Уэст, Фред

Фред Уэст
Fred West
Имя при рождении:	Frederick Walter Stephen West
Дата рождения:	29 сентября 1941(1941-09-29)
Место рождения:	Муч-Маркл, Херефордшир, Англия
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Дата смерти:	1 января 1995(1995-01-01) (53 года)
Место смерти:	Винсон Грин, Бирмингем, Англия
Причина смерти:	самоубийство
Наказание:	покончил жизнь самоубийством до суда
Убийства
Количество жертв:	более 13
Период убийств:	июль 1967 — июнь 1987
Дата ареста:	24 февраля 1994

Фредерик Уолтер Стивен (Фред) Уэст (англ. Frederick Walter Stephen «Fred» West; 29 сентября 1941, Муч-Маркл, Херефордшир, Англия — 1 января 1995, Винсон Грин, Бирмингем, Англия) — британский серийный убийца. Между 1967 и 1987 годом Уэст (сначала один, позже со своей второй женой) пытал и насиловал молодых женщин и девушек, убив по меньшей мере 12 человек, в том числе членов своей семьи.

Ранняя жизнь

Фред Уэст родился в бедной семье сельскохозяйственных рабочих в Бикертон Коттедж, Муч-Маркл, Херефордшир. Его родителями были Уолтер Стивен Уэст (5 июля 1914 — 28 марта 1992) и Дейзи Ханна Хилл (1922 — 6 февраля 1968). Он был вторым из их шести детей. Уэст позже утверждал, что его отец имел кровосмесительные отношения со своими дочерьми. Имеется предположение, что инцест был неотъемлемой частью жизни семьи, и что его отец научил его зверствам с раннего возраста. В интервью, данном полиции, Уэст напомнил, что его отец несколько раз говорил ему «делай то, что ты хочешь, только не попадайся». Он также утверждал, что его мать Дейзи домогалась его в возрасте 12 лет, хотя доказать этого Уэст не сумел. В 2014 году, однако, брат Фреда, Даг, осудил его утверждения и назвал лжецом и фантазёром относительно их воспитания и вообще жизни.

В школе у Уэста наблюдались способности к деревообработке и искусству, но он не преуспевал в учёбе. Он бросил школу в возрасте 15 лет в декабре 1956 года.

В возрасте 17 лет, в ноябре 1958 года, он попал в серьёзную аварию на своем мотоцикле, в результате которой у него был обнаружен перелом черепа, перелом руки и ноги, и он не приходил в сознание в течение целой недели. Его семья сообщила, что после аварии Уэст стал склонен к внезапным приступам ярости. Два года спустя он ударился головой при падении с пожарной лестницы и был без сознания в течение 24 часов после этого.

В 1960 г., в возрасте 19 лет, Фред был арестован за приставание к тринадцатилетней девочке. Он был признан виновным, но избежал тюремного заключения. Его мать отправила его жить к своей сестре Вайолет в английскую деревню Муч-Маркл, в то время как остальная часть семьи отреклась от него.

Брак с Кэтрин «Рена» Костелло

В сентябре 1962 года 21-летний Уэст встретил свою бывшую подругу Кэтрин Костелло, которая была в то время более известна как Рена в связи со своей работой в качестве проститутки. Костелло уже была беременна от другого мужчины, и она вышла замуж за Уэста 17 ноября, прежде чем переехать в Котбридж, Ланаркшир. Её дочь, Шармейн Кэрол, родилась 22 февраля 1963 года. Костелло и Уэст утверждали, что они удочерили Шармейн, чьим отцом был пакистанский водитель автобуса. В июле 1964 года, Костелло родила Уэсту дочь по имени Энн Мари. В этот период жизни в Котбридже, Уэст работал водителем грузовика с мороженым. 4 ноября 1965 года он убил четырехлетнего мальчика в своём фургоне.

Семья, вместе с Исой Макнейл, которая заботилась о детях пары, и подругой Костелло, Энн МакФолл, переехала на Lakeside Caravan Park в Бишопс Клив, Глостершир в конце 1965 года, когда Уэст решил скрыться из Котбриджа из-за трагедии с грузовиком с мороженым. Из-за садистских сексуальных потребностей Уэста, Костелло и Макнейл переехали в Шотландию в 1966 году. МакФолл, оставшаяся ухаживать за детьми, в свою очередь стала увлекаться Уэстом. Костелло продолжала навещать детей каждые несколько месяцев. В августе 1967 года, Макфолл, которая была на восьмом месяце беременности ребёнком Уэста, исчезла. Она никогда не была признана пропавшей без вести, её останки были найдены и захоронены полицией в июне 1994 года.

