Фрейндлих, Алиса Бруновна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алиса Фрейндлих
Имя при рождении:

Алиса Бруновна Фрейндлих

Место рождения:

Ленинград, РСФСР, СССР

Профессия:

актриса театра и кино, певица

Гражданство:

СССР СССР
Россия Россия

Годы активности:

1955—настоящее время

Театр:

Театр им. Ленсовета, Большой драматический театр

Награды:
IMDb:

ID 0293981

Али́са Бру́новна Фре́йндлих (род. 8 декабря 1934, Ленинград) — советская и российская актриса театра и кино, певица. Народная артистка СССР (1981). Лауреат четырёх Государственных премий Российской Федерации (1976, 1996, 2001, 2008).

С 1983 года Фрейндлих является одной из ведущих актрис Большого драматического театра имени Г. А. Товстоногова[1].

Фильмы с участием Алисы Фрейндлих входят в «золотой фонд» отечественного кинематографа[2]. Наиболее известна по картинам: «Соломенная шляпка» (1974), «Агония» (1974), «Служебный роман» (1977), «Д’Артаньян и три мушкетёра» (1978), «Сталкер» (1979), «Жестокий романс» (1984), циклу фильмов «Женская логика» и фильму «Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину» (2009).

Алиса Фрейндлих — обладательница двух национальных театральных премий «Золотая Маска» (2001, 2006) и двух премий Российской Академии кинематографических искусств «Ника» (1994, 2005). В 2016 году удостоена премии «Ника» в номинации «Честь и достоинство».





Содержание

Биография

Рождение и первые годы жизни

Ещё помню, когда папа приходил с репетиции, обязательно ложился днём поспать. Для него дневной сон был как «Отче наш», для того, чтобы создать себе после утренней репетиции перед вечерним спектаклем иллюзию нового дня. Папа и мне эту необходимость передал. И вот однажды он прилёг и оставил меня совершенно одну — бабушка чем-то занималась, мама ушла на работу. Я долго ходила вокруг него кругами, не давая заснуть. И когда он, наконец, задремал, карандашом ткнула ему в глаз. Хотела таким садистским образом разбудить его. Была за это выпорота и поставлена за печку в угол. Помню, будто это было вчера.
— Алиса Фрейндлих[3]

Мать будущей актрисы, Ксения Фёдоровна Фрейндлих (в девичестве Фёдорова; ?—1971[4]), в молодости проживала в Пскове, где принимала участие в художественной самодеятельности[5]. Вскоре она переехала в Ленинград, где на драматических курсах Театра рабочей молодёжи познакомилась с актёром немецкого происхождения Бруно Фрейндлихом (1909—2002)[5]. Его матерью была немка Шарлотта Фридриховна (урождённая Зейтц), отцом — Артур Иванович Фрейндлих[4]. И Зейтцы, и Фрейндлихи окончательно переехали в Россию из Германии ещё в XVIII веке, создав династии стеклодувов[4]. Прапрапрадед актрисы по линии матери был родом из Мекленбург-Шверина[6].

Артур Фрейндлих пытался продолжить семейное дело, однако его карьера мастера стекла не состоялась — у его второго сына, брата Бруно, были крайне слабые лёгкие[4]. Вскоре он устроился на работу в обувной магазин Вейса, который тогда поставлял обувь Императорскому Двору[4]. Недолго проработав там, он решил открыть собственное дело: закупил нужное оборудование, снял помещение возле Мойки и заказал вывеску «Изящная обувь Фрейндлиха»[4]. Его планам не суждено было сбыться: в 1917 году Артур Фрейндлих скоропостижно скончался[4].

8 декабря 1934 года, в Ленинграде, в доме на Исаакиевской площади, на свет появилась девочка Алиса[3]. Как признавалась позже Фрейндлих, мама хотела, чтобы дочь носила другое имя — Наташа[7]. На «Алисе» настояли отец и бабушка, заявившие, что «Наталья Бруновна Фрейндлих» — странная каша[7]. В графе «Национальность», по убеждению матери, стояло «русская»[6]. Вскоре после рождения девочки семья переехала в коммунальную квартиру дома 1/64, что в переулке Гривцова[3]. Из окон открывался вид на Исаакиевский собор, а неподалёку от дома располагался Медный всадник[3].

Ещё в детстве Алиса начала проявлять артистические способности[8]. В три года она попала на дипломные спектакли сестры матери и её мужа, которые тогда заканчивали консерваторию[8]. Несколько дней после этого девочка напевала мелодии из оперы[8] и сама с собой играла в «театр», тайком от взрослых надевая мамины платья[8].

Незадолго до начала войны родители Алисы расстались[9]. Отец с актёрами своего театра уехал на гастроли в Ташкент, а девочка осталась жить с матерью[9]. Бруно Фрейндлих покинул Ленинград ещё до того, как из Ленинграда начали выселять немцев. По воспоминаниям Алисы Фрейндлих, «бабушка, тётушка, мои двоюродные братья и сёстры — всем им пришлось уехать из Ленинграда»[8]; «папин брат с женой были арестованы — много позже мы узнали, что их расстреляли»[8].

Великая Отечественная война и блокада Ленинграда

В 1941 году Алиса пошла в первый класс школы № 239 (ныне физико-математический лицей № 239)[10]. Заведение находилось прямо в центре города — районе, который подвергался самым массивным обстрелам[10]. Через несколько дней после этого началась блокада Ленинграда[10]. Из-за тяжёлых условий учёбы, как таковой, не было: преподавательница вела беседу не о теме урока, а обо всём, что тогда было нужно блокадникам[10]. Позже Алиса Бруновна вспоминала:

Главное впечатление моего детства — война, блокада. Хорошо помню, как напряжённо смотрела на часы: когда же стрелка наконец дойдёт до нужного деления и можно будет съесть крохотную дольку от пайки хлеба? Такой жёсткий режим устроила нам бабушка — и потому мы выжили. Да, блокадники были очень сосредоточены на себе, и эта созерцательность своего внутреннего состояния и дала нам возможность, во-первых — выжить, во-вторых — всё, всё запомнить. Может быть, когда-нибудь напишу об этом… Вместе с трудным, с очень страшным, в моих детских впечатлениях из тех дней осталось и острое ощущение того, что у нас, блокадников, была особая потребность в улыбке — видимо, в этом заключалась и какая-то психотерапия, какая-то даже физическая защита…[10]

Только бабушка помогла выжить Алисе в те времена, а точнее, её пунктуальность: она выдавала совсем маленькую часть от буханки хлеба по часам, а остальное прятала[10]. Здоровье девочки и её матери было крайне слабым и нестабильным не только в физическом отношении, но и в психологическом: ребёнок с немецкими корнями ужасно себя чувствовал в обществе тех, кто немцев презирает[10].

Во время войны Ксения Фёдоровна работала бухгалтером, а после её окончания переехала вместе с дочерью в Таллин на три года[10].

Послевоенное детство и поступление в институт

В столице Эстонии Алиса обучалась в третьем, четвёртом и пятом классах средней школы[11], ей не удалось и здесь закончить обучение — в 1948 году они с матерью вернулись в Ленинград, где девочка снова поступила в школу № 239[11]. В город вернулся и Бруно Фрейндлих, привёзший с собой свою новую семью — жену и дочку Ирину[5]. Ксения Фёдоровна была не против встреч Алисы с отцом, но этому категорически противилась новая супруга Фрейндлиха[5]. Их дочь Ирина долгие годы даже не догадывалась о существовании своей единокровной сестры[5].

В школе № 239 Алиса попала в театральный кружок, которым руководила Мария Призван-Соколова — именитая советская артистка[3]. Марии Александровне девочка сразу же понравилась, она смогла разглядеть в ней будущую «звезду»[11]. Все свободное время Алиса проводила у преподавательницы, именно Мария Александровна обучила Фрейндлих азам актёрского мастерства[11].

