Фредрикссон, Гун-Мари

Мари Фредрикссон Marie Fredriksson
Мари Фредрикссон на фестивале Bospop в Нидерландах, 9 июля 2011
Основная информация
Полное имя	Gun-Marie Fredriksson
Дата рождения	30 мая 1958(1958-05-30) (65 лет)
Место рождения	Эсшё, Швеция
Годы активности	1981 — н. в.
Страна	Швеция Швеция
Профессии	певица, пианист, гитарист
Инструменты	вокал рояль гитара
Жанры	поп-рок поп рок easy listening
Коллективы	Roxette MaMas Barn Strul
Сотрудничество	Пер Гессле
Лейблы	EMI Svenska AB Capitol Records Roxette Recordings
[mariefredriksson.se edriksson.se]

Мари́ Фре́дрикссо́н  (полное имя: Гун-Мари Фредрикссон) (швед. Gun-Marie Fredriksson, род. 30 мая 1958, Эсшё, Швеция) — шведская певица, композитор, автор песен, пианистка, более известна как солистка поп-рок группы Roxette (вместе с Пером Гессле). Принимала участие в записи сольных альбомов Пера Гессле и шведской группы Gyllene Tider. Занимается также сольной карьерой. В настоящее время проживает в Юрсхольме, пригороде Стокгольма. Замужем за Микаэлем Боиошом (Mikael Bolyos), от которого имеет двоих детей: дочь Юсефин (1993) и сына Оскара (1996).

Биография

Юность и начало карьеры

Мари родилась в Эсшё (Össjö) и была младшей из 5 детей в семье. Позже её семья переехала в небольшой город Эстра Юнгбю (Östra Ljungby). Родители Мари были бедны и постоянно работали, часто оставляя младшую дочь в одиночестве. В это время она открыла в себе страсть к выступлению, она любила стоять у зеркала и представлять себя звездой. Вместе со своими сёстрами и соседскими детьми Мари начала играть музыку и петь. Её мать часто просила Мари исполнить что-то перед гостями их дома, которые приходили в восторг от её голоса и певческой манеры, так напоминавшей стиль Оливии Ньютон-Джон.

Будучи уже подростком, Мари открыла для себя таких артистов, как Джони Митчелл, The Beatles и Deep Purple — тогда её интерес к музыке возрос ещё больше. В 17 лет она поступила в музыкальный колледж и выступала там в местном театре. Однако актёрское искусство вскоре ей надоело. Мари твёрдо решила, что станет певицей — «Я хочу быть певицей. Я — певица!». Участие в театральных постановках помогло ей, и вскоре она переехала в Хальмстад, где стала выступать на городских подмостках. Вместе со своим другом Стефаном она организовала группу Strul, которая играла в хальмстадских клубах и даже записала сингл. После этого группа распалась, а Мари и её новый друг Мартин Штернхюсвуд (Martin Sternhuvsvud) стали выступать как MaMas Barn. Вместе они записали полноценный альбом «Barn Som Barn». После выхода пластинки Пер Гессле, вокалист популярной шведской группы Gyllene Tider, предложил Мари использовать для работы свою акустическую студию, так они подружились. Пер верил, что Мари слишком талантлива, чтобы прятаться за синтезатором маленьких групп, которые выступают в пабах, и пригласил её на встречу с влиятельным и известным шведским продюсером Лассе Линдбомом (Lasse Lindbom). Тот был впечатлён голосом певицы и предложил ей контракт. Семья Мари не поддержала её, за исключением сестёр Уллы-Бритт и Тины. Мать Мари считала, что дочь должна получить образование и устроиться на серьёзную работу, что музыка непременно приведёт к наркотикам и провалу. С поддержкой сестёр и Пера Мари решила подписать предложенный контракт и начать работать бэк-вокалисткой.

Лассе Линдбом предложил Мари спеть с ним дуэтом и записать песню «Så nära nu», после чего Мари могла стать участницей его проекта, «The Lasse Lindbom Band». Пер Гессле убеждал певицу начать сольную карьеру, та долго колебалась, но в конце концов записала свой первый сольник «Het vind», который Линдбом спродюсировал.

«Ännu doftar kärlek» стала первым синглом и добилась большого успеха на радио. Сам альбом получил очень разные оценки. Одна газета написала: «Это лучшее, что ты можешь сделать, Мари?». Певица была подавлена, заявив, что статья в этой газете была для неё, как «нож в сердце». Она отправилась в тур с группой Лассе Линдбома, так как не чувствовала достаточно уверенности, чтобы дать сольный концерт. Лассе, Мари, Пер Гессле и Матс МП Перссон организовали новую группу и назвали её «Spännande Ostar» (Волнующие сыры), которая играла в разных клубах на протяжении нескольких месяцев. В тот же год Мари и Лассе отправились на Канарские острова, чтобы написать песни для второго сольника Мари. Вскоре они вернулись в Швецию для исполнения и записи сочинённых композиций.

