Френ, Христиан Данилович

Христиан Данилович Френ
Christian Martin Joachim Frähn
Дата рождения:	23 мая (4 июня) 1782(1782-06-04)
Дата смерти:	16 августа 1851(1851-08-16) (69 лет)
Научная сфера:	Арабская филология, восточная нумизматика, источниковедение
Место работы:	Казанский университет, Петербургская Академия наук
Учёное звание:	академик СПбАН
Альма-матер:	Ростокский университет
Научный руководитель:	Олаф Герхард Тихзен
Известные ученики:	В. Г. Тизенгаузен, П. С. Савельев, В. В. Григорьев
Известен как:	Основатель Азиатского музея Академии наук, автор научных трудов

Христиа́н Дани́лович Френ (подлинное имя Христиан Мартин Иоахим Фрэн (нем. Christian Martin Joachim Frähn), 23 мая (4 июня) 1782, Росток, герцогство Мекленбург-Шверинское — 16 августа 1851, Санкт-Петербург) — выдающийся немецкий и российский востоковед-арабист и нумизмат. Профессор Казанского университета (1807—1815), Академик Санкт-Петербургской Академии наук (с 24 сентября 1817 г.), действительный статский советник. В 1818 г. основал и до 1842 г. возглавлял Азиатский музей Академии наук. Почётный член более 20 академий и учёных обществ мира. Автор более 150 исследований, опубликованных на немецком, латинском и арабском языках.

Биография

Родился в Ростоке, где окончил латинскую гимназию. Обучение арабскому и древнееврейскому языкам начал на богословском факультете университета Ростока под руководством гебраиста Олафа Тихзена (Oluf Gerhard Tychsen, 1734—1815), продолжил образование в университетах Гёттингена и Тюбингена. В 1802 г. окончил образование и отправился в Швейцарию, где до 1804 г. преподавал латинский язык в Бургдорфском педагогическом институте Песталоцци. Вернувшись в Росток, в 1804 г. защитил докторскую диссертацию, получив степени доктора философии, магистра свободных наук, а также доктора богословия. В 1806 г. принят приват-доцентом Ростокского университета. В начале 1807 г. первый попечитель Казанского учебного округа С. Я. Румовский обратился к Олафу Тихзену с просьбой порекомендовать кого-либо на замещение должности профессора восточных языков в только что основанном Казанском университете. Тот сразу же назвал имя Френа, как лучшего своего ученика. В 1807 г. Френ принял приглашение возглавить кафедру восточных языков Казанского университета и сразу получил должность ординарного профессора. В Казань он прибыл в октябре 1807 г. Здесь им была опубликована первая монография, посвящённая описанию 17 саманидских и буидских монет, не известных дотоле в Европе, причём её пришлось печатать на арабском языке, ввиду отсутствия в Казани латинского шрифта. Преподавание также давалось тяжело: Френ не владел русским языком, а его студенты — латинским, который был в начале XIX в. универсальным языком науки. В Казанском университете он преподавал в первую очередь арабский язык, а также читал спецкурсы по арабской литературе (по хрестоматии Тихзена) и арабской нумизматике.

В следующие годы Френ представил описание нескольких частных коллекций восточных монет, хранившихся в Казани и других городах, подробно останавливаясь на неизвестных до тех пор монетах восточного халифата, династии Саманидов, волжских булгар, татарских владетелей и др. Здесь же была заложена основа его собственной коллекции. Исследование этих монет привело Френа к изысканиям мест их чеканки, хронологической последовательности династий, титулов владетелей и т. п., так что мало-помалу он захватывал в круг своих исследований почти всю область мусульманской археологии. Именно в Казани из заурядного теолога-гебраиста Френ превратился в учёного мирового уровня. В 1815 г. он был избран деканом философского (историко-филологического) факультета Казанского университета.

В 1815 г. перевёлся в Петербург (хотя Тихзен предлагал занять ему свою кафедру в Ростоке), начав работу в Академии наук. В 1818 г. основал и до 1842 г. возглавлял Азиатский музей Академии наук, причём до 1826 г. был его единственным сотрудником. В 1817 г. избран в ординарные академики. В Петербурге он не занимался преподавательской деятельностью, но многие русские арабисты и иранисты считали его своим учителем: у него были «приватные» слушатели. На пенсии — с 1842 г. Похоронен на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга.

В 1843 г. обратился к попечителю Казанского учебного округа М. Н. Мусину-Пушкину с просьбой приискать среди студентов восточного отделения Казанского университета молодого учёного, способного в будущем стать адъюнктом Академии наук. Выбор пал на Николая Ивановича Зоммера.

