Фрауэнкирхе (Мюнхен)

церковь
Фрауэнкирхе Frauenkirche
Фрауэнкирхе
Страна	Германия
Местоположение	Мюнхен
Конфессия	католическая
Строительство	1468—1525 годы

Фрауэнкирхе (нем. Frauenkirche), (официальное название — Собор Пресвятой Девы Марии (нем. Der Dom zu Unserer Lieben Frau)) — самый высокий собор в Мюнхене, ставший символом города. Фрауэнкирхе является кафедральным собором католической архиепархии Мюнхена и Фрайзинга.

Длина здания — 109 м, ширина — 40 м, высота сводов – 37 м, объём – 200.000 м³.

История

Строительство собора в стиле готики было начато в 1468 году и закончено в 1525 году.

В соборе могли разместиться до 20 000 прихожан, в то время как на момент окончания строительства население Мюнхена составляло всего 13 000 человек. В наше время собор вмещает около 4000 человек сидя, благодаря установленным там лавкам для прихожан.

Однако внутри собор не производит впечатления огромного сооружения, так как 22 колонны, поддерживающие крышу, создают иллюзию значительно меньшего пространства.

Высота собора составляет 99 метров. По решению референдума, состоявшегося в 2004 году, в Мюнхене временно запрещено строить здания выше Фрауэнкирхе, то есть выше 100 метров.

С собором связывают много легенд. По одной из них архитектор заключил сделку с дьяволом, чтобы тот не мешал строительству. Дьяволу было обещано не строить в соборе окна. Действительно, в одном из ракурсов колонны скрывают оконные проёмы так, что окон не видно. В подтверждение легенды в соборе хранится «след дьявола» —- отпечаток мужского ботинка на плите.

Собор расположен неподалеку от главной площади города — Мариенплац.

Ссылки

• [www.erzbistum-muenchen-und-freising.de Архиепископство Мюнхен и Фрайзинг (католическое)]

Отрывок, характеризующий Фрауэнкирхе (Мюнхен)

В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.