В сентябре 1967 года Костелло вернулась к Уэсту, но в следующем году снова ушла от него, оставив ему детей.

Брак с Розмари «Роуз» Леттс

Будучи все еще женатым на Костелло, 27-летний Уэст встретил свою будущую жену, Розмари Леттс, 29 ноября 1968 года, в её 15-й день рождения. На своё 16-летие она переехала к нему. Несколько месяцев спустя они переехали в двухэтажный дом в Мидлэнд Роуд, Глостер. 17 октября 1970 года Розмари родила дочь, Хизер Энн. Фред Уэст пробыл в тюрьме за кражу с 4 декабря 1970 года до 24 июня 1971 года.

Розмари Уэст, как полагают, убила Шармейн (падчерицу Фреда от первого брака), незадолго до выпуска Фреда из тюрьмы в июне 1971 года. По утверждению Энн Мари Уэст, обе сестры были подвержены частым избиениям. Шармейн привела в бешенство Розмари своим отказом плакать независимо от того, насколько серьезно она была избита. Шармейн исчезла в середине июня. Розмари объяснила это, заявив, что Костелло забрала её обратно в Шотландию. Костелло приехала за Шармейн в конце августа и тоже исчезла.

29 января 1972 года Фред и Розмари поженились в Глостере. 1 июня этого же года Розмари родила вторую дочь, Мэй. Примерно в это же время Уэст поддерживал жену в стремлении заниматься проституцией. Розмари в конечном итоге родила семерых детей. Нуждаясь в большом доме, семья переехала на Кромвель-стрит, 25, ([tools.wmflabs.org/geohack/geohack.php?pagename=Fred_West&params=51_51_42_N_2_14_36_W_ 51°51′42″N 2°14′36″W]), где Уэст преобразовал верхний этаж под жилую комнату. В «номере Роуз» (комнате Розмари), которая использовалась для проституции, были глазки, чтобы Уэст мог наблюдать, и красный свет за дверью — предупреждение для детей, чтобы те не беспокоили ее, когда она была «занята». Как и у Уэста, у Розмари в семье также практиковался инцест; отец Розмари, Билл Леттс, с одобрения Фреда, часто посещал их ​​дом, чтобы заниматься сексом с Розмари.

В октябре 1972 года Уэст нанял 17-летнюю Кэролайн Робертс в качестве детской няни. Они подобрали девочку ночью на проселочной дороге. Та сообщила им, что убежала от своего жестокого отчима; через неделю она переехала на Кромвель-стрит, 25, чтобы ухаживать за тремя детьми. Розмари, которая в это время принимала клиентов в своей спальне, объяснила Робертс, что она была «массажисткой», именно поэтому мужчины часто посещали её. По словам Кэролайн, во время работы у них Фред сообщил ей, что если ей когда-нибудь нужен будет аборт, то он сможет ей его сделать. Она стала подозревать что-то неладное, когда Фред стал хвастаться, что многие из женщин, которых он принимал для проведения аборта, были настолько довольны, что предлагали ему сексуальные услуги в качестве вознаграждения. Она отвергла предложения Фреда и Розмари войти в их «секс-круг» и оставила их несколько недель спустя.

6 декабря 1972 года Уэсты снова встретили Робертс на той же дороге и извинились за то, что случилось. Они пригласили её к себе домой, чтобы загладить вину «чашкой чая». Робертс поверила в искренность их извинений, и решила, что она просто ошиблась в них. По возвращении на Кромвель-стрит, 25, вскоре после обещанной чашки чая, Розмари начала целовать её, затем связала её и изнасиловала вместе со своим мужем. По утверждению Робертс, Фред заметил, что «её влагалище было необычным» и что он «должен был это изменить». Когда она закричала, Розмари придушила её подушкой и связала ей шею. Фред угрожал ей, что они будут держать её взаперти в подвале, затем позовут некоторых из чёрных мужчин, которые «посещали» Розмари, а после её «использования» они похоронят её под брусчаткой Глостера. Фред хвастался, что они убили сотни молодых девушек, и полиция никогда не найдёт их. Быстро поняв, что иначе они убьют её, Кэролайн позволила Уэстам делать с ней всё что хотят. Фред разрешил Робертс уехать на следующий день после этого, как только она пообещала, что вернётся к ним в качестве няни. Робертс сообщила об изнасиловании в полицию, но сняла обвинение, когда дело дошло до суда. Уэсты признали себя виновными в непристойном поведении и были оштрафованы на £50.

