Фра Беато Анджелико
| Фра Беато Анджелико | |
| итал. Fra Beato Angelico | |
 Посмертный портрет Фра Беато Анджелико кисти Лука Синьорелли, фрагмент фрески «Деяния Антихриста» (1501) в Соборе Орвието, Флоренция | |
| Имя при рождении: |
Гвидо ди Пьетро |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Жанр: |
религиозная живопись |
| Стиль: | |
| Влияние: | |
| Влияние на: | |
Фра Беато Андже́лико (Анжелико, итал. Fra Beato Angelico, букв. «брат Блаженный Ангельский», собственное имя Гвидо ди Пьетро, итал. Guido di Pietro, имя в постриге Джованни да Фьезоле; 1400 — 1455) — итальянский художник эпохи Раннего Возрождения, доминиканский монах.
Содержание
Имя
Вазари назвал художника «Ангельским» (итал. Angelico); благодаря ему художник стал известен под именем Фра (брат, монах) Анджелико. Очень рано его стали называть Беато Анджелико, то есть Блаженный Анджелико, но Ватикан официально причислил его к лику блаженных только в 1984 году, и он стал считаться небесным покровителем всех художников[1].
Биография и творчество
Родился в 1400 году в Виккьо в долине Муджелло близ Флоренции. Вступил в доминиканский монастырь в Фьезоле в 1418 году.
Учитель неизвестен. Начинал деятельность с иллюстраций религиозных книг. Работа с крупными формами началась с росписи алтарей в 1428? — 1433 году монастыре Сан Марко (Флоренция), когда несколько монахов из Фьезоле переехали во Флоренцию, чтобы расписывать отстроенный Микелоццо монастырь. В 1445 году Анджелико вызвал в Рим папа Евгений IV расписывать фрески ныне несуществующей церкви Крещения в Ватикане.
В 1447 году со своим учеником Беноццо Гоццоли расписывал фрески церкви в Орвието, а в 1447—1450 годах — стены капеллы Никколина во дворце пап в Ватикане. Другим его учеником был Антониаццо Романо — важная фигура итальянской живописи XV века.
Фра Анджелико вернулся во Флоренцию в 1449 году. В 1450 году он стал настоятелем монастыря Сан-Доменико во Фьезоле[1].
В 1452 году художник снова едет в Рим — по вызову нового папы Николая V[2].
Фра Беато Андже́лико умер в 1455 году в Риме. Похоронен в церкви Санта-Мария-сопра-Минерва, где его могила существует до нынешнего времени. На его саркофаге можно прочесть: «Здесь покоится достопочтенный художник Фра Джованни из Ордена проповедников. Пусть хвалою мне будет не то, что казался я вторым Апеллесом, но что все, чем владею, отдал Тебе, о Христос. Иные творения живы на земле, другие на небе. Город Флоренция, Этрурии цвет, дал мне, Джованни, рожденье»[1]. Латинский текст эпитафии на его могиле предположительно составлен папой Николаем V[3].
Для творчества Фра Анджелико характерна простота цветовых решений, граничащая с наивностью, мягкий лиризм, свойственный многим мастерам кватроченто, широкое использование золота.
Память
Николай Гумилев назвал в честь художника одно из своих стихотворений «Фра Беато Анджелико» (1912)[2].
Память блаженного Фра Анджелико празднуется 18 февраля.
Произведения
- «Благовещение», (1430—1432. Дерево, темпера. 194х194, Прадо)
- «Коронование Марии», (1434—1435. Дерево, темпера. 112х114, Уффици)
- «Noli me tangere», (ок. 1437—1446. Музей св. Марка, Флоренция)
- «Преображение», (1440–1441. Монастырь Сан-Марко, Флоренция)
- «Страшный суд», (ок. 1432–1435. Дерево, темпера, 105x210. Музей Сан-Марко, Флоренция)
- «Распятие», (ок. 1435. Лувр, Париж)
- «Снятие с креста», (1437–1440. Музей Сан-Марко, Флоренция, 176x185 см, дерево, темпера)
- «Мадонна с Младенцем, святым Домиником и святым Фомой Аквинским» (1424-1430, фреска. 196x187)
- «Мадонна Фьезоле», (1428-1430. Монастырь Сан Доменико, Фьезоле)
- «История святого Николая», (1437. Пинакотека Ватикана, Рим)
- «Череп Адама на горе Голгофа», (1435, дерево, темпера. Флоренция. Церковь Сан Никколо дель Чеппо)
- «Распятие со святым Домиником», (ок. 1437-1446. Фреска, Флоренция. Музей Сан Марко)
Галерея
- Fra Angelico 039.jpg
«Noli me tangere», ок. 1437—1446, Музей Сан-Марко (Флоренция)
- Fra Angelico JungsteGericht berlin.JPG
«Страшный суд», (ок. 1432–1435. Дерево, темпера, 105x210. Музей Сан-Марко (Флоренция)
- San niccolò del ceppo, sagrestia, crocifissione tra i ss. nicola e francesco di beato angelico 06.JPG
«Череп Адама на горе Голгофа», (1435, дерево, темпера. Флоренция. Церковь Сан-Никколо дель Чеппо)
Напишите отзыв о статье "Фра Беато Анджелико"
Ссылки
- Фьезоле, да, Фра-Джованни // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.artcyclopedia.com/artists/angelico_fra.html Фра Беато Анджелико на artcyclopedia.com]
- [www.wga.hu/frames-e.html?/html/a/angelico/index.html Фра Беато] в Web Gallery of Art (англ.)
- [www.google.com/culturalinstitute/asset-viewer/coronation-of-the-virgin/kgHzjXSIWl3RJA?projectId=art-project «Коронование Богоматери» Беато Анджелико (Галерея Уфицци) на Google Art Project]
- Николай Гумилев. [gumilev.ru/verses/28/ Фра Беато Анджелико]. Николай Гумилёв : электронное собрание сочинений. Проверено 18 февраля 2016.
Примечания
- ↑ 1 2 3 Янина Белошапкина [elcat.pnpu.edu.ua/docs/ART-2011-17.pdf Небесный автор Фра Анджелико] // «Искусство» : Журнал. — Издательский дом «Первое сентября», 2011. — Декабрь (№ 17 (473)). — С. 16.
- ↑ 1 2 Николай Гумилев. [gumilev.ru/verses/28/ Фра Беато Анджелико]. Николай Гумилёв : электронное собрание сочинений. Проверено 18 февраля 2016.
- ↑ [art.c-rover.com/ang/angelico0005.htm Фра Беато Анжелико]. art.c-rover.com. Проверено 18 февраля 2016.
Напишите отзыв о статье "Фра Беато Анджелико"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Фра Беато Анджелико
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.
25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