Альбом выпустили в 1986 году под названием «Den Sjunde Vågen» (Девятый вал). Синглами стали «Den bästa dagen» и «Silver i din hand». Альбом получил очень хорошие отзывы критиков, и тогда Мари решила отправиться на гастроли самостоятельно — как сольный исполнитель.

В течение многих лет Пер и Мари говорили о том, чтобы начать работать вместе. Мари исполняла бэк-вокальные партии во многих песнях группы Пера Gyllene Tider, они работали вместе в Spännande Ostar и в других проектах, включая попытку Gyllene Tider выпустить англоязычный альбом в США. Карьера Фредрикссон шла в гору в Швеции, в то время как у Пера, бывшего вокалиста мальчиковой группы, сольная карьера как раз-таки с горы катилась. Друзья и коллеги предостерегали её от работы с Гессле. Его же идея состояла в том, чтобы основать дуэт, петь на английском и попробовать достичь успеха в Европе. В то время среди шведских музыкантов было не принято петь на английском, и эта затея могла обернуться провалом для успешно начавшейся карьеры Мари, но она пошла на риск, который позже оправдался сполна.

В 1986 году она объединилась с Пером в дуэте под названием Roxette — это имя Gyllene Tider использовали при выпуске альбома «The Heartland Cafe» в США. Их первый сингл «Neverending Love» стал популярным в Швеции, а дебютный альбом Roxette «Pearls of Passion» вдохнул жизнь в угасающую карьеру Гессле и ещё больше утвердил Мари в роли серьёзного исполнителя.

Новый проект был очень успешен в Швеции. Тем не менее, Мари не хотела потерять и поклонников своего сольного творчества. Поэтому сразу же после гастрольного тура «Rock Runt Riket» с Roxette она решила записать новый сольный альбом. И на этот раз в работе ей помогал Лассе Линдбом, продюсер и автор многих песен. Работа проходила в две сессии, в мае и сентябре 1987 года. «Efter Stormen», третий сольник, стал ещё более популярным, чем предыдущие два. За выходом грампластинки последовал промотур по Швеции, но на этот раз композиции исполнялись в более акустическом варианте, нежели ранее, создавая тем самым новую атмосферу на выступлении.

В феврале 1989 года Мари записала песню «Sparvöga» для одного шведского телесериала. Эта композиция, заглавная тема шоу, стала одной из её самых любимых и одной из её самых узнаваемых песен. С этого времени Мари стала одной из самых популярных певиц в Швеции.

Всемирный успех с Roxette

В 1988 году Roxette вернулись в студию и записали второй альбом «Look Sharp!», с которым дуэт вновь вошёл в местные чарты. Однако, в этом же году у группы неожиданно появился хит № 1 в США — «The Look». Практически за одну ночь Фредрикссон и Гессле стали всемирными знаменитостями, гастролирующими по планете, продающими альбомы миллионами штук и получающими различные награды. Альбом «Look Sharp!» стал очень популярным, два сингла с него достигли первой позиции американских чартов.

В 1990 году кинокомпания «Touchstone pictures» предложила Перу написать песню для готовящегося фильма «Красотка». Музыканты в то время были очень заняты работой над очередным альбомом, и Пер всего лишь переделал слова одной своей рождественской песни и назвал её «It Must Have Been Love». Песня прозвучала в фильме, стала № 1 в США и до сих пор является одной из самых известных песен Roxette.

В 1991 году вышел альбом «Joyride», у группы появился ещё один хит № 1. За выходом альбома последовал продолжительный гастрольный тур «Join the Joyride», во время которого они посетили более 100 городов в период с 1991 по 1992 год.

В годы активной работы с Пером Гессле в составе Roxette Мари находила время как для личной жизни, так и для работы над сольными альбомами. В 1992 году она записала диск «Den ständiga resan». Эта работа стала её музыкальным автопортретом и была написана как дневник, содержащий очень личные песни о её жизни, чувствах и отношениях. Необычайно личный альбом повлиял и на сложный период в её жизни. «Альбом отражает период четырёх- или пятилетней давности в моей жизни»,— сказала Мари в интервью о диске. «В моей жизни был кризис с адскими побочными эффектами, но я рада, что всё уже позади». Песня «Ett enda liv» была написана о хорошей подруге Мари, которая покончила с собой. Мать певицы не одобрила творение дочери, не понимая, почему она решилась поделиться с широкой публикой такими откровенными и глубоко личными чувствами.