В начале 1973 года Уэсты заперли свою восьмилетнюю дочь Энн Мари в подвале, где они её связали и заткнули рот, прежде чем Фред изнасиловал её, в то время как Розмари смотрела.

Хизер Энн Уэст, их 16-летняя дочь (которая, возможно, является дочерью Биллу Леттсу ) оказалась в центре внимания Фреда после того, как Энн Мари ушла из дома в 15-летнем возрасте. Хизер жаловалась друзьям на ужасное обращение родителей, и когда она вернулась домой, Фред и Розмари решили убить её. В июне 1987 года, Фред и Роуз убили Хизер. Её исчезновение, путаница в историях Розмари и Фреда, которые не могли точно рассказать о её местонахождении, а также их угрозы другим детям, что они "закончат жизнь закопанными во дворе, как Хизер", если будут плохо себя вести, косвенно привели к аресту Уэстов в 1994 году.

Расследование, арест и обвинение

В мае 1992 года Уэст изнасиловал одну из своих семи дочерей. Позже это четырежды повторилось. Она сказала друзьям в школе о том, что случилось. 4 августа один из её друзей рассказал об этом своей матери, которая обратилась после этого в полицию. 6 августа 1992 года полиция начала расследование, в конечном итоге Уэст признался в изнасиловании, с Розмари в качестве сообщника. Розмари также была обвинена в жестоком обращении с детьми. Дети были отданы в приёмную семью. Дело об изнасиловании рухнуло, когда два главных свидетеля отказались давать показания в ходе судебного разбирательства 7 июня 1993 года.

Полиция продолжала расследование по поводу исчезновения их дочери Хизер. После показаний социальных работников и детей, рассказавших о шутке насчет "Хизер, закопанной во дворе", они получили ордер на обыск в феврале 1994 года, что позволило им перекопать сад в поисках Хизер. Они начали обыскивать дом и раскапывать сад 24 февраля 1994 года.

После ареста Уэста на следующий день, полиция обнаружила человеческие кости. Он признался в убийстве своей дочери, отказался от своих показаний, затем повторно признался, отрицая, что Розмари была вовлечена в это. Розмари была арестована в апреле 1994 года. Первоначально ей инкриминировали сексуальные преступления, но позже обвинили в убийстве. Дополнительные тела были найдены 4 марта 1994 года. Уэст признался, что он осуществил ещё девять убийств, в том числе его первой жены, чьё тело было найдено 10 апреля 1994 года.

Фред и Розмари Уэст предстали перед судом магистратов в Глостере 30 июня 1994 года; он был обвинен в 11 убийствах, она в 10. Сразу же после этого Фред Уэст вновь предстал перед судом по подозрению в убийстве Энн МакФолл, чьё тело было найдено 7 июня 1994 года. Вечером 3 июля 1994 года он был обвинён в её убийстве, выступать в суде он должен был на следующее утро.

Смерть

Фред Уэст был найден повешенным 1 января 1995 года в своей камере в Винсон Грин, Бирмингем. Его похороны были проведены в Ковентри 29 марта 1995 года. Уэст был кремирован в присутствии четырёх человек. Его прах был позже развеян на пляже острова Барри вблизи Кардиффа.

В популярной культуре

Фред Уэст стал героем мультфильма 2001 года по мотивам комикса Viz, в котором также был изображён ещё один британский серийный убийца — Гарольд Шипман. Некоторые родственники жертв Шипмана высказали негодование по поводу мультфильма.

Ссылки

• [www.dmptv.co.uk/pro/west/index.htm THE WEST MURDERS: DMP]
• [www.gloucestershire.police.uk/sei/s/931/f84.pdf MEDIA INFORMATION PACK]
• [www.city-journal.org/html/6_2_oh_to_be.html A Horror Story by Theodore Dalrymple]
• [www.youtube.com/watch?v=x2oDWuVZ_FM Документальный фильм о семье Уэст] на YouTube
• [www.newcriminologist.com/article.asp?cid=161&nid=18 Article on West in the New Criminologist]
• [www.felicity.com.au/deprivation.htm TRUE TALES of Liberty Denied]
• [www.valapublishers.coop/ifyousitverystill If You Sit Very Still, by Marian Partington]

Отрывок, характеризующий Уэст, Фред

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.