Френкель, Павел
Поделись знанием:
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
См. также: Еврейские партизаны, Еврейское сопротивление в период Холокоста и Восстания в еврейских гетто
| Павел Френкель | |
| польск. Paweł Frenkel / идиш פּאַװעל פֿרענקעל | |
 Павел Френкель на марке Израиля на фоне боя на Мурановской площади | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Варшава |
Па́вел Фре́нкель (идиш פּאַװעל פֿרענקעל , польск. Paweł Frenkel, 1920, Варшава, Польша — 19 июня 1943[1], Варшава, Польша) — польский еврейский активист, один из руководителей Еврейского воинского союза, отвечавший за Организационный департамент этой организации[2].
Содержание
Биография
Павел Френкель родился в 1920 году в Варшаве. В юношеском возрасте вступил в правую сионистскую организацию Бейтар. До начала II Мировой войны служил в Войске Польском. В ноябре 1939 года участвовал в организационном собрании по формированию Еврейского воинского союза. В гетто участвовал в подпольном издании сионистов-ревизионистов «Моген Довид» на идише[3].
Во время восстания в Варшавском гетто руководил обороной главного штаба Еврейского воинского союза на Мурановской площади, д.7.
19 апреля 1943 года около 16.00 немецкие войска вошли в Варшавское гетто. Прорвав оборону отряда Еврейской боевой организации на улице Генсей, немцы продвинулись до улицы Мурановской, где находился оборонный пункт Еврейского воинского союза, который состоял из Давида Апфельбаума, Павла Френкеля и Леона Родаля. Отряд Еврейского воинского союза несколько раз отбивал атаки. В 20.00 немцы прервали атаки и отступили.
Павел Френкель с частью отрядов оставался в гетто и продолжал бои до 2 мая 1943, когда они сумели пробраться за стену и спрятаться в доме по улице Гжыбовской. Но они были выданы немцам и погибли[4][5]. В числе погибших на Гжыбовской был и Павел Френкель[6][7].
Память
- В Варшаве на улице Заменгофа установлен памятный камень в честь Павла Френкеля и Давида Апфельбаума.
- 20 марта 2012 года по инициативе бывшего главы израильского министерства национальной обороны и Министерства иностранных дел Израиля Моше Аренса и в присутствии президента Варшавы Ханны Гронкевич-Вальц на доме 5а по улице Гжибовской была установлена мемориальная табличка в память о Павле Френкеле[8],[6].
- Государственное почтовое управление Израиля выпустило марку, посвященную 70-летию восстания в Варшавском гетто. На ней впервые в истории израильской филателии изображён Павел Френкель. Марку подготовили к печати художники-дизайнеры Пини Хамо и Тувия Курц. Портрет Павла Френкеля был воссоздан по описанию, полученному от боевых товарищей еврейского героя — Исраэля Рыбака и Фели Финкельштейн-Шапчик[9].
Напишите отзыв о статье "Френкель, Павел"
Примечания
- ↑ [www.sztetl.org.pl/en/cms/news/2349,a-plaque-in-memory-of-pawel-frenkel-has-been-unveiled/ A plaque in memory of Paweł Frenkel has been unveiled] (польск.). Virtual Shtetl. Проверено 5 ноября 2015.
- ↑ [www.music.us/education/Z/Zydowski-Zwiazek-Walki.htm Żydowski Związek Walki] (англ.)
- ↑ [books.google.com/books?id=HFMHEnxB7ywC&pg=PA73&lpg=PA73&dq= Moshe Arens «Flags Over the Warsaw Ghetto: The Untold Story of the Warsaw Ghetto Uprising»]
- ↑ Wdowiński Dawid. And We Are Not Saved.. — London: Allen, 1964. — С. 96.
- ↑ Barbara Engelking i Jacek Leociak. Getto Warszawskie. Przewodnik po nieistniejącym mieście.. — Warszawa: IFiS PAN, 2001. — С. 737.
- ↑ 1 2 [www.sztetl.org.pl/en/cms/news/2349,a-plaque-in-memory-of-pawel-frenkel-has-been-unveiled/ A plaque in memory of Paweł Frenkel has been unveiled] (англ.)
- ↑ Daniela Ozacky. [www.moreshet.org/?CategoryID=353&ArticleID=659 An Interview with Prof. Moshe Arens] (англ.). Yediot Aharonot Publications, (2009). Проверено 5 ноября 2015.
- ↑ [www.jewish.ru/news/world/2012/03/news994305842.php В Варшаве откроют мемориальную доску в честь Павла Френкеля]
- ↑ [www.zman.com/news/2013/03/24/147726-print.html «Бейтаровец» Павел Френкель — на марке, посвященной 70-летию восстания в Варшавском гетто]
Источник
- «ŻYDOWSKI ZWIĄZEK WOJSKOWY». PWN encyclopedia. Warsaw: Państwowe Wydawnictwa Naukowe. 2005.
Ссылки
- [www.shalom-magazine.com/Article.php?id=460525 Восстание Варшавского гетто с портретом Павла Фрекеля] (рус.)
- [www.eilatgordinlevitan.com/warsaw/w_pages/warsaw_stories_frenkel.html Warsaw stories] (англ.)
- [eela1.blox.pl/2012/04/Powstanie-w-getcie-warszawskim-ZZW-i-Pawel-Frenkel.html Powstanie w getcie warszawskim — ŻZW i Paweł Frenkel] (польск.)
- [www.rzeczpospolita.pl/specjal_040612/specjal_a_10.html Żydowski Związek Wojskowy — Wspólny rodowód z AK] (польск.)
|
Это заготовка статьи о военном деятеле. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Френкель, Павел
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
