Фредериктон

Фредериктон Fredericton
—  Город  —
Координаты: 45°57′27″ с. ш. 66°38′40″ з. д.45.957594° с. ш. 66.64444° з. д. / 45.957594; -66.64444
Управление
Страна	Канада Канада
Провинция	Нью-Брансуик Нью-Брансуик
Графство	Йорк, Санбери
Дата основания	1783
Мэр	Брэд Вудсайд
Демография
Население	56 224 чел. (2011)
Официальный язык(и)	Английский, французское меньшинство
География
Площадь	130,7 км²
Точки	низшая: 20 м высшая: 100 м
Часовой пояс	-4
Телефонный код	+1-506
Географический код	13 10032
Веб-сайт	www.fredericton.ca/

Фредериктон (англ. Fredericton, фр. Frédéricton) — столица канадской провинции Нью-Брансуик. Город был назван в честь Фредерика — второго сына английского короля Георга III.

Население — 56,2 тысяч человек, с пригородами — около 90 тысяч.

История

До прибытия белых колонистов район нынешнего Фредериктона населяли индейские племена микмаков и малеситов, занимавшиеся охотой и земледелием.

В XVII веке территория была колонизирована французами и стала называться Акадия. Практически со дня основания колония стала подвергаться нападениям англичан, стремившихся к уничтожению всех конкурентов в Северной Америке. Во время Войны короля Вильгельма у слияния рек Нашуак и Сент-Джон был выстроен Форт-Нашуак, служивший затем в качестве столицы Акадии и бывший целью множества британских рейдов. В 1700 году форт был разрушен сильнейшим наводнением и заброшен.

В 1732 году на этом месте акадийскими беженцами из Новой Шотландии (захвачена Британией в 1710) была основана деревня Сент-Анна. В 1759 деревня была сожжена английскими войсками в ходе осуществлявшегося Британией геноцида акадцев. Последовавшая в 1762 попытка англичан основать здесь поселение оказалась неудачной из-за действовавших в лесах партизанских отрядов выживших акадцев.

В 1783 году на месте бывшей акадской деревни обосновались лоялисты, бежавшие из США после поражения в войне. Лоялисты стремились создать новую провинцию и сделать её «раем для друзей короля» в Британской Северной Америке. В 1784 году Фредериктон становится столицей вновь образованной провинции Нью-Брансуик, а в 1785 году и центром графства Йорк.

По замыслу основателей Фредериктона предполагалось, что город будет не только резиденцией правительства, но и штаб-квартирой британской армии, центром образования и культуры, оплотом англиканской церкви. Новая столица, населённая в основном армейскими офицерами, чиновниками и преподавателями университета, отличалась более аристократическим вкусом, чем расположенный к югу Сент-Джон, который создавался как торговая и перевалочная база и изначально был пропитан духом коммерции.

География и климат

Географические сведения

Город находится в месте впадения реки Нашуаак в реку Сент-Джон, чуть ниже верхней границы прилива, в 135 км от залива Фанди. Высота над уровнем моря — около 20 м. Историческая часть Фредериктона расположена в плоской речной долине, в то время как новые жилые кварталы поднимаются вверх по склонам холмов.

Климат

Климат в городе умеренно-континентальный, смягчён влиянием Атлантического океана. Зима холодная и снежная, лето тёплое и дождливое.

Климат Фредериктона
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Абсолютный максимум, °C	14,0	19,0	22,0	30,0	35,0	35,0	37,0	37,0	34,0	28,0	21,0	16,0	37,0
Средний максимум, °C	−4	−2,3	3,0	9,7	17,5	22,8	25,6	24,7	19,5	12,8	5,6	−1,1	11,2
Средняя температура, °C	−9,8	−8,2	−2,4	4,3	11,1	16,2	19,3	18,4	13,1	7,0	1,1	−6,3	5,3
Средний минимум, °C	−15,5	−14,1	−7,8	−1,1	4,7	9,6	13,0	12,1	6,7	1,2	−3,5	−11,4	−0,5
Абсолютный минимум, °C	−36	−37	−29	−15	−7	−1	2,0	1,0	−4	−9	−20	−34	−37
Норма осадков, мм	110	79	103	87	96	89	87	90	95	97	103	108	1143
Источник: [www.climate.weatheroffice.gc.ca/climate_normals/results_e.html?stnID=6157&lang=e&dCode=1&StationName=FREDERICTON&SearchType=Contains&province=ALL&provBut=&month1=0&month2=12 Canadian National Climate Data and Information Archive]

Население

Фредериктон менее подвержен иммиграции, чем большинство столиц других канадских провинций, тем не менее, население его растёт, и, по данным переписи, в 2011 году составляло 56 224 человека.