Окончив школу в 1953 году, Алиса Фрейндлих уже точно знала, что станет актрисой, только не могла решить, какой именно: музыкальной или драматической[7]. Выбор в пользу второго варианта помог сделать отец, отговоривший Алису от оперной сцены: «Ты же кроха, а там фактура нужна»[7], хотя у девушки был сильный голос — высокое меццо-сопрано[7].

Вскоре Алиса подала документы в Ленинградский театральный институт имени А. Н. Островского[3]. Поступать ей помогали Мария Призван-Соколова и её муж Павел Вейсбрём, каждый вечер ожидавшие девушку у себя дома[11]. Алиса успешно сдала вступительные экзамены, зачитав отрывок из повести Николая Гоголя «Мёртвые души» и исполнив романс «Не брани меня, родная»[11]. Комиссии выступление Фрейндлих понравилось, и в 1953 году Алиса была принята на курс Бориса Зона[3].

Окончание института, первые роли в кино и работа в Театре имени Комиссаржевской

До Фрейндлих Зон воспитал немало признанных мастеров советского театра и кино. Среди них: Борис Блинов, Павел Кадочников, Николай Трофимов, Владислав Андрушкевич, Александр Белинский, Игорь Владимиров, Сергей Гиппиус, Давид Карасик, Станислав Клитин, Зиновий Корогодский, Оскар Ремез, Эмма Попова, Зинаида Шарко и многие другие. За время обучения в институте Фрейндлих удостоилась множества благодарностей и наград, в том числе и грамоты за образцовую учёбу[11]. Но обучение не было безоблачным. Встал даже вопрос об отчислении. Зон вступился: «Если кто-то посмеет коснуться моих студентов — я тут же ухожу из института». Алиса Бруновна благодарно вспоминает главного своего учителя: «Выпускал меня как травести и острохарактерную актрису. Но никогда даже в голову ему не приходило, что я могла бы играть Джульетту, что мне можно доверить драматические или лирико-драматические роли»[12][13].

В 1955 году девушка исполнила эпизодические роли в фильмах «Неоконченная повесть» и «Таланты и поклонники»[3]. Тогда же она впервые вышла замуж за студенческую любовь, одного из своих однокурсников — Владимира Карасёва[3]. Брак продержался недолго — уже после выпуска из института пара разошлась[3].

Перед самым выпуском Борис Зон подарил Алисе Бруновне своё фото, написав на обороте: «Милая Алиса! Вы не смеете оставить втуне ни одну из Ваших склонностей: играть, читать, петь, танцевать. Только в таком случае Вы всюду поспеете и будете счастливы»[3]. Он же подписал характеристику, выданную актрисе, подытожив, что Фрейндлих рекомендована на ведущую работу в драматических театрах областного и республиканского значения (см. фото). Дипломный спектакль «Мораль пани Дульской», в котором Фрейндлих сыграла главную роль, помог ей попасть в труппу Ленинградского драматического театра имени В. Ф. Комиссаржевской[5]. Шёл 1957 год[11].

Позже Фрейндлих говорила: «О работе в театре имени Комиссаржевской я вспоминаю с большим удовольствием. Я прошла там хорошую школу, очень хорошую. Я там не была премьершей. Там блистала превосходная актриса Эмма Попова. А мне доставались лишь те роли, от которых отказалась Попова (или, как говорят в театре, которые упали со стола Поповой). Я рыдала и переживала страшно, что мне не удалось сыграть Дороти в „Пятой колонне“ Э. Хемингуэя»[14]. Однако даже до таких ролей Алиса Бруновна начинала с самого малого — перевоплощения в мальчиков и хулиганов[15].

Всего за время работы в театре Фрейндлих сыграла более десяти ролей; к этому же времени относится её кинодебют — Фрейндлих снялась в фильмах «Город зажигает огни» и «Повесть о молодожёнах». В конце 1950-х годов она познакомилась с театральным режиссёром Игорем Владимировым, который как раз тогда был приглашён поставить в Театре имени Комиссаржевской спектакль «Время любить»[4]. Эта встреча запомнилась Алисе Бруновне, и в 1961 году, когда Владимиров возглавил Ленинградский академический театр имени Ленсовета, она перешла туда[3].

Театр им. Ленсовета и творческий союз с Игорем Владимировым

Тогда же Фрейндлих впервые встретила кинорежиссёра Эльдара Рязанова, который вёл подготовку к съёмкам комедии «Гусарская баллада»[16]. По признанию Рязанова, Фрейндлих сыграла просто блестяще, но в актрисе было чрезвычайно много женственности, а героиня фильма, как известно, изображала мужчину[16]. В итоге на роль утвердили Ларису Голубкину[16].

Игорь Петрович был старше меня на шестнадцать лет, и я стала его третьей женой. Когда мы встретились, я была абсолютно белым листом во всех житейских отношениях. Как актриса-то уже сформирована, много играла, будь я незаметным пятнышком, он меня не позвал бы в театр. Он был большой умница, с потрясающим чувством юмора. Мне было интересно — я жадно, как губка, впитывала всё, что он знал, умел, мог, чем был богат. И я не боялась выходить за него замуж, потому что мне всё в нем было интересно, мне было чему у него поучиться.
— Алиса Фрейндлих[3]

В Театре им. Ленсовета, напротив, Игорь Владимиров, которому, как отмечали критики, удалось «уловить специфику таланта Фрейндлих»[3], не просто ставил для неё спектакли, но и в выборе репертуара в целом ориентировался на индивидуальность своей главной актрисы (в 60-х годах это были преимущественно мелодрамы)[17]. В 1979 году Алиса Фрейндлих говорила: «Игорь Петрович Владимиров — мой настоящий учитель в искусстве, заботливый и строгий педагог, мой верный друг. Всеми своими достижениями в театре я обязана только ему. Я не представляю себе актрису Фрейндлих без режиссёра Владимирова. Мне даже страшно об этом подумать. Смогу ли я теперь работать в другом театре? Не знаю»[14]. Привязанность к Владимирову, который был старше её на 16 лет, вылилась во второй брак Фрейндлих — в начале 1960-х годов она вышла за него замуж[3].

Этот период стал пиком театральной карьеры Алисы Фрейндлих[5]. Она стала первой леди театра, как позже писали газеты, и играла почти во всех спектаклях его репертуара[5]. Одной из наиболее известных и удачных ролей того времени был Малыш из «Малыша и Карлсона»; на постановку с одинаковым удовольствием шли и взрослые, и дети[18].

В кино между тем Алису Бруновну почти не приглашали[5]. Отдельно можно отметить всего лишь одну роль 1960-х годов — «Похождения зубного врача» (1965) — комедию Элема Климова, на съёмочной площадке которой Фрейндлих впервые столкнулась с актёром Андреем Мягковым. Позже они вместе сыграют в «Служебном романе»[3]. В 1967 году Алисе Бруновне снова пришлось пересечься с Эльдаром Рязановым, тогда написавшим киноповесть «Зигзаг удачи»[16]. Роль Алевтины писалась специально для Алисы Фрейндлих[16]. В этот раз успешной роли помешала беременность актрисы[16].

Рождение дочери и первые крупные роли в кино

В следующем году у Алисы Фрейндлих родилась дочь Варвара[4]. Больше всех о появлении девочки на свет мечтала мама актрисы — Ксения Фёдоровна[4]. За месяц до родов Фрейндлих с матерью отправились в дом отдыха ВТО в посёлок Комарово[4]. Ночью 13 марта у Алисы Бруновны начались схватки, она сообщила об этом матери, а та вызвала две «скорых»: одну — дочке, вторую — себе[4]. Ксения Фёдоровна увидела внучку только через два месяца — сразу же, как только выписалась из больницы[4].