Научное наследие

Одна из главнейших заслуг Френа перед русской наукой состоит в открытии им богатых материалов для истории России и древних её обитателей. В 1835 году в Академии наук им был прочитан доклад о некоей загадочной докириллической русской надписи в сочинении арабского библиографа Ибн ан-Надима Китаб аль-фихрист. Очень богатый запас сведений он нашел в большом географическом словаре арабского географа первой половины XIII века Якута. Известия этого словаря о Руси, волжских булгарах и хазарах, заимствованные Якутом из записки халифского посланника к булгарам Ибн Фадлана (922 г.), в связи со сведениями других восточных писателей, доставили Френу материалы для трех весьма важных монографий. Френ оставил немало рукописных трудов, помимо изданных академиком Дорном в двух томах, под заглавием: «Opuscula postuma» (1855—1877). Важнейший из ненапечатанных трудов — объемистый критический словарь арабского языка, над пополнением которого Френ трудился всю жизнь. Вообще Френ занимал весьма видное место между ориенталистами первой половины XIX века, преимущественно как основатель научной нумизматики мусульманского Востока. В России с именем Френа связаны, кроме того, возникновение научного востоковедения вообще, открытие и обнародование новых материалов для истории Руси, славян и народов, обитавших и обитающих в пределах Российской империи (булгар, татар, хазар и др.).

Основные труды

• Numophylacium Orientale Pototianum. Riga: Hartmann, 1813.
• Beiträge zur Muhammedanischen Münzkunde aus St. Petersburg: oder Auswahl seltener und merkwürdiger, bis dahin unbekannter Muhammedanischer Münzen aus dem Kabinet des P. Pflug. Berlin, 1820.
• Antiquitatis Muhammedanae monumenta varia . Petersburg 1820-22, 2 Bde.
• Ibn-Foszlan’s und anderer Araber Berichte über die Russen älterer Zeit. Frähn, Christian Martin. — Frankfurt am Main : Inst. for the History of Arab.-Islamic Science, 1994, Reprint of the ed. St. Petersburg 1823 / Institute for the History of Arabic-Islamic Science at the Johann Wolfgang Goethe University Frankfurt am Main.
  • Hamburg: Buske, 1976. Nachdr. d. Ausg. von 1823.
• Numi kufici: ex variis museis selecti. Petersburg 1823.
• Ch. M. Fraehnii Recensio numorum Muhammedanorum Academiae imp. scient. Petropolitanae. Petersburg 1826, Nachtrag 1855.
• Ueber Alte Sued-Sibirische Graeberfunde Mit Inschriften Von Gewissem Datum. Petersburg 1837.
• Sammlung kleiner Abhandlungen die muhammedanische Numismatik betreffend. Leipzig 1839; neue Sammlung, Petersburg 1844);
• Miscellen aus dem Gebiete der Orientalischen Litteratur St. Petersburg: 1840.
• Cosmographie de Dimeschky. St. Petersbourg: Impr. de l’Acad. Impér. des Sciences, 1866.
• Aus seinem Nachlass gab Dorn «Opusculorum postumorum pars; Adnotationes in varia opera numismatica» heraus (Petersburg 1877).

Литература

• Труды Восточного Отделения Императорского Русского Археологического Общества. 1856, с. 1 — 67.
• Крачковский И.Ю., Очерки по истории русской арабистики Избр. соч., т. 5, М. — Л., 1958 (см. Указатель).
• Ливотова О. Э., Португаль В. Б., Востоковедение в изданиях Академии наук, 1726—1917. Библиография, М., 1966,№ 1513—1597.
• Кононов А.Н. Слово о Х. Д. Френе [23.V.1782-16.VIII.1851]. К 300-летию со дня рождения // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XVII годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССР (доклады и сообщения). Январь 1982 г. Часть 1. М.: ГРВЛ, 1983. С. 3-11
• [portal.dnb.de/opac.htm?method=simpleSearch&query=104228458 Френ, Христиан Данилович] в Немецкой национальной библиотеке
• [mdz10.bib-bvb.de/~db/bsb00008406/images/index.html?seite=676 Статья Klenz, Heinrich. Frähn, Christian Martin Joachim F.](недоступная ссылка — история).
• [petrsu.karelia.ru/Chairs/GenHist/fren.doc Дорохова И. А. Научная деятельность Х. Д. Френа в спецкурсе по истории отечественного востоковедения]. [www.webcitation.org/67tO58Vqf Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
• [www.tisbi.ru/science/vestnik/2004/issue3/Cult2.html Валеев Р. М., Зяппаров Т. И. АРАБИСТИКА В КАЗАНСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ ВО ВРЕМЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ ВОСТОЧНОГО РАЗРЯДА (1807—1855)]. [www.webcitation.org/67tO5eeei Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
• [www.ksu.ru/f16/bin_files/19.pdf Т. И. Зяппаров. Казанские университетские арабисты]. [www.webcitation.org/67tO6c9sf Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
• Френ, Христиан Данилович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Френ, Христиан Данилович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Френ, Христиан Данилович

«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]