Фригийский оборот

Фриги́йский оборо́т (нем. phrygische Wendung) в музыке — нисходящий ход по ступеням звукоряда натурального минора, от первой к пятой ступени. У Н. А. Римского-Корсакова, впервые систематически описавшего фригийский оборот на русском языке, носит название «фригийской последовательности». Названием фригийский оборот обязан сходству с нижним тетрахордом фригийского лада.

Типичная гармонизация фригийского оборота в мелодии выглядит как I-III-IV-V:

Фригийский оборот в басу (типичные гармонизации I—V₆-IV₆-V или I-VII-IV₆-V) заканчивается фригийской каденцией (которая может возникать и в других, кроме упомянутых, звуковысотных контекстах):

Фригийский оборот довольно часто встречается в музыке барокко — у А. Корелли (Concerto grosso, op. 6 № 3, Grave), И.С. Баха, Г.Ф. Генделя (оратория «Иуда Маккавей»), редко в музыке венских классиков, затем возобновляется (в качестве осознанного модализма) у западноевропейских романтиков (Ф. Лист, Ф. Шопен и др.), в русской национальной композиторской школе (А.Л. Гурилев, М.И. Глинка, Н.А. Римский-Корсаков, М.П. Мусоргский, А.К. Глазунов и др.). В южно-испанской народной музыке фригийский оборот (именуемый там «андалусийской каденцией») — специфическая особенность многих жанров (palos) фламенко.

Литература

• Римский-Корсаков Н.А. Практический учебник гармонии. СПб., 1886; 19-е изд., М., 1956 (задачи №№ 16-17).
• Дубовский И.И., Евсеев С.В., Соколов В.В., Способин И.В. Учебник гармонии. М., 1937-38 (тема 25).

Отрывок, характеризующий Фригийский оборот

На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.