Во время мирового тура «Join the Joyride Tour» в Австралии Мари подружилась с другом музыкантов группы, Микаэлем Боиошом. Через три дня после знакомства у них состоялась помолвка, а уже через год Фредрикссон была беременна. Будучи в положении, она дала несколько концертов в Швеции в поддержку альбома «Den ständiga Resan», а также выступила с Roxette на MTV Unplugged. 29 апреля 1993 года у неё родилась дочь Инес Юсефин.

В 1996 году Мари записала альбом лучших баллад на испанском языке с Roxette и свой новый сольник «I en tid som vår» (Во времена как наши). В этот же год родился её второй ребёнок, сын Оскар Микаэль.

В 1998—1999 годах Roxette в Испании записывали альбом «Have a Nice Day». В 2000 году Фредрикссон выпустила сборник своих лучших хитов под названием «Äntligen — Marie Fredrikssons bästa 1984—2000». За выходом диска последовал очень успешный летний тур по Швеции. Концерт в Стокгольме был снят на видео и выпущен в этом же году на DVD вместе с аудио-CD в картонной упаковке «Äntligen — Sommarturné». Альбом был издан тиражом более 350 000 экземпляров. С диска были выпущены два сингла — «Äntligen» и «Det som var nu».

В 1998 году умерла мать Мари, Инес, однако об этом событии написали только шведские газеты и многие поклонники певицы не знали об этом в течение нескольких лет. Позже Мари случайно обмолвилась об этом факте в интервью и рассказала, что мать страдала болезнью Паркинсона в течение нескольких лет и певица созванивалась с ней практически каждый день.

В 2002 году выходит подарочное издание (box set) «Kärlekens Guld» (Золото любви). Пять альбомов с улучшенным качеством звука были дополнены ранее неиздававшимися песнями, равно как и новыми буклетами и новым оформлением.

Болезнь и реабилитация

11 сентября 2002 года Мари вернулась домой с утренней пробежки и, будучи в ванной, почувствовала себя плохо. Упала в обморок, ударившись головой о раковину. Через несколько часов её привезли в стокгольмский Karolinska Hospital, где у певицы была обнаружена опухоль мозга.. Проведенная через несколько недель операция по её удалению прошла успешно. В течение нескольких лет Мари находилась на реабилитации. Во время лечения (врачи ставили 1:2 на то, что опухоль может оказаться смертельной) она получила определённые повреждения мозга и связанные с этим ограничения, такие, как потеря возможности читать и считать, полная потеря зрения на правый глаз и частичная утрата двигательной активности правой стороны тела.

Из-за болезни певица не смогла принять участия в записи запланированного альбома Roxette «The Pop Hits». Её коллега Пер Гессле сам исполнил все песни (из написанных специально для этого сборника), однако Мари всё же нашла силы для исполнения бэк-вокальной партии в единственном сингле «Opportunity Nox». Были также отменены все запланированные концерты из серии The Night of the Proms, которые должны были пройти в Бельгии и Нидерландах в начале 2003 года.

В конце января 2003 года Король Швеции Карл XVI Густав наградил Мари (и Пера Гессле) Королевской Медалью на Синей Ленте. На этой церемонии Мари впервые появилась на публике после операции.

Через полгода после операции, ещё будучи в процессе реабилитации, она приняла участие в записи сольного альбома Пера Гессле «Mazarin» (2003). Мари записала бэк-вокальную партию для песни «På promenad genom stan» (Гуляя по городу) в студии Vinden, в собственном доме в Юрсхольме. Оттуда материал переслали Перу в Хальмстад, где и была сведена готовая композиция.

Примерно в это же время была начата работа над сольным альбомом Мари, песни в котором она впервые решила исполнить и записать на английском языке. Диск получил название «The Change» (Перемена). Сингл «2:nd Chance» дебютировал в шведских хит-парадах на первой строке, а через год после выхода, 26 ноября 2004 года, по данным IFPI, альбом стал «золотым» (20 000 проданных копий в Швеции). В связи с выходом пластинки, Мари и её муж Мике Боиош объявили о создании новой звукозаписывающей студии MaryJane Music, на которой, как сообщает официальный сайт, будут записываться все сольные альбомы певицы. Сайт также говорит о том, что творчество музыкантов «эволюционирует», так что не исключены и релизы некоторых музыкальных проектов друзей Мари и Мике.

21 октября 2005 года было официально заявлено, что Мари выздоровела и больше не подвергается лечению.

