Фридель, Брэд

Брэд Фридель
30 июля 2011 года
Общая информация
Полное имя	Брэдли Говард Фридель
Прозвище	Человек-стена (англ. Human Wall) Хэллбой, Супер-Стар
Родился	Лейквуд (штат Огайо, США)
Гражданство
Рост	188 см
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб	США (до 19)
Должность	главный тренер
Карьера
Молодёжные клубы
1990—1992	УКЛА Брюинз
Клубная карьера*
1994—1995	Федерация футбола США	1 (-8)
1994	→  Ньюкасл Юнайтед	12 (-0)
1995	→  Брондбю	10 (-57)
1995—1996	Галатасарай	30 (-8)
1996—1997	Коламбус Крю	38 (-11)
1997—2000	Ливерпуль	25 (-32)
2000—2008	Блэкберн Роверс	287 (-169)
2008—2011	Астон Вилла	114 (-106)
2011—2015	Тоттенхэм Хотспур	50 (-39)
Национальная сборная**
1992—2005	США	82 (-198)
Тренерская карьера
2015	США	ассист.
2016—н.в	США (до 19)
Международные медали
Кубки конфедераций
Бронза	Мексика 1999
Панамериканские игры
Золото	Гавана 1991	футбол
Золотые кубки КОНКАКАФ
Бронза	США 1996
Серебро	США 1998
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Брэ́дли Го́вард Фри́дель (англ. Bradley Howard Friedel; род. 18 мая 1971, Лейквуд, Огайо) — американский футболист, выступавший на позиции вратаря. В настоящее время — главный тренер юношеской сборной США. С 1992 по 2005 год выступал за национальную сборную США, представлял свою страну на трёх чемпионатах мира, всего в составе сборной провел 82 матча.

Клубная карьера

Ранняя карьера

В юности Брэд Фридель занимался баскетболом, футболом и теннисом. Несмотря на то, что он показывал хорошие результаты во всех трёх видах спорта, он решил сконцентрироваться на футболе. Изначально Фридель хотел стать нападающим, но через некоторое время изменил своё решение. В начале 90-х годов Фридель мог присоединиться к английскому «Ноттингем Форест», однако у него возникли трудности с оформлением необходимых документов для получения разрешения на работу, и Брэд не смог перебраться в Англию. В 1994 году Фридель временно прекратил поиски клуба в связи с тем, что сборная США готовилась к чемпионату мира 1994 года, на который Фридель поехал в качестве второго вратаря команды. После завершения чемпионата мира английский «Ньюкасл Юнайтед» был готов приобрести Фриделя, однако британские власти вновь отказались оформлять необходимые документы. После этого Фридель решил присоединиться к датскому «Брондбю».

За «Брондбю» Фридель выступал несколько месяцев, сначала он был вторым вратарём, но после того, как первый вратарь команды Могенс Крох заявил, что хочет покинуть клуб, Фридель стал первым вратарём клуба. В 1995 году Фридель вернулся в США, чтобы возобновить тренировки с национальной сборной. Вскоре Фридель предпринял третью попытку попасть в английский клуб, на этот раз в «Сандерленд», но и эта попытка не увенчалась успехом. Почти сразу после этого Брэд был куплен у американской федерации футбола турецким клубом «Галатасарай». Сумма трансфера составила 1,1 млн долларов США. Отыграв за стамбульский клуб один полный сезон, Фридель перешёл в американский «Коламбус Крю». В 1996 году Фридель был вторым вратарём команды, но к сезону 1997/1998 стал «первым номером». В 1998 году американский голкипер был включён в символическую сборную сезона и был объявлен лучшим вратарём MLS.

«Ливерпуль»

23 декабря 1997 года после завершения сезона Брэд перешёл в английский «Ливерпуль», сумма трансфера составила 1,7 млн $, все необходимые документы были оформлены. Американец дебютировал в матче против «Астон Виллы» . За три года он вышел на поле всего 30 раз, дважды выступив в Кубке УЕФА.

«Блэкберн Роверс»

28 февраля 1998 года после истечения контракта с «Ливерпулем» Фридель присоединился к «Блэкберн Роверс» в качестве свободного агента. Практически сразу он попал в основной состав, демонстрируя прекрасную игру и неплохие организаторские способности. Возвращение клуба в Премьер-лигу в 2001 году было в немалой степени заслугой Фриделя.

В 2002 году в финальном матче Кубка лиги против «Тоттенхэм Хотспур» Фридель признан лучшим игроком матча, так как он несколько раз спас свою команду в практически безнадёжных ситуациях. Этот сезон также запомнился болельщикам «Блэкберна» благодаря выездным победам над лондонскими клубами — «Арсеналом» и «Фулхэмом». В этих матчах Фридель также продемонстрировал хорошую игру, сделав несколько сейвов и отразив пенальти.

В сезоне 2002/03 Фридель в 15 матчах не пропустил ни одного мяча, за этот результат Брэд был включён в символическую сборную года. По итогам сезона его признали лучшим игроком «Блэкберна».

