paris, [openlibrary.org/works/OL693993W/Augustin_Dupre%CC%81_%281748-1833%29/ openlibrary.org], 2000. — ISBN 2879004829.

Ссылки

• [www.realcoins.ru/articles/?id=33 История и Роль Франка во Французской Монетной Системе]. Проверено 2 июля 2012. [www.webcitation.org/69eyWSGXf Архивировано из первоисточника 4 августа 2012].
• [fr.wikipedia.org/wiki/Liste_des_%C3%A9missions_de_franc_fran%C3%A7ais_depuis_1960 Памятные монеты]. Проверено 2 июля 2012. [www.webcitation.org/69eyZ2qGB Архивировано из первоисточника 4 августа 2012].
• [ru.ucoin.net/catalog/?country=france&pid=58 Монеты Франции (каталог и галерея)]. Проверено 2 июля 2012. [www.webcitation.org/69eya3SOv Архивировано из первоисточника 4 августа 2012].
• [www.bis-ans-ende-der-welt.net/Frankreich-B.htm Галерея банкнот Франции]. Проверено 27 мая 2016.  (нем.) (англ.)

Нумизматика   Франция

Отрывок, характеризующий Французский франк

Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.