Возвращение

В феврале 2006 года Мари возвращается с новым альбомом «Min bäste vän» (Мой лучший друг), на котором она записала кавер-версии самых любимых песен своего детства. Свет увидели всего два сингла: «Sommaräng» (автор Йон Хольм) и «Ingen kommer undan politiken» (только промосингл).

В то время, как Мари проходила курс химиотерапии, она заново открыла для себя свою страсть к рисованию. Так как она не могла больше ни читать, ни писать, рисование стало тем единственным, чем она могла заниматься и что она действительно делала со всей страстью. Все её прежние графические творения никогда не выносились из дома, но с 21 по 30 октября выставка «After The Change» (После перемены) всё же открыла двери для посетителей — в галерее Doktor Glas в Kungsträdgården были выставлены 24 рисунка древесным углем. Позже была выпущена одноимённая книга со всеми 24-мя репродукциями.

28 ноября 2007 года выходит альбом-компиляция лучших баллад Мари «Tid för tystnad» (Время молчания). На альбоме две новых песни: «Ett bord i solen» (переведенная на шведский песня «A Table in the Sun») и «Ordet är farväl».

8 февраля 2008 года в Стокгольмской галерее «So Stockholm» открылась вторая выставка работ Мари под названием «Ett bord i solen». На выставке также продавалась книга, изданная эксклюзивно в 300 экземплярах. В книге можно найти 6 портретов Мари, описание всех её работ, а также репродукции 37 картин с вернисажа. Певица говорит, что из всех «видов искусства» в настоящее время предпочитает живопись, как углем, так и пастелью. В интервью, посвященному открытию вернисажа, певица призналась, что в результате проведенной операции на мозге в 2002 году, она полностью потеряла зрение правым глазом и оно уже никогда не восстановится.

В середине 2008 года Мари записала песню «Där du andas» (Где ты дышишь) (авторы песни Никлас Стрёмстедт и Андерс Гленмарк) для шведского фильма «Арн — Королевство в конце пути» (Arn — Riket vid vägens slut). 28 августа впервые в карьере певицы этот сингл дебютировал в официальном музыкальном хит-параде Швеции на 1 месте. Через неделю сингл опустился на 3 место, уступив первое место Кети Перри с синглом «I kissed a girl», и второе — Уле Свенссону с синглом «Feelgood».

С 20 сентября по 5 октября 2008 года в Гётеборге прошла очередная выставка картин Мари. Зал «Lilla Galleriet» был открыт со вторника по воскресенье, с 12 до 16 часов.

В мае 2009 года Мари приняла участие в двух концертах Пера Гессле в рамках Party Crasher tour 2009, объявив о возвращении на сцену и продолжении сотрудничества с Пером в составе никогда официально не распадавшегося дуэта Roxette.

25 сентября 2013 года вышел новый сингл на шведском языке «Kom vila hos mig» с альбома «Nu!». Би-сайдом к синглу стала демо-версия песни. В то же время Мари начала работу над новым студийным альбомом Roxette «Good Karma». Мари также пишет автобиографию и собирается отправиться в гастрольный тур в ближайшем будущем.

18 апреля 2016 года стало известно, что врачи рекомендовали певице прекратить концертную деятельность по состоянию здоровья. Певица последовала их совету. Запланированные на лето 2016 года 20 концертов в Европе были отменены. В социальных сетях Roxette поблагодарили поклонников группы за «прекрасные 30 лет вместе». Это, однако, не означает конец певческой карьеры Мари — в её доме в Стокгольме оборудована звукозаписывающая студия и скорее всего она сможет записывать вокал для новых песен Roxette или своих сольных альбомов без ущерба для здоровья.

Отзывы критиков и других музыкантов о Мари

Многие известные музыканты в своих интервью не раз давали оценки творчеству Мари, тем более, что она до сих пор остаётся одной из самых известных и успешных шведских певиц.

• Фрида из группы АББА, которая не раз сотрудничала с Мари, отмечает её отменный музыкальный вкус. Обе певицы — поклонницы творчества Джони Митчелл и Эллы Фитцжеральд — записали несколько песен дуэтом в стиле упомянутых музыкантов.
• Шведский блюзовый певец Тотта Неслунд, умерший в 2005 году, записал в 2001 году альбом «Duetterna». Две песни, исполненные дуэтом вместе с Мари, «Ett minne bättre glömt» и «Sommarens sista servitris», вошли на пластинку, о которой Тотта в интервью признавался, что это был самый «необычный и интересный опыт записи песен», так как он считал Мари «звездой мирового уровня».
• Пер Гессле, коллега Мари по группе Roxette во многих интервью признавался, что Мари — «самый лучший друг, о котором можно только мечтать», несмотря на то, что «у неё не самый сладкий характер».