21 февраля 2004 года Фридель забил гол в ворота «Чарльтон Атлетик». 9 сентября 2006 года в матче против «Шеффилд Юнайтед» Фридель отразил два пенальти, за что был признан лучшим игроком матча. За время, проведённое в «Блэкберне», Фридель не играл только в пяти матчах, и то потому, что в это время он готовился к чемпионату мира 2002 года вместе со сборной США.

Брэд дважды продлевал контракт с клубом: в 2006 и 2008 году. Он заявил, что решение далось ему легко — ни в одной другой команде Фридель не добивался таких впечатляющих результатов.

«Астон Вилла»

18 июля 2008 года английские клубы «Астон Вилла» и «Манчестер Сити» выразили желание приобрести американского вратаря, руководство «Блэкберна» достигло соглашения с «Астон Виллой» — перед началом сезона 2008/09 Фридель перешёл в бирмингемский клуб, сумма трансфера составит около 2 млн $.

26 июля 2008 года Фридель подписал трёхлетний контракт c «Астон Виллой». Дебют Фриделя в «Астон Вилле» состоялся в матче Кубка Интертото против датского «Оденсе», в котором Брэд вышел на замену. Полноценный дебют Брэда состоялся 17 августа 2008 года в матче чемпионата Англии 2008/09 против «Манчестер Сити», в котором его клуб победил со счётом 4:2.

«Тоттенхэм Хотспур»

3 июня 2011 года Фридель на правах свободного агента перебрался в «Тоттенхэм Хотспур», согласовав с лондонским клубом двухлетний контракт.

22 августа 2011 Брэд дебютировал в составе «Тоттенхэма». 21 апреля 2012 Фридель вышел на поле в стартовом составе на матч АПЛ 300-й раз подряд. Когда же тренер стал искать 40-летнему голкиперу замену, и "Тоттенхэм" купил Уго Льориса (основной вратарь сборной Франции), Фридель сумел выдержать конкуренцию и остался "номером 1" в команде. А 26 декабря 2012 Брэд продлил контракт с клубом до 2014 года.

9 июня 2014 года 43-летний Фридель подписал новый однолетний контракт с "Тоттенхэмом", а также был назначен послом лондонского клуба. Признанием заслуг Брэда перед "Тоттенхэмом" послужил не только новый контракт сроком на один год, но и утверждение американца в качестве посла клуба. В обязанности Фриделя будет входить взаимодействие с представителями болельщиков "шпор" в США, а также работа по увеличению популярности клуба с "Уайт Харт Лэйн" во всей Северной Америке.

Завершение карьеры

14 мая 2015 года. Фридель объявил о завершении профессиональной карьеры по окончании сезона 2014/15. С 2011 года Фридель числился в «Тоттенхэме», где удерживал пост первого номера даже после прихода Уго Льориса. Затем Брэд все-таки оказался на скамейке запасных, появляясь на поле исключительно в кубковых турнирах.

«Я планировал играть до тех пор, пока позволяет здоровье и пока я хочу это делать. Люди думают, что можно просто появляться на тренировках и получать зарплату, но это не так. Я достиг того момента, когда готов уйти».

«Я невероятно горжусь тем, чего достиг в своей карьере. Когда я начал своё путешествие, не думал, что оно продлится столь долго. Скоро мне исполнится 44 года, так что, полагаю, это подходящее время объявить о своём уходе. Должен сказать, что я буду скучать по ежедневному взаимодействию с игроками и клубным персоналом. «Тоттенхэм» — великолепный клуб, и я был рад быть его частью на протяжении четырёх лет».

Карьера в сборной

Брэд Фридель находится на четвертом месте по количеству мачтей за сборную США среди голкиперов. Он дебютировал в 1992 году, в матче против сборной Канады, не пропустив ни одного мяча. Он выступал на Олимпийских играх 1992 года. В 1994 году Брэд Фридель принял участие на чемпионате мира в качестве второго вратаря, первым был Меола, Тони. В 1998 году Фридель сыграл в матче против сборной Югославии, США проиграли со счётом 1:0. В 2002 году Брэд поехал на чемпионат мира в качестве первого вратаря, сборная США дошла до четвертьфинала чемпионата, в котором проиграла Германии со счётом 0:1. Во время финальной стадии чемпионата мира 2002 Фридель отразил два пенальти, за это фанаты прозвали его «The Human Wall» («Человек-Стена»). В 2005 году Брэд Фридель официально объявил о завершении международной карьеры.

Тренерская карьера

После завершения игровой карьеры Брэд Фридель стал послом «Тоттенхэма» в США и начал ассистировать главному тренеру сборной США — Юргену Клинсману.

Сборная США (до 19)

В январе 2016 года возглавил юношескую сборную США.

Достижения

Клубные

• Обладатель Кубка лиги: 2002

Национальные

• Бронзовый призёр Кубка конфедераций: 1999

Личные

• Лучший вратарь года в США: 1997
• Лучший футболист в США: 2002
• Лучший игрок «Блэкберн Роверс» в сезоне 2002/03
• Игрок символической сборной сезона 2002/03
• Приз Алана Хардекера (1): 2002

Ссылки

• [www.liverbird.ru/player/215 Профиль игрока на Liverbird.ru]  (рус.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=7296 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.soccerbase.com/players/player.sd?player_id=13615 Статистика на soccerbase.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Фридель, Брэд

Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…