В 1971 году Ксении Фёдоровны не стало[4]. Она умирала на глазах трёхлетней внучки, перенеся внезапный инсульт[4]. Фрейндлих и Владимирова дома не было, они ушли на репетицию[4]. За обедом женщина неожиданно упала[4]. Девочка пыталась привести её в сознание, однако всё было бесполезно[4]. Алису Бруновну ещё и задержали в театре, прийти на помощь Ксении Фёдоровне было некому[4]. Наконец, придя домой, Фрейндлих увидела страшную картину: на полу лежит мать, на ней — её собственная дочь (Варвара так плакала, что уснула прямо на бабушке), а вокруг — разбросанные игрушки[4]. Через неделю Ксения Фёдоровна скончалась, не приходя в сознание[4].

После этого трагического происшествия Фрейндлих продолжала играть в театре и кино[5]. В 1974 году Анатолий Солоницын, коллега Алисы Бруновны по спектаклю «Варшавская мелодия», сообщил ей, что на вечерней постановке будет присутствовать сам Андрей Тарковский[19]. После спектакля Солоницын передал Фрейндлих записку от Тарковского, начинавшуюся словами: «Госпожа Фрейндлих!..»[19]. В ней режиссёр писал, что спектакль ему понравился, и он предлагает актрисе исполнить небольшую роль в его новом фильме[19]. Фрейндлих без раздумий согласилась и продолжала расспрашивать Солоницына о предстоящей картине, на что тот отнекивался, заявляя, что и сам ничего не знает[19]. В этот раз сыграть у Тарковского у Алисы Бруновны не получилось — она просто не смогла приехать на съёмки[19].

Примечательно, что в том году Алисе Фрейндлих снова не удалось сыграть и у Эльдара Рязанова в новой комедии «Ирония судьбы, или С лёгким паром!»[16]. Предыстория этого была такова: Рязанов и Эмиль Брагинский написали одноимённую пьесу и отдали её в театр имени Ленсовета с обязательным условием, что главную роль, Надю Шевелеву, в пьесе исполнит ведущая артистка театра Алиса Фрейндлих[16]. Через некоторое время авторов приглашали на премьеру[16]. В телефонном разговоре Брагинский поинтересовался тем, как в постановке играет Фрейндлих, на что ему ответили: «А она в вашей пьесе вообще не играет!»[16] После такого Рязанов не поехал на премьеру, а в фильм по этой пьесе пригласить Фрейндлих уже не мог, так как уже была утверждена Барбара Брыльска[16].

Несмотря на это, в 1974 году вышло три ленты с участием Алисы Фрейндлих: мелодрама Евгения Хринюка «Анна и Командор» (которую и называют первым большим проектом Фрейндлих[3]), музыкальная комедия Леонида Квинихидзе «Соломенная шляпка» и историческая драма Элема Климова «Агония».

«Служебный роман»

Закончив «Иронию судьбы», Эльдар Рязанов задался вопросом: «А что снимать дальше?»[16] Неожиданно он вспомнил о пьесе «Сослуживцы», написанной вместе с Брагинским шесть лет назад[16]. Сначала пьеса была успешна в театрах, её поставили 134 театра в разных городах СССР[16]. Рязанов, подумав, что главную роль — Людмилу Прокофьевну Калугину — на этот раз точно должна исполнять Алиса Фрейндлих, отправил ей пьесу и предложение сняться в его фильме[16]. Фрейндлих согласилась, и режиссёр приступил к другим аспектам предстоящей картины[16].

Ключевой в фильме должна была быть роль Калугиной[16]. Рабочим названием ленты поначалу даже было «Сказка о руководящей Золушке»[16]. Отметив, что в театре Фрейндлих больше раскрывается, чем в кино, Рязанов стал раздумывать о том, как не приглушить её талант[16]. По сюжету Людмила Калугина должна была быть невзрачной «серой мышкой»[16]. Такой Фрейндлих сделали гримёры и художник по костюмам, однако даже последний не смог найти нужный костюм для съёмок[16]. Такой нашла сама актриса, излазив всю гардеробную «Мосфильма»[20]. Фирменную походку своей героини Фрейндлих взяла от реально существующих начальниц того времени[3].

Фильм имел огромный успех, после премьеры Фрейндлих даже приходили письма следующего содержания: «После вашего фильма мы сразу отправились в парикмахерскую, сделали себе такую же причёску, сшили себе такое же платье и вообще привели себя в порядок»[3]. По сей день роль Калугиной остаётся наиболее известной в карьере Алисы Бруновны, а сама актриса считает её одной из самых любимых[3]. Картину оценили и в высших слоях государства — все её создатели, кроме Алисы Фрейндлих, были удостоены Государственной премии СССР[3]. Сама Фрейндлих на вопрос, не обидно ли ей, что она не получила премию, отвечала так: «Нет, я настолько привыкла к каким-то ограничениям, которые были приняты в Совдепии. Мне было даже смешно»[7].

За роль Людмилы Прокофьевны Калугиной Алиса Фрейндлих была признана лучшей актрисой года по версии журнала «Советский экран». Примечательно, что во время создания ленты Алиса Бруновна проявила не только актёрские способности, но и музыкальные: две песни в её исполнении — «У природы нет плохой погоды» и «Моей душе покоя нет» — сразу же стали хитами и множество раз исполнялись по радио и телевидению[3].

В 2011 году на экранах кинотеатров появился ремейк ленты — «Служебный роман. Наше время», где роль Людмилы Калугиной исполнила молодая актриса Светлана Ходченкова[21]. Алиса Бруновна говорила, что фильм не смотрела и смотреть не будет, так как ей «очень трудно принять и смириться с какими-то новыми открытиями в этом сюжете»[21].

Развод с мужем и переход в БДТ

После триумфа «Служебного романа» Алиса Бруновна сыграла одну из лучших, как отмечали критики, ролей в кино[3]. Такой стала королева Анна в экранизации романа Александра Дюма «Три мушкетёра»[3]. Фрейндлих говорила: «Я никогда не видела живую королеву, разве что по телевизору или в прессе. Мы с режиссёром хотели сделать абсолютно земную женщину, мимо которой ничто не прошло — ни любовь, ни ревность, ни страх, ни торжество победы. Ей свойственны все эмоции и все слабости человеческие. Да, королева! Но за внешней этической сеткой скрывается живой человек, испытывающий те же чувства, что и любой другой»[3]. По словам режиссёра фильма Георгия Юнгвальд-Хилькевича, Алиса Бруновна отказывалась играть королеву до тех пор, пока ей не объяснили, почему Анна не побоялась подарить такую вещь, как подвески[22]. За несколько лет до развода с Игорем Владимировым Фрейндлих воссоединилась с ним в мелодраме «Старомодная комедия»[5]. И в «Трёх мушкетёрах», и в «Старомодной комедии» Алиса Бруновна исполнила несколько песен[5].

Для поклонников кино «не для всех» Фрейндлих раскрылась в следующем проекте — «Сталкере» Андрея Тарковского[19]. О пробе ей снова сообщил Анатолий Солоницын[19]. Роль была небольшой, несколько сцен в самом начале фильма и монолог в конце[19]. Монолог, как признавалась позже Фрейндлих, был полностью сымпровизирован[19]. На съёмочной площадке стояла такая атмосфера, что даже люди общались между собой полушёпотом[19]. В одной из сцен, где жена Сталкера, которую и играет Фрейндлих, закатывает истерику по поводу того, что муж вновь уходит в Зону, актриса так перестаралась, что из-за многократных дублей чуть не потеряла сознание[19]. Позже Алиса Бруновна говорила, что с такой слаженностью съёмочной группы, как у Тарковского, она сталкивалась только, когда работала у Рязанова[19].

