Дуглас, Фредерик
Фредерик Дуглас (англ. Frederick Douglass; наст. имя — Фредерик Огастес Уошингтон Бейли (англ. Frederick Augustus Washington Bailey), 14 февраля 1818 — 20 февраля, 1895) — американский писатель, просветитель, аболиционист, редактор и оратор. Один из известнейших борцов за права чернокожего населения Америки, руководитель негритянского освободительного движения.
Содержание
Краткая биография
Родился рабом, но в 1838 бежал на Север, там он стал бороться против рабовладения. В 1847 году Фредерик начал издавать газету «The North Star» («Северная звезда»), которая стала одним из ведущих антирабовладельческих органов. Во время Гражданской войны в США 1861—1865 годов выдвинул лозунг немедленного освобождения рабов. Также принимал участие в формировании первых негритянских полков.
Наравне с правами рабов отстаивал права женщин. Был одним из подписавших Декларацию чувств на Конгрессе по правам женщин 1848 года в Сенека-Фоллз.
Жизнь в рабстве
Родился в Талбот Каунти (Мериленд) как раб. В детстве был разлучён со своей матерью Харриет Бейли и жил со своей бабушкой Бетти Бейли. Его мать умерла когда Дугласу было около семи лет.
Отец Дугласа достоверно не известен. Одно время, Дуглас утверждал, что его отцом был его белый хозяин Аарон Энтони. Потом говорил, что не знает своего отца. В семь лет был направлен на плантацию Вью Хоус, где Аарон Энтони был надзирателем. После смерти Энтони, Дуглас был передан Лукреции Аульд, жене Томаса Аульда. Она послала Дугласа слугой брату Томаса — Хью Аульду в Балтимор.
Когда Дугласу было около двенадцати лет, жена Хью София Аульд начала учить его алфавиту, несмотря на то, что закон запрещал учить рабов грамоте. Дуглас описывал Софию как добрую, заботливую женщину, которая относилась к нему так, как один человек должен относиться к другому. Когда Хью узнал о действиях своей жены, он осудил её, сказав, что раб, научившись читать, будет недоволен своим положением и будет требовать свободы. Позднее Дуглас назовет это определение «первым бесспорным поучением против рабства»[1] Как сказано в автобиографии Дугласа, он достиг больших успехов в обучении чтению у белых детей.
Втайне от хозяев он продолжал учиться читать и писать. Одно из его утверждений — «знание — это дорога от рабства к свободе»[2]. Начав читать газеты, политические материалы и книги, он стал задумываться о рабстве и осуждать его. В поздние годы, Дуглас финансово поддерживал Колумбийский Оратор, журнал, который в двенадцать лет открыл ему глаза на понятия свободы и прав человека.
Оказавшись у Вильяма Фриланда, он учил других рабов читать Новый Завет в еженедельной Воскресной школе. По некоторым данным, у него обучались более 40 рабов. Более полугода эти занятия оставались незамеченными властями. Когда о школе стало известно, Вильям Фриланд благосклонно отнесся к занятиям рабов, остальные плантаторы были в ярости. В одно воскресенье они ворвались на занятие, вооруженные камнями и дубинами, чтобы навсегда остановить эти собрания.
В 1833 году Хью Аульд забирает Дугласа обратно и отсылает его работать на Эдварда Кови, бедного фермера, которого называли «ломатель рабов». Он регулярно порол Дугласа. Шестнадцатилетний Дуглас восстал против Кови, и после стычки с Дугласом Кови больше никогда его не бил.
От рабства к свободе
Впервые Дуглас пытался убежать от Фриланда, но побег был неудачным. В 1836 году он совершил попытку бегства от Кови, но снова безуспешно. В 1837 году Дуглас встретил Анну Мюррей, свободную чёрную женщину, которая была старше его на пять лет, и влюбился в неё. Её свобода укрепляет его уверенность в том, что он также может быть свободным[3].
3 сентября 1838 года он успешно бежал, забравшись на поезд до Гавр де Грейс (Мериленд). Он был одет в морскую форму, которую ему передала Мюррей. Она также дала ему денег для побега и подготовила ему бумаги, говорящие о том что он — свободный чёрный моряк[4][5]. Он бежал в Уилмингтон (Делавэр). Оттуда на пароходе он перебрался в «Город Квакеров» (Филадельфия, Пенсильвания), а затем поселился в доме аболициониста Девида Рагглеса в Нью-Йорке. Все путешествие у него заняло около 24 часов[6].
Творчество
Написал автобиографию «Повесть о жизни Фредерика Дугласа, американского раба» в 1845 году.
Напишите отзыв о статье "Дуглас, Фредерик"
Ссылки
[www.lib.csu.ru/vch/11/2004_01/008.pdf Жизнь, мировидение и публицистика Фредерика Дугласа]
Примечания
- ↑ Douglass, Frederick. The life and times of Frederick Douglass: his early life as a slave, his escape from bondage, and his complete history, p. 50. Dover Value Editions, Courier Dover Publications, 2003. ISBN 0-486-43170-3
- ↑ Jacobs, H. and Appiah, K. (2004). Narrative of the Life of Frederick Douglass, an American Slave & Incidents in the Life of a Slave Girl. Mass Market Paperback, pp. xiii, 4.
- ↑ Julius Eric Thompson; James L. Conyers The Frederick Douglass encyclopedia. ABC-CLIO, 2010. — P. 124. — ISBN 9780313319884. (Проверено 27 февраля 2011)
- ↑ Anna Murray Douglass // BlackPast.org. (Проверено 27 февраля 2011)
- ↑ Waldo E. Martin. The mind of Frederick Douglass. — UNC Press Books. — 1 March 1986. — P. 15. — ISBN 9780807841488. (Проверено 7 марта 2011)
- ↑ Discovering Anna Murray Douglass. // South Coast Today. — 17 February 2008. (Проверено 27 февраля 2011)
Отрывок, характеризующий Дуглас, Фредерик
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
