Лугард, Фредерик

Фредерик Лугард англ. Frederick John Dealtry Lugard<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Генерал-губернатор Нигерии
декабрь 1913 года — ноябрь 1918 года
Губернатор Гонконга
29 июля 1907 года — 16 марта 1912 года
Рождение:	22 января 1858(1858-01-22) Мадрас
Смерть:	11 апреля 1945(1945-04-11) (87 лет) Доркинг
Образование:	Королевское военное училище
Награды:

Сэр Фредерик Джон Дилтри Лугард (англ. Frederick John Dealtry Lugard; 22 января 1858 — 11 апреля 1945), 1-й барон Лугард — британский военный, исследователь Африки, колониальный администратор.

Биография

Фредерик Лугард родился в 1858 году в Мадрасе, в семье военного капеллана преподобного Фредерика Груэбера Лугарда, но рос в Вустере в Англии. В 1878 году вступил в 9-й полк Британской армии, в его размещавшийся в Индии 2-й батальон, и в его составе участвовал в англо-афганской войне (1879—1880), Суданской кампании (1884—1885), англо-бирманской войне (1886—1887). В 1887 году был награждён орденом «За выдающиеся заслуги».

В мае 1888 года Лугард командовал экспедицией, организованной британскими поселенцами в Ньясаленде против арабских работорговцев на озере Ньяса, в ходе которой получил несколько ранений. Покинув Ньясаленд, он в апреле 1889 года поступил на службу к Британской Восточно-Африканской компании. На этой службе он исследовал район реки Ати-Галана-Сабаки, а также разработал схему освобождения рабов в материковых владениях султаната Занзибар. В 1890 году компания направила Лугарда в Уганду, где он обеспечил британское доминирование в регионе и положил конец местным беспорядкам.

С 26 декабря 1890 года по мая 1892 года Лугард был военным администратором Уганды. В этот период он совершил путешествие вокруг гор Рувензори до озера Эдуард, нанеся на карту большую территорию. Также он посетил озеро Альберт, и вывел несколько тысяч суданцев, оставленных на его побережье Эмин-пашой и Генри Стэнли после экспедиции по спасению Эмин-паши. Вернувшись в 1892 году в Великобританию, Лугард сумел отговорить премьер-министра Гладстона и его кабинет от оставления Уганды.

В 1894 году Королевская Нигерская компания направила Лугарда в Боргу, где он заключил договор с туземным королём, чем упрочил английское влияние в этой стране. В 1896—1897 годах по поручению Британской Компании Западного Чартерленда Лугард совершил путешествие к озеру Нгами.

От Нгами Лугард был отозван британским правительством, и послан в Западную Африку, где ему было поручено создать из местных туземцев силы для защиты британских колониальных владений в Нигерии от французов. В августе 1897 года Лугард создал Королевские Западно-Африканские Пограничные Силы, и командовал ими до конца декабря 1899 года, когда спор с Францией был урегулирован.

В 1900 году Лугард был назначен высшим комиссаром протектората Северная Нигерия, в 1901 году был произведён в рыцари. Возглавляемые Лугардом военные кампании против эмирата Кано и государства Сокото позволили расширить контролируемую Великобританией территорию.

В 1906 году Лугард завершил пребывание на посту высшего комиссара Северной Нигерии, а в 1907 году был назначен губернатором Гонконга. Во время своего пребывания на этом посту Лугард предложил вернуть Китаю Вэйхайвэй в обмен на отделение в пользу Великобритании арендованных Новых Территорий, но это предложение не было одобрено его начальством. В 1911 году он основал Гонконгский университет.

В 1912 году Лугард вернулся в Нигерию в качестве губернатора двух протекторатов. Его задачей было слияние их в единую колонию. Несмотря на сопротивление этому процессу в Лагосе, на остальной части территории проблем не возникло. С 1914 по 1919 годы Фредерик Лугард был генерал-губернатором единой колонии Нигерия.

В 1922 году Лугард опубликовал книгу «The Dual Mandate in British Tropical Africa», в которой он описал методы, которые он рекомендовал применять в британских колониях в Африке. Он пропагандировал методы непрямого управления, распространение христианства, а также настаивал, чтобы Великобритания закрепила за собой территории, на которые ещё не предъявили права другие колониальные державы.

С 1922 по 1936 годы Лугард был представителем Великобритании в Постоянной комиссии Лиги наций по вопросам мандатных территорий. В этот период он работал сначала во Временной комиссии по вопросам рабства, и был вовлечён в подготовку Конвенции 1926 года о запрете рабства и работорговли. С 1925 по 1941 годы Лугард входил также в Комитет экспертов по туземному труду Международной организации труда.

Литература

• Лугард, Фредерик // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Лугард, Фредерик

И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.