Франц I Стефан
Франц I Стефан (фр. François Ier Etienne, нем. Franz I. Stephan; 8 декабря 1708, Нанси — 18 августа 1765, Инсбрук) — герцог Лотарингии с 27 марта 1729 года (под именем Франциск III), герцог Бара с 27 марта 1729 года (под именем Франсуа III Этьен), великий герцог Тосканы с 9 июля 1737 года (под именем Франческо II), император Священной Римской империи германской нации с 13 сентября 1745 года. Представитель Лотарингского дома и основатель лотарингской ветви немецких Габсбургов (царствовавшей в Австрии в 1745—1918 годах).
Герцог Лотарингский
Франц Стефан был 2-м сыном лотарингского герцога Леопольда-Иосифа и французской принцессы Елизаветы-Шарлотты Орлеанской, а потому получил престол отца (в 1729 году) только вследствие неожиданной смерти старшего брата, Леопольда-Клеменса (в 1723 году).
Любимой мечтой, издавна занимавшей отца, а потом и сына, был брак с дочерью последнего из Габсбургов Марией Терезией. С 1723 года Франц Стефан переезжает в Вену и остается здесь 6 лет, до смерти отца, под особым покровительством императора Карла VI. Общительный, живой, добродушный и веселый, настоящий сангвиник, молодой герцог выказывал меньше охоты к занятию науками, чем к приятному препровождению времени, к наслаждению жизнью, и со страстью отдавался охоте, подобно императору Карлу VI, своему будущему тестю.
Зять-наследник
В 1732 году он был назначен императорским наместником в Венгрию, население которой узнало его и полюбило ещё раньше, во время его первой инспекторской поездки. Одно время казалось, что его склонность к Марии Терезии и её любовь к нему встретят препятствия в политике. Неудачная война за польское наследство, враждебность Франции и Испании, а также претензии баварских Виттельсбахов на австрийское наследство после смерти Карла VI, заставляли думать, что утверждение прагматической санкции европейскими державами встретит громадные затруднения; поэтому в Вене был составлен план двойного брака — Марии Терезии, как наследницы корон австрийской, чешской и венгерской, с баварским наследным принцем, а её сестры — с испанским инфантом Дон Карлосом.
Ввиду того, что Бартенштейн, главный министр и любимец Карла VI, и принц Евгений Савойский не особенно благоволили к габсбургско-лотарингскому браку, успех его был сомнителен; тем не менее, после Венского мира 1735 года, он опять выступил на первый план, но Франц Стефан вынужден был при самом заключении брака с Марией Терезией отдать Франции герцогство Бар, отказаться от Лотарингии в пользу тестя французского короля, Станислава Лещинского, бывшего короля Польши, а взамен Лотарингии получить Тоскану, после смерти последнего из Медичи.
Назначение Франца Стефана наместником Нидерландов и обещание руки Марианны, сестры Марии Терезии, его брату, было вознаграждением за жертву, которую принес лотарингский дом, отказавшись от родной страны.
В турецкой войне конца 1730-х годов Франц Стефан участвовал без особенного отличия.
Когда умер последний Медичи (1737), Франц Стефан со своей молодой женой отправился во Флоренцию, чтобы вступить во владение Тосканой, но скоро вернулся в Вену.
Когда Мария Терезия вступила на престол, Франц Стефан стал мужем государыни, но не государем; жена любила его всей душой, но ревниво охраняла свои права, и он был её соправителем только по имени. Он горько чувствовал своё подчиненное положение и говорил то шутливо, то серьёзно, что он только гость при дворе.
Император
В 1742 году, убедившись, что полководческих талантов у него нет, он сложил с себя звание главнокомандующего.
В 1745 году он был выбран в германские императоры; 4 октября последовало его коронование во Франкфурте. Это подняло его на один уровень с Марией Терезией в делах внешней политики. Внутренних дел он мало касался; только в 1763 году Мария Терезия поставила его во главе финансового ведомства. Он выступал за союз с морскими державами, в противоположность новой системе — союза с Францией, к которому с 1749 года стал склоняться Кауниц.
Усиление Кауница и его огромная роль во внутренней и внешней политике приводила его к столкновениям с императором. В 1764 году Франц Стефан устроил избрание старшего своего сына, Иосифа, в римско-германские короли.
Он интересовался естественными науками, по которым оставил большие, хорошо подобранные коллекции.
Дети
В 1736 году Франц женился на Марии Терезе Австрийской. В этом браке родились:
- Мария Анна (1738—1789), монахиня,
- Иосиф (1741—1790), император Иосиф II (1765—1790)
- Мария Кристина (1742—1798), в 1765 вышла замуж за Альберта Саксен-Тешенского
- Мария Елизавета (1743—1808), монахиня
- Карл Иосиф (1745—1761), эрцгерцог
- Мария Амалия (1746—1804), в 1769 вышла замуж за Фердинанда, герцога Пармского
- Леопольд (1747—1792), великий герцог Тосканский, затем император Леопольд II (1790—1792),
- Мария Йоанна (1750—1762),
- Мария Йозефа (1751—1767),
- Мария Каролина (1752—1814), в 1768 вышла замуж за Фердинанда I, короля Обеих Сицилий
- Фердинанд (1754—1806), эрцгерцог Австрийский и Моденский
- Мария Антония (Антуанетта) (1755—1793), в 1770 вышла замуж за короля Франции Людовика XVI
- Максимилиан Франц (1756—1801), великий магистр Тевтонского ордена.
Напишите отзыв о статье "Франц I Стефан"
Литература
- Гормайр Й.. Статья в Ersch und Grubers «Encyclop.» (I, стр. 48);
- Wurzbach, «Oesterr.-Biogr. Lexicon» (т. 6, 207—208);
- Huhn, «Geschichte Lothringens» (1877);
- v. Arneth, «Maria-Theresia» (за время с 1740 по 1763 гг.) в «Allgemeine Deutsche Biographie» (стр. 278—285).
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Каролинги — Саксонская династия — Салическая династия — Гогенштауфены — Виттельсбахи — Габсбурги | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Франц I Стефан
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
- Родившиеся 8 декабря
- Родившиеся в 1708 году
- Умершие 18 августа
- Умершие в 1765 году
- Персоналии по алфавиту
- Похороненные в Императорском склепе
- Родившиеся в Нанси
- Умершие в Инсбруке
- Императоры Священной Римской империи
- Герцоги Лотарингии
- Австрийские генерал-фельдмаршалы
- Великие герцоги Тосканские
- Мария-Антуанетта
- Водемонский дом
- Герцоги Бара
- Герцоги Тешенские