В 1981 году произошло несколько ключевых событий в жизни Алисы Фрейндлих[3]. Актрисе было присвоено звание «Народной артистки СССР», а вскоре после этого она рассталась с мужем Игорем Владимировым[3]. Причиной этому Фрейндлих называла большую любовь Владимирова к женщинам и пристрастие к алкоголю[3]. По другим данным, Владимиров подал на развод после того, как прочитал статью в газете с названием «Театр одной актрисы»[23]. Существовало также мнение, что изменившийся репертуар театра и засилье «крикливых и шумных» пьес не соответствовали дарованию Алисы Бруновны, которая убедительней всего исполняла камерные роли. Ещё два года проработав вместе с бывшим супругом, в 1983 году Алиса Бруновна покинула труппу Театра имени Ленсовета и перешла в Ленинградский академический Большой драматический театр имени М. Горького[3].

БДТ и застой в кино

Незадолго до перехода в новый театр Алиса Фрейндлих познакомилась с молодым артистом Юрием Соловьём[3]. Тогда он служил актёром в театре имени Ленсовета, однако основным его призванием были картины — Соловей был художником-самоучкой[24]. Между ними достаточно быстро завязался роман, и Фрейндлих вышла замуж в третий раз[24].

Помимо работы в театре, актриса продолжала плодотворно играть и в разножанровом кино: как в драмах («Опасный возраст», «Успех»), так и мелодрамах («Будни и праздники Серафимы Глюкиной», для роли в которой Фрейндлих похудела на 7 килограммов[25])[5]. Однако наиболее успешной ролью Фрейндлих в кино 1980-х годов стала роль Хариты Игнатьевны Огудаловой в экранизации пьесы «Бесприданница» Александра Островского. Фрейндлих с радостью согласилась на роль у Рязанова, но худсовет не видел в роли Огудаловой Алису Фрейндлих[5]. Рязанов спас ситуацию и настоял на кандидатуре актрисы[5].

В 1990 году Алиса Бруновна развелась и с третьим мужем[26]. Сама Фрейндлих объяснила причину развода так: «Так как Юрий ничего не оканчивал, то у него была масса проблем, хотя он очень одарённый человек. И вот то обстоятельство, что у меня всегда было всё в порядке, а у него всегда не в порядке, очень действовало на наши отношения. Когда мы поняли, что стрессов больше, чем в состоянии выдержать организм, мы очень дружно разошлись…»[3]. После развала Советского Союза Фрейндлих почти не приглашали в кино[5]. В 1992 и 1993 годах она вернулась к роли королевы Анны в продолжении «Трёх мушкетёров», но сиквелы должного успеха не имели[5]. Отдельно можно отметить и роль писательницы Ирины Дмитриевны в картине Валерия Тодоровского «Подмосковные вечера», принёсшую Фрейндлих первую статуэтку премии «Ника» за лучшую женскую роль второго плана[5].

Современный период

В 1999 году Игорь Владимиров, второй муж Алисы Фрейндлих, скончался после долгой болезни, а уже через три года не стало и отца актрисы — Бруно Артуровича[27][28].

«На Верхней Масловке» — так называлась лента 2004 года, в которой Алиса Бруновна снялась после 10-летнего отсутствия в кино. Её партнёром на съёмочной площадке стал молодой артист Евгений Миронов[29]. Персонаж Фрейндлих — 87-летняя скульптор Анна Борисовна, доживающая свою жизнь в старой мастерской[29].

Несмотря на неоднозначное восприятие фильма кинокритиками, актёрская игра Алисы Фрейндлих высоко оценивалась журналистами и аналитиками. Обозреватель сайта film.ru Екатерина Тарханова отметила, что Фрейндлих «совершенно безупречно делает „старушечий этюд“: пластически, мимично, интонационно»[29]. Игорь Михайлов с сайта kino.ru выразил своё мнение так:

Она играет невозможность ходить, дышать, иногда говорить. В последних кадрах она играет переход в смерть. Но ключевые слова в словах «женщина за девяносто» — ЖЕНЩИНА. Она играет способность любить, очаровывать, презирать, прощать, ПЫТАТЬСЯ ПОМОЧЬ МУЖЧИНЕ БЫТЬ МУЖЧИНОЙ… Всегда, при любых испытаниях и обстоятельствах. И зритель живёт вместе с Алисой, любит вместе с Алисой, смеётся вместе с Алисой и умирает вместе с Алисой.[30]

За подобное перевоплощение Алиса Фрейндлих стала лауреатом второй премии «Ника» за лучшую женскую роль[31].

Фрейндлих продолжает сниматься в кино и играть в родном театре. Из последних проектов с участием актрисы выделяется «Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину» — картина, победившая на церемонии вручения премии «Ника»[32]. Фрейндлих досталась необычная роль — мать поэта Иосифа Бродского. По признанию самой актрисы, с Бродским она знакома не была, но очень любит его стихи[33].

Личная жизнь

Алиса Фрейндлих трижды выходила замуж:

  • за студента-однокурсника Владимира Карасёва (1956—1957);
  • за театрального режиссёра и актёра Игоря Владимирова (начало 1960-х годов — 1981);
  • за актёра и художника Юрия Соловья (начало 1980-х годов — 1990).

Во втором браке, 13 марта 1968 года, родилась дочь Варвара[4]. Девочка росла в актёрской семье и с самого детства понимала, что будет актрисой[4]. Была у неё и тёзка-няня, смотревшая за Варей до 10 лет[4]. Как говорила Варвара, «она была настоящей русской бабой»[4]. Из-за алкоголизма Варвары-старшей с няней пришлось расстаться[4]. В школу девочка ходила одна, так как родители постоянно были на репетициях[4]. Из-за занятости Алисы Бруновны и Игоря Петровича Варя отставала в учёбе по большинству предметов[4]. Примечательно, что в детстве Варвара дружила с сыном Владимирова от актрисы Зинаиды Шарко — Иваном[4].

После развода Владимирова с Фрейндлих тот оставил своей семье квартиру, а сам недолгое время жил в гостинице[4]. Когда девочка была ещё подростком, мама вышла замуж за Юрия Соловья, к которому Варя её ревновала[4]. Согласно Владимировой, расставшись с третьим супругом, Алиса Бруновна отправилась к «высоким начальникам» просить квартиру для Соловья, так как ему было негде жить[4]. Вскоре после расставания с Фрейндлих Соловей женился на коллеге по театру имени Ленсовета Римме Шибаевой и переехал сначала в Израиль, а затем в Германию[24]. Бывшие супруги созваниваются и поддерживают хорошие отношения и по сей день[24].

Дочь Алисы Бруновны, Варвара, окончила Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии, снялась в нескольких полнометражных фильмах, в настоящее время играет в двух спектаклях вместе со своей матерью: «Лето одного года» и «Уроки танго и любви»[33]. Владимирова была замужем за политиком Сергеем Тарасовым, от которого у неё двое детей: сын Никита и дочь Анна[4]. Тарасов погиб в 2009 году во время подрыва поезда «Невский экспресс», в связи с чем Фрейндлих отказалась от празднования своего 75-летнего юбилея[34]. Внук Алисы Бруновны Никита учится в школе-студии МХАТ[35].

Фрейндлих неоднократно заявляла, что доброжелательно относится к президенту России Владимиру Путину. В 2009 году они вместе спустили на воду танкер «Кирилл Лавров», а тремя годами позже актриса снялась в предвыборном агитационном ролике в пользу Путина, что сразу же вызвало широкий общественный резонанс и отвержение оппозиционеров[35][36].

В 2011 году актрисе сделали операцию на кишечнике, которая стала следствием многолетнего курения Фрейндлих[37]. По признанию Алисы Бруновны, курить она начала ещё в 36 лет — сразу же после смерти матери[7].