Дискография

• Het vind (1984)
• Den sjunde vågen (1985)
• Efter stormen (1987)
• Den ständiga resan (1992)
• I en tid som vår (1996)
• Äntligen — Marie Fredrikssons bästa 1984—2000 (2000)
• The Change (2004)
• Min bäste vän (2006)
• Tid för tystnad (28 ноября 2007)
• Nu! (2013)

Синглы

• «Ännu doftar kärlek» (1984)
• «Het vind» (1984)
• «Den bästa dagen» (1985)
• «Silver i din hand» (1986)
• «Efter stormen» (1987)
• «Sparvöga» (1989)
• «Så länge det lyser mittemot» (1992)
• «Mellan sommar och höst» (1993)
• «Tro» (1996)
• «I en tid som vår» (1996)
• «Ber bara en gång» (1997)
• «Äntligen» (2000)
• «Det som var nu» (2000)
• «2:nd chance» (2004)
• «All about you» (2005)
• «A table in the sun» (2005)
• «Sommaräng» (2006)
• «Ingen kommer undan politiken» (2006)
• «Ordet är farväl» (2007)
• «Ett bord i solen» (2008)
• «Där du andas» (20 августа 2008) (радио-версия)
• «Kom vila hos mej» (25 сентября 2013)

Примечания

• Первый тираж сингла «Där du andas» был выпущен в глянцевом картонном конверте (номер по каталогу 334 24691, Bonnier Music), однако звукозаписывающая компания обнаружила, что штрих-код содержит ошибку. Выпуск сингла приостановили, однако 300 копий всё же было сделано. Второй тираж сингла вышел в матовом картонном конверте с «правильным» штрих-кодом.

Музыка Мари в кино

• «Sånt är livet» (1996, реж. Колин Нютле): «Ännu Doftar Kärlek», «Tro»
• «Arn — Riket vid vägens slut» (2008): «Där du andas»

Сотрудничество

Мари является также автором некоторых песен, которые записали и исполнили на своих сольных альбомах другие исполнители. Одни из наиболее известных:

• Anna Book (Annamma) — «Det Finns Mycket Som Man Inte Kanner Till» (вместе с L. Lindbom)
• Efva Attling — «Utan Dej» (вместе с Efva Attling)
• Jenny Öhlund — «Nar Natten Blir Dag» (вместе с L. Larsson)
• Marie Fredriksson (Back Vocal) & Triad — «Ut Ur Skuggan — In I Solen» (вместе с L. Lindbom)
• Неизвестный исполнитель — «Schmetterling» («Sparvöga»)

Каверы

Песни Мари не раз исполняли многие шведские артисты. Среди многих:

• Stefan Borsch — «Ännu doftar kärlek» (альбом «Stefan Borsch», 2007)
• Ingmar Nordström — «Ännu doftar kärlek» (альбом «Saxpartyfavoriter», 2007)
• Curt Haagers — «Ännu doftar kärlek» (альбом «20 Goa bitar», 2007)
• Erik Linder — «Tro», «Ännu doftar kärlek» (альбом «Inifrån», 2009)
• Opeth — «Den Ständiga Resan» (альбом «Watershed» (Special Edition), 2008)

Номинации и награды

Номинации на шведский Грэмми:

• Поп-рок певица года 1987 («Efter stormen»)
• Лучший артист года 1988 (за альбом «Look Sharp!» в составе Roxette)
• Лучший артист года 1991 (за альбом «Joyride» в составе Roxette)
• Поп-рок певица года 1992 («Den ständiga resan»)
• Автор песни года 1992 («Den ständiga resan»)
• Поп-рок певица года 1996 («I en tid som vår»)

Награды шведского Грэмми:

• Поп-рок певица года 1988 («Den flygande holländaren»)
• Лучшая поп-группа года 1991 (за альбом «Joyride» вместе с Roxette)
• Исполнитель года 1992 («Den ständiga resan»)

См. также

• Roxette
• Пер Гессле
• Музыканты Roxette

Ссылки

• [www.mariefredriksson.se Официальный сайт Мари]
• [www.roxette.se Официальный сайт Roxette]
• [www.allroxette.ru Российский сайт о Roxette и Мари]
• [www.mariefredriksson.net MarieFredriksson.net]
• [www.mariefredriksson.com Marie Fredriksson] (fan website)

Отрывок, характеризующий Фредрикссон, Гун-Мари

– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.