Подавляющее большинство населения относится к белой расе. Негритянское меньшинство проживает в основном в Barker's Point, беднейшем и наиболее криминальном районе города. Имеется небольшое число иммигрантов из стран Азии и Ближнего востока, а также индейская община. Около 99% горожан общаются дома на английском языке, при это каждый четвёртый свободно владеет вторым официальным языком провинции - французским. Русская община насчитывает около 150 человек.

Средний возраст горожан - 38,7 года. Уровень преступности растёт в последние годы, но всё ещё ниже среднего по Канаде.

Экономика

С середины XIX века основой городской экономики были лесопереработка и текстильная промышленность, но в ХХ веке они пришли в упадок, и сейчас крупнейшими работодателями Фредериктона и окрестностей являются база Канадских вооруженных сил Гейджтаун и провинциальное правительство, за ними следуют больницы и университет Нью-Брансуика.

В настоящее время Фредериктон становится центром информационных технологий и телекоммуникаций, в частности за счет использования её двуязычной высококвалифицированной рабочей силы (20 % жителей города свободно владеют двумя языками). До начала мирового финансово-экономического кризиса в 2008 году бурными темпами рос рынок недвижимости.

В состав Большого Фредериктона помимо самого Фредериктона входят еще 2 города (Оромокто и Накавик) и 11 деревень с общим населением около 125 тысяч человек. Фредериктон имеет один из самых высоких доходов на душу населения в Канаде.

Образование и культура

Первый колледж города (Кингз-Колледж) получил королевскую хартию в 1828 году и быстро пошёл «в гору», первое каменное здание колледжа было построено в том же году, а уже в 1859 году он был преобразован в межконфессиональный Университет Нью-Брансуика. Католический университет Сент-Томас, второй университет столицы провинции, был переведён во Фредериктон из Чатема в 1964 году. В городе также расположен колледж ремёсел и дизайна Нью-Брансуика.

В 1964 году построен концертный зал Плэйхаус, в котором находится основная сцена театра Нью-Брансуика, единственного профессионального англоязычного театра на территории провинции. Основанная в 1959 году лордом Бивербруком Галерея Бивербрук имеет в своей постоянной коллекции множество произведений художников атлантических провинций Канады, художников других провинций, а также известнейших британских мастеров — Томаса Гейнсборо, Джошуа Рейнольдса, Уильяма Тёрнера и Джона Констебла.

Достопримечательности Фредериктона

Законодательное собрание Нью-Брансуика	Кафедральный собор Иисуса Христа.	Здание Old Arts Building университета Нью-Брансуика

К основным достопримечательностям города относятся здание законодательного собрания штата, кафедральный англиканский собор Иисуса Христа, построенный в 1845—1853 годах по проекту британских архитекторов Фрэнка Уилса и Уильяма Баттерфилда в стиле неоготики и здание Old Arts Building университета Нью-Брансуика, самое старое университетское здание Канады до сих пор используемое для проведения занятий.

Транспорт

Международный аэропорт Фредериктона (IATA: YFC, ICAO: CYFC), расположенный в 13 километрах к юго-востоку от города, обслуживает около 274 тыс. пассажиров в год. Регулярные пассажирские рейсы выполняются в Торонто, Монреаль, Оттаву и Галифакс, сезонные - в Пунта-Кану и Варадеро.

Пассажирское железнодорожное сообщение (с Монреалем) было прекращено в 1981 году из-за больших потерь времени на прохождение паспортного и таможенного контроля (часть пути проходила по территории США).

Через Фредериктон проходит Трансканадское шоссе.

Общественный транспорт города находится под управлением организации [www.fredericton.ca/en/transportation/transportation.asp Fredericton Transit] и состоит из 12 автобусных маршрутов (понедельник-суббота, с 06.15 до 23.00).

Ссылки

• [www.city.fredericton.nb.ca/ Официальный сайт Фредериктона]

Отрывок, характеризующий Фредериктон

По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.