Театр

Театр для меня — это как будто продолжение детства. Потому что мне кажется, что сценическая игра — это прежде всего такая равная детству вера в предлагаемые обстоятельства. Потому что никто так не верит в игру и в обстоятельства, которые сам себе задаёт, как дети. Ведь нет сценического воплощения без сценического воображения. А воображение у детей такое, каким мало кто из взрослых может похвалиться[38].

Центральное место в жизни Алисы Фрейндлих занимает театр, служение которому она начала в 23 года. С самого детства, наблюдая за спектаклями с участием своего отца, она знала, что станет актрисой[39].

Среди современных театральных режиссёров Фрейндлих нравится Роман Виктюк, с которым они вместе работали над несколькими спектаклями[39]. Как на зрителя незабываемое впечатление на Алису Бруновну произвели спектакли Георгия Товстоногова «Идиот», «Мещане» и «Варвары» в Большом драматическом, «А зори здесь тихие» Юрия Любимова в Театре на Таганке, а также многие спектакли Марка Захарова[40]; но по-настоящему ошеломили актрису «Ричард III» и «Кавказский меловой круг» Роберта Стуруа[40].

Театр имени Комиссаржевской: 1957—1961

Самой первой ролью Фрейндлих на профессиональной сцене была роль четырнадцатилетнего подростка Гоги в постановке «Человек с портфелем» по одноимённой пьесе Алексея Файко[38]. До Алисы Бруновны эту же роль в Театре Революции исполняла Мария Бабанова[38]. По сценарию мальчик постоянно говорил на французском языке, а актриса его совершенно не знала (в школе Фрейндлих учила английский), в связи с чем ей пришлось разучивать нужные фразы[38]. Примечательно, что на роль Гоги её «благословила» сама Бабанова, с которой она столкнулась в фойе театра[38].

После перевоплощения в мальчика, как говорила сама Фрейндлих, была «просто целая цепь разных Оль, Маш, Вер, в общем, целая стайка девочек, довольно досадно похожих друг на друга»[38].

Одним из спектаклей, где Алиса Бруновна сыграла второстепенную роль, по злому стечению обстоятельств, стал «Рождены в Ленинграде» режиссёра Ильи Ольшвангера по одноимённой пьесе Ольги Берггольц[10]. Во время постановки Фрейндлих пришлось пережить многие события блокады города[10]. Зрителями, как вспоминала актриса Александра Дельвин, были сплошные блокадники[10]. Премьерные показы проводились в мёртвой тишине, а под конец спектакля некоторые молча стояли, некоторые — плакали навзрыд[10].

Театр имени Ленсовета: 1961—1983

Работа в театре имени Ленсовета оказалась наиболее плодотворной в жизни Алисы Фрейндлих, а её саму даже называли «первой леди театра»[5]. Среди её репертуара была и Селия Пичем из «Трёхгрошовой оперы» Брехта, и Джульетта Капулетти из «Ромео и Джульетты» Шекспира, и Катерина Ивановна из «Преступления и наказания» Достоевского. Актриса прослужила в театре ровно двадцать два сезона[38].

В 1966 году, когда Игорь Владимиров ставил «Трёхгрошовую оперу», он рассматривал на роль юной Полли именно Алису Фрейндлих, точно подходящую по возрасту[41]. Невзирая на это, Фрейндлих сыграла старую мисс Селию Пичем, говорившую хриплым надорванным голосом[41].

Отдельно выделяется и Малыш из «Малыша и Карлсона», обласканный всесоюзными театральными критиками[38]. В интервью газете «Вечерний Краснодар» Фрейндлих говорила, что роль Малыша была сыграна ею на одном дыхании, и до сих пор она считает её наиболее симпатичной в своей театральной карьере[25].

БДТ: 1983 — настоящее время

Ещё в 1979 году Фрейндлих заявляла, что совершенно не представляет себя в БДТ, без режиссёра Владимирова[42]. Четырьмя годами позже актрисе всё-таки пришлось покинуть Театр имени Ленсовета и перейти в БДТ. В 1990-х годах её пригласили на юбилей бывшего места работы, где первую половину действия она просидела в зале, а под финал кто-то всё-таки вытащил её на сцену, которую она, заплакав, начала целовать[43].

Войти в коллектив ей помог художественный руководитель театра Георгий Товстоногов[43]. Сначала он предложил актрисе в качестве дебютной небольшую острохарактерную роль в опере-фарсе «Смерть Тарелкина», над которой в это время работал, но затем понял, что нужно нечто большее[43]. Дебют Фрейндлих на сцене БДТ состоялся в 1984 году в спектакле «Киноповесть с одним антрактом» по пьесе Александра Володина «Блондинка»[44]. Товстоногов долго не мог найти в своей труппе «кипуче-деятельную блондинку» и в конце концов предложил главную роль Алисе Фрейндлих[43].

Одна из крупных и запоминающихся работ Алисы Фрейндлих — леди Мильфорд в «Коварстве и любви» Шиллера, при создании которого актриса впервые встретилась с режиссёром Темуром Чхеидзе[43].

На сцене театра произошло несколько примечательных событий в жизни Алисы Фрейндлих: она исполнила свою давнюю мечту, сыграв леди Макбет в спектакле по одноимённой пьесе Уильяма Шекспира, и объединилась со старым другом Олегом Басилашвили и дочерью Варварой Владимировой в нескольких постановках, в том числе «Лето одного года», «Уроки танго и любви», «Дядюшкин сон» и «Калифорнийская сюита»[3].

До сих пор актриса мечтает о роли булгаковской Маргариты, однако понимает, что возраст уже не тот, да и «роман такой многоплановый, что, когда даже появилась возможность инсценировать его в театре, добиться серьёзных успехов мало кому удалось»[45]. Жалеет она и о том, что слишком мало играла в постановках по Достоевскому, который, по её признанию, является одним из её любимых авторов[45].

Критика и признание

Алиса Фрейндлих — по большей части театральная актриса. К сегодняшнему дню, когда её знают на всём пространстве бывшего Советского Союза, она удостаивалась всевозможных эпитетов: от «выдающейся» до «великой», критики отмечали её тонкость, глубину и ум[46][47]. По состоянию на 2012 год в активе Фрейндлих 16 национальных и государственных премий, а также 5 орденов. К такому признанию актриса шла долго, играя поначалу эпизодические роли в кинофильмах и мальчиков в театральных постановках.

Первое упоминание об Алисе Бруновне в прессе датировано 1957 годом — годом выпуска актрисы из института[48]. В еженедельнике «Театральный Ленинград» Т. Славина отмечала, что образ Коти в спектакле «Светите, звёзды!» по пьесе И. Микитенко запомнился всем, кто видел спектакль[48]. Удалась актрисе, по мнению критика, и предыдущая роль — Гога в «Человеке с портфелем» А. Файко: и Котя, и Гога — «убедительные характеры, прочувствованные исполнительницей, в которых подкупают искренность, темперамент, мягкий юмор»[48].

Фрейндлих прославилась в кругу ленинградских театралов уже в 1960-х годах[40]. В кино, напротив, актрису долго не брали на крупные роли по одной простой причине: некрасивая, как считали «большие начальники»[40]. Огромным событием стало её появление в картине «Похождения зубного врача», где дурнушка превратилась в красавицу[40]. Это явление преследовало её ещё десять лет — в начале 1970-х Фрейндлих играла Альдонсу в «Дульсинее Тобосской», а в конце десятилетия перевоплотилась в Людмилу Прокофьевну из «Служебного романа»[40]. В дипломе амплуа Алисы Фрейндлих было определено как «острохарактерное», но, как отмечает критик Е. Горфункель, её характерность всегда была своеобразной: «следы судьбы» актриса находила прежде всего в речи своих маленьких героев и взрослых героинь. Так, в спектакле «На дне» провинциальное просторечие Насти обозначило её чужеродность в ночлежке, ломаный русский Шарлотты в «Вишнёвом саде» превратился в знак отверженности, а в «Варшавской мелодии» польский акцент Гелены стал у Фрейндлих, по определению критика, настоящей «мелодией судьбы»[49].

Перейдя в БДТ, Фрейндлих легко влилась в коллектив и нашла общий язык с его руководителем, который, по собственным словам, едва ли не с первой минуты почувствовал себя так, «будто они вместе работают лет тридцать»[33]. В 1960-х годах на сцене театра блистала Татьяна Доронина, олицетворявшая тогда женское роскошество, её дополнением и в чём-то противоположностью стала Алиса Фрейндлих, «владевшая душами»[40]. Сегодня Алиса Бруновна Фрейндлих — первая леди петербургской сцены, кого только не игравшая за всю свою долгую и плодотворную карьеру[40].

Фрейндлих обожают коллеги по сцене и съёмочной площадке. Михаил Боярский называл актрису своим учителем, а Мария Лаврова, дочь близкого друга Фрейндлих Кирилла Лаврова, призналась, что Алиса Бруновна напоминает ей Анни Жирардо — французская актриса была такой же утончённой, как Фрейндлих[25][50].

Алиса Фрейндлих, без­условно, – одна из самых выдающихся актрис России. И на редкость честный, порядочный, интеллигентный человек, каких сейчас мало. При этом она не только уникальная актриса, но и гениальная мать. Она воспитала замечательную дочь, мы с Варей вместе работали, и это дей­ствительно чудесный человек – лучше не бывает. А что такое Алиса Бруновна на сцене – страна знает и без меня. Она работает честно и красиво. Даже роль второго плана играет, как главную. Зритель это чувствует и высоко её ценит. И когда в афише стоит имя Алисы Фрейндлих, зал всегда полон, где бы мы ни выступали. Она и через много лет будет моложе всех нас, сколько бы ей там ни исполнилось[50].

Фильмография

Год Название Роль
1955 ф Неоконченная повесть эпизод; в титрах не указана
1955 ф Таланты и поклонники эпизод
1957 ф Бессмертная песня гимназистка; в титрах не указана
1958 ф Город зажигает огни Зина Пичикова
1959 ф Повесть о молодожёнах Галя
1961 ф Полосатый рейс буфетчица
1964 кор Фро Наташа Букова
1965 ф Первый посетитель Таня
1965 ф Похождения зубного врача Маша
1966 ф 12 стульев Эллочка-Людоедка
1966 ф Три толстяка Суок; озвучка в некоторых эпизодах
1967 ф Его звали Роберт исполнение песни
1968 ф Город и песня певица
1968 ф Любить Аня
1969 ф Вальс Маруся
1969 ф Вчера, сегодня и всегда жена подсудимого
1969 ф Семейное счастье Анна Семёновна Капитонова
1969 мф Великие холода мама; озвучка
1970 ф Тайна железной двери Люся Рыжкова, мама Толика
1972 ф Моя жизнь Полознева
1973 ф Исполняющий обязанности Евгения Синеграч
1973 ф Мелодии Верийского квартала Алиса Аквамаринская
1974 ф Анна и Командор Анна
1974 ф Соломенная шляпка баронесса де Шампеньи
1975 ф Агония Анна Александровна Вырубова
1976 ф Всегда со мною... Таня Ильина
1976 ф Принцесса на горошине королева-мать
1976 мф Голубой щенок щенок; озвучка
1977 ф Служебный роман Людмила Прокофьевна Калугина
1977 ф Поезд памяти озвучка
1978 ф Д’Артаньян и три мушкетёра королева Анна Австрийская
1978 ф Старомодная комедия Лидия Васильевна Жербер
1978 ф Комедия ошибок Лиз; озвучка
1979 ф Сталкер жена Сталкера
1980 ф Сергей Иванович уходит на пенсию Наташа
1980 ф Три года Полина Рассудина
Год Название Роль
1980 мф Разлучённые озвучка
1981 ф Опасный возраст Лилия Ивановна Родимцева
19 ф Спасибо за нелётную погоду Имя персонажа не указано
1982 ф Два голоса Екатерина
1982 ф Пятый десяток Екатерина Александровна Ёлочкина
1983 ф Клетка для канареек мать Олеси
1984 ф Жестокий романс Харита Игнатьевна Огудалова
1984 ф Успех Зинаида Николаевна Арсеньева
1985 ф Простая смерть Прасковья Фёдоровна
1986 ф Прости Елизавета Андреевна
1986 ф Тайна Снежной королевы Снежная Королева
1987 ф Чехарда Маргарита Васильевна Кудрявцева
1988 ф Будни и праздники Серафимы Глюкиной Серафима Глюкина
1989 ф Последний пылкий влюблённый все 3 женские роли
1992 ф Мушкетёры двадцать лет спустя королева Анна Австрийская
1993 ф Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя королева Анна Австрийская
1994 ф Подмосковные вечера Ирина Дмитриевна
1994 ф Охота Имя персонажа не указано
1995 ф Исповедь незнакомцу Имя персонажа не указано
2002 ф Женская логика Ольга Петровна Туманова
2002 ф Женская логика 2 Ольга Петровна Туманова
2003 ф Женская логика 3 Ольга Петровна Туманова
2004 ф Женская логика 4 Ольга Петровна Туманова
2004 ф На Верхней Масловке Анна Борисовна
2006 ф Женская логика 5 Ольга Петровна Туманова
2008 ф Васильевский остров Анна Игнатьевна
2008 ф Марево Пульхерия Ивановна Товстогубиха
2008 ф Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину мама Бродского
2009 ф Возвращение мушкетёров королева Анна Австрийская
2014 ф Бульварное кольцо Имя персонажа не указано
2014 ф Линия Марты Марья Михайловна

Роли в театре

Театр имени Комиссаржевской

  1. 1957 — «Человек с портфелем» А. М. Файко — Гога
  2. 1957 — «Светите, звезды!» И. К. Микитенко — Котька
  3. 1958 — «Раскрытое окно» Э. В. Брагинского — Катя Крайнева
  4. 1959 — «Живая вода» по роману Л. М. Леонова «Русский лес» — Поля Вихрова
  5. 1960 — «Время любить» Б. С. Ласкина — Маша
  6. 1961 — «Случайные встречи» Р. В. Назарова — Вера
  7. 1961 — «Рождены в Ленинграде» О. Ф. Берггольц — Маша

Санкт-Петербургский академический театр имени Ленсовета

  1. 1962 — «Пигмалион» Б. Шоу — Элиза Дулитл
  2. 1962 — «Первый встречный» — Зина Капкова
  3. 1963 — «Женский монастырь» — Лиза Стратова
  4. 1963 — «Таня» А. Н. Арбузова — Таня
  5. 1964 — «Ромео и Джульетта» У. Шекспира — Джульетта Капулетти
  6. 1965 — «Мой бедный Марат» А. Н. Арбузова — Лика
  7. 1966 — «Щедрый вечер» — Ганка
  8. 1966 — «Трёхгрошовая опера» Б. Брехта — миссис Селия Пичем
  9. 1967 — «Варшавская мелодия» Л. Г. Зорина — Гелена
  10. 1968 — «Последний парад» — Юля
  11. 1968 — «Лодка в лесу» — Гина
  12. 1969 — «Малыш и Карлсон, который живёт на крыше» по А. Линдгрен — Малыш
  13. 1970 — «Хождение по мукам» по трилогии А. Н. Толстого — Даша
  14. 1970 — «Укрощение строптивой» У. Шекспира — Катарина
  15. 1971 — «Человек со стороны» И. М. Дворецкого — Щеголева
  16. 1971 — «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского — Катерина Ивановна
  17. 1972 — «Двери хлопают» — мадам Алиса
  18. 1973 — «Ковалёва из провинции» И. М. Дворецкого — Елена Михайловна Ковалёва
  19. 1973 — «Дульсинея Тобосская» А. М. Володина — Альдонса
  1. 1974 — «Люди и страсти» — Уриэль Акоста, Мария-Антуанетта, Мария Стюарт, старушка, 1-й певец
  2. 1975 — «Трубадур и его друзья» — Принцесса
  3. 1975 — «Нашествие» Л. М. Леонова — Алла Николаевна Таланова
  4. 1976 — «Интервью в Буэнос-Айресе» Г. А. Боровика — Марта
  5. 1977 — «Пятый десяток» — Екатерина Александровна Ёлочкина
  6. 1978 — «Вишнёвый сад» А. П. Чехова — Любовь Андреевна Раневская
  7. 1979 — «Спешите делать добро» М. Рощина — Филаретова
  8. 1980 — «Станция» — Татьяна Марковна, жена начальника станции
  9. 1981 — «Нечаянный свидетель» А. Н. Арбузова — Любовь Георгиевна
  10. 2004 — «Оскар и Розовая Дама», по новелле Э.-Э. Шмитта — Оскар, Розовая Дама

Большой драматический театр имени Г. А. Товстоногова

Дискография

Абсолютная музыкальность, безупречный слух, а главное, чувство стиля произведения, верность авторскому замыслу, замыслу режиссёра и, наконец, точное соответствие исполнения песни исполнению всей роли — вот что характерно для народной артистки РСФСР, лауреата Государственной премии Алисы Бруновны Фрейндлих (Александр Белинский)[54].

Награды и звания

Напишите отзыв о статье "Фрейндлих, Алиса Бруновна"

Примечания

  1. Елена Данилова, Дмитрий Московский. [www.bdt.spb.ru/press/akter/women/freindlih_ab/liniya_poleta(2010).html Нужна и востребована] (рус.). БДТ. Проверено 28 мая 2012.
  2. [www.ctv.by/node/30675 Актрисе Алисе Фрейндлих сегодня 75 лет] (рус.). СТВ. Проверено 28 мая 2012.
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 [ria.ru/culture/20091208/197866203.html Алиса Фрейндлих — «кнопочка» для внука, «королева» для режиссёров] (рус.). РИА. Проверено 29 мая 2012.
  4. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 [www.alisa-freindlih.ru/page/varvara_vladimirova_ia_stala_dolgozdannym_no_pozdnim_rebenkom_v_seme.html Варвара Владимирова: «Я стала долгожданным, но поздним ребёнком в семье»] (рус.). Alisa-Freindlih. Проверено 28 мая 2012.
  5. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 Валерия Морозова. [old.redstar.ru/2005/11/03_11/7_01.html Мгновения и эпоха Алисы Фрейндлих] (рус.). Красная Звезда. Проверено 29 мая 2012.
  6. 1 2 [7days.ru/article/privatelife/625424/12 Интервью Алисы Фрейндлих] (рус.). 7 дней. Проверено 2 ноября 2012.
  7. 1 2 3 4 5 6 7 Игорь Изгаршев. [gazeta.aif.ru/online/superstar/54/34_01 Алиса Фрейндлих: чудо, которое много курит и верит в судьбу] (рус.). Аргументы и Факты. Проверено 29 мая 2012.
  8. 1 2 3 4 5 6 Глеб Ситковский. [www.trud.ru/article/03-12-2009/233087_alisa_frejndlix_navernoe_ja_nepravilnaja_babushka/print Алиса Фрейндлих: «Наверное, я неправильная бабушка»] (рус.). Труд (3 декабря 2009). Проверено 29 мая 2012.
  9. 1 2 [www.trend.az/life/interview/1596129.html Алисе Фрейндлих исполнилось 75 лет — интервью] (рус.). Trend. Проверено 29 мая 2012.
  10. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Зоя Кравчук. [www.rg.ru/2004/01/24/freindlih.html Блокадница] (рус.). Российская Газета (24 января 2004). Проверено 29 мая 2012.
  11. 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.alisa-freindlih.ru/pages/bio Биография] (рус.). Алиса Фрейндлих. Проверено 30 мая 2012.
  12. Львов, 2011, p. 135.
  13. Львов, 2011, p. 276-280.
  14. 1 2 Журнал «Юность», июнь 1979
  15. [lensov-theatre.spb.ru/content/view/185/29/ АЛИСА И «РОЗОВАЯ ДАМА»] (рус.). Театр Ленсовета. Проверено 30 мая 2012.
  16. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 Эльдар Рязанов. [www.eldar-ryazanov.ru/index.php?r=11&m=62&p=20 Соратники = > Алиса Фрейндлих] (рус.). Эльдар Рязанов. Проверено 30 мая 2012.
  17. Горфункль Е. И. Алиса Фрейндлих // Звёзды петербургской сцены (под ред. Б. Покровского). — М.: АСТ-Пресс Книга, 2003. — С. 249, 251. — ISBN 5-7805-0996-4.
  18. Энциклопедия кино Кирилла и Мефодия
  19. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Алиса Фрейндлих. [tarkovskiy.su/texty/vospominania/Freundlich.html Алиса Фрейндлих. Из породы одержимых] (рус.). Андрей Тарковский. Проверено 30 мая 2012.
  20. [ww.yagazeta.com/news.php?extend.2330 Алиса Фрейндлих: Моя женственность выпирает из любого костюма] (рус.). Газета Я (2 марта 2009). Проверено 30 мая 2012.
  21. 1 2 Мария Ремизова. [www.kp.ru/daily/25805.3/2785010/ Алиса Фрейндлих: «Если тратить силы, то на что-то стоящее!»] (рус.). Комсомольская правда (15 декабря 2011). Проверено 8 июня 2012.
  22. Георгий Юнгвальд-Хилькевич. [www.levdurov.ru/show_arhive.php?id=1025 Анна Австрийская] (рус.). Проверено 31 мая 2012.
  23. [www.mk.ru/social/highlife/article/2009/05/06/269371-taynyie-dinastii.html Тайные династии] (рус.). Московский Комсомолец (1 мая 2009). Проверено 31 мая 2012.
  24. 1 2 3 4 [www.kp.ru/daily/24409.3/582801/ Служебные романы Алисы Фрейндлих] (рус.). Комсомольская правда (10 декабря 2009). Проверено 31 мая 2012.
  25. 1 2 3 Газета «Вечерний Краснодар», 29 марта 1997
  26. [obozrevatel.com/news/2005/8/17/35213.htm Алиса Фрейндлих: «Даме, которой удалось бы увести у меня мужчину, я могу лишь позавидовать»] (рус.). Обозреватель (17 августа 2005). Проверено 31 мая 2012.
  27. [www.kommersant.ru/doc/215407 Умер Игорь Владимиров] (рус.). Коммерсантъ (24 марта 1999). Проверено 31 мая 2012.
  28. [www.kommersant.ru/news/944587 Умер Бруно Фрейндлих] (рус.). Коммерсантъ (9 июля 2002). Проверено 31 мая 2012.
  29. 1 2 3 К. Тарханова. [www.film.ru/article.asp?id=4088 О Бедной Алисе замолвите слово] (рус.). Film.ru (28 декабря 2004). Проверено 31 мая 2012.
  30. Игорь Михайлов. [www.kino.ru/review.php?id=2654 Хроника объявленной смерти…] (рус.). Kino.ru. Проверено 31 мая 2012.
  31. Екатерина Тарханова. [www.film.ru/article.asp?id=4358 Ника-2006: Музейный критерий качества] (рус.). Film.ru (20 марта 2006). Проверено 31 мая 2012.
  32. Пётр Ненароков. [www.rg.ru/2010/04/01/nika.html Действующие лица] (рус.). Российская газета (1 апреля 2010). Проверено 31 мая 2012.
  33. 1 2 3 Ксения Ларина. [echo.msk.ru/programs/dithyramb/620496-echo/ Дифирамб] (рус.). Эхо Москвы (20 сентября 2009). Проверено 31 мая 2012.
  34. [ria.ru/culture/20091207/197675774.html Алиса Фрейндлих отказалась от празднования юбилея в связи с трауром] (рус.). РИА (7 декабря 2009). Проверено 31 мая 2012.
  35. 1 2 Людмила Безрукова. [www.rg.ru/2012/02/17/freyndlih-site.html Алиса в стране митингов] (рус.). Российская газета (20 февраля 2012). Проверено 31 мая 2012.
  36. Пьер Сидибе. [www.rg.ru/2009/12/21/putin.html Театральная остановка] (рус.). Российская газета (21 декабря 2009). Проверено 2 июня 2012.
  37. Ирина Смелова. [sobesednik.ru/culture/alisa-freindlikh-igraet-na-stsene-riskuya-zhiznyu Алиса Фрейндлих играет на сцене, рискуя жизнью!] (рус.). Собеседник (9 июня 2011). Проверено 31 мая 2012.
  38. 1 2 3 4 5 6 7 8 «Алиса Фрейндлих в гостях у Урмаса Отта», начало 90-х годов
  39. 1 2 [www.odessapassage.com/passage/magazine_details.aspx?id=31632 Золушка советских времён] (рус.). Odessapage. Проверено 31 мая 2012.
  40. 1 2 3 4 5 6 7 8 Марина Дмитревская, «Разговоры», 2010
  41. 1 2 Алла Цыбульская. [www.vestnik.com/issues/1999/0216/win/tsybul.htm Алиса Фрейндлих в меняющемся мире] (рус.). Вестник (16 февраля 1999). Проверено 1 июня 2012.
  42. Юрий Галкин. [www.alisa-freindlih.ru/page/alisa_v_strane_chudes.html Алиса в стране чудес] (рус.). Юность. Проверено 3 июня 2012.
  43. 1 2 3 4 5 [www.alisa-freindlih.ru/page/smena_let_zakaty_i_voshody.html Смена лет, закаты и восходы…] (рус.). Alisa-Freindlih. Проверено 3 июня 2012.
  44. Горфункль Е. И. Алиса Фрейндлих // Звёзды петербургской сцены (под ред. Б. Покровского). — М.: АСТ-Пресс Книга, 2003. — С. 251. — ISBN 5-7805-0996-4.
  45. 1 2 [www.alisa-freindlih.ru/page/vsego_odna_zizn.html Всего одна жизнь] (рус.). Советская культура (21 ноября 1987). Проверено 3 июня 2012.
  46. [www.pravda.ru/culture/09-07-2002/822504-0/ Умер Бруно Фрейндлих] (рус.). Правда (9 июля 2002). Проверено 5 июня 2012.
  47. Елена Горфункель, «Звёзды петербургской сцены», 2003
  48. 1 2 3 Т. Славина. [www.alisa-freindlih.ru/page/tvorchestvo_molodyh_alisa_freindlih.html Творчество молодых: Алиса Фрейндлих] (рус.). Театральный Ленинград (1957). Проверено 5 июня 2012.
  49. Горфункль Е. И. Алиса Фрейндлих // Звёзды петербургской сцены (под ред. Б. Покровского). — М.: АСТ-Пресс Книга, 2003. — С. 249—250. — ISBN 5-7805-0996-4.
  50. 1 2 [www.spbdnevnik.ru/?show=article&id=6554 Пусть она будет всегда] (рус.). Петербургский дневник. Проверено 28 мая 2012.
  51. [bdt.spb.ru/спектакли/алиса/ Алиса]. Большой драматический театр. Официальный сайт. Проверено 18 декабря 2015.
  52. [bdt.spb.ru/спектакли/война-и-мир-толстого/ Война и мир Толстого]. Спектакли. Большой драматический театр. Официальный сайт. Проверено 18 декабря 2015.
  53. [bdt.spb.ru/люди-театра/труппа-театра/фрейндлих-алиса-бруновна/ Фрейндлих Алиса Бруновна]. Труппа театра. Большой драматический театр (официальный сайт). Проверено 6 августа 2016.
  54. Александр Белинский, 1980 год
  55. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1000171 Указ президента РФ от 5.02.2009] (рус.). Kremlin.ru. Проверено 31 мая 2012.
  56. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;779057 Указ президента РФ от 13.02.2004] (рус.). Kremlin.ru. Проверено 31 мая 2012.
  57. [www.newsru.com/cinema/14feb2004/bdt.html Олег Басилашвили, Алиса Фрейндлих, Эдуард Кочергин награждены орденами «За заслуги перед Отечеством»]. NEWSru (14 февраля 2004). Проверено 31 мая 2012. [www.webcitation.org/61H0XiU80 Архивировано из первоисточника 28 августа 2011].
  58. [publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201409290017 Указ Президента Российской Федерации от 25.09.2014 № 643 «О награждении орденом Почета Басилашвили О. В. и Фрейндлих А. Б.»]
  59. [itar-tass.com/kultura/1470117 Дмитрий Медведев вручил ордена Почета Алисе Фрейндлих и Олегу Басилашвили] (рус.), itar-tass.com. Проверено 26 сентября 2014.
  60. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1185101 Указ президента РФ от 17.12.1994] (рус.). Kremlin.ru. Проверено 31 мая 2012.
  61. [www.alisa-freindlih.ru/pages/awards Алиса Фрейндлих: Официальный сайт — Премии и награды]. [www.webcitation.org/6EhtIKwax Архивировано из первоисточника 26 февраля 2013].
  62. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1152561 Указ президента РФ от 27.05.1996] (рус.). Kremlin.ru. Проверено 31 мая 2012.
  63. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;685130 Указ президента РФ от 6.6.2001] (рус.). Kremlin.ru. Проверено 31 мая 2012.
  64. [www.newsru.com/russia/23may2001/piter_gr.html Почетными гражданами Санкт-Петербурга стали Жорес Алферов и Алиса Фрейндлих]. NEWSru (24 мая 2001). Проверено 31 мая 2012. [www.webcitation.org/61H0VcwaE Архивировано из первоисточника 28 августа 2011].
  65. [www.ex.ru/awards/olympia/5_ceremony/press2005_tvkultura.shtml Вручение Национальной премии «Олимпия»] (рус.). Олимпия (3 марта 2005). Проверено 9 июня 2012.
  66. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;961977 Указ президента РФ от 19.05.2008] (рус.). Kremlin.ru. Проверено 31 мая 2012.
  67. [www.rudata.ru/wiki/Фрейндлих%2C_Алиса_Бруновна Фрейндлих, Алиса Бруновна — RuData.ru]. [www.webcitation.org/6EhtTmXCd Архивировано из первоисточника 26 февраля 2013].
  68. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1531683 Распоряжение президента РФ от 8.12.2010] (рус.). Kremlin.ru. Проверено 31 мая 2012.
  69. [www.goldensofit.ru/archives/2011/specialcontrib_age2/freindlikh/ Золотой софит:]. [www.webcitation.org/6EhtVKy90 Архивировано из первоисточника 26 февраля 2013].
  70. [www.rah.ru/content/ru/main_menu_ru/section-academy_today/section-composition/person-2009-03-23-16-54-34.html Состав РАХ] (рус.). Российская Академия Художеств. Проверено 31 мая 2012.

Публикации

Ссылки

Отрывок, характеризующий Фрейндлих, Алиса Бруновна

Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.