Фридерика Доротея София Бранденбург-Шведтская
Поделись знанием:
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
| Фридерика Доротея София Бранденбург-Шведтская нем. Friederike Dorothea Sophia von Brandenburg-Schwedt<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герцогиня Фридерика Доротея Вюртембергская с портретом своего старшего сына Фридриха. Картина Иоганна Георга Цизениса</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| Рождение: | 18 декабря 1736 Шведт | |
| Смерть: | 9 марта 1798 (61 год) Штутгарт | |
| Место погребения: | Людвигсбургская резиденция | |
| Род: | Гогенцоллерны | |
| Отец: | Фридрих Вильгельм Бранденбург-Шведтский | |
| Мать: | София Доротея Мария Прусская | |
| Супруг: | Фридрих Евгений (герцог Вюртембергский) | |
Фридерика Доротея София Бранденбург-Шведтская (нем. Friederike Dorothea Sophia von Brandenburg-Schwedt; 18 декабря 1736, Шведт — 9 марта 1798, Штутгарт) — принцесса Бранденбург-Шведтская и в замужестве герцогиня Вюртемберга. Мать императрицы Марии Фёдоровны, супруги императора Павла I.
Содержание
Биография
Фридерика Доротея София родилась в семье маркграфа Фридриха Вильгельма Бранденбург-Шведтского (1700—1771) и его супруги Софии Доротеи Марии Прусской (1719—1765), младшей сестры короля Пруссии Фридриха Великого.
29 ноября 1753 года Фридерика Доротея София вышла замуж за герцога Фридриха Евгения Вюртембергского (1732—1797). Супруги сначала проживали в Трептове, а с 1769 года — в графстве Мёмпельгард на левом берегу Рейна. Фридерику описывают как умную и душевную женщину. Дети воспитывались в лютеранском вероисповедании, хотя герцог был католиком. Это условие было поставлено королём Фридрихом II и включено в брачный договор от 3 сентября 1753 года.
Дети
- Фридрих (1754—1816), герцог, затем курфюрст и впоследствии с 1805 года король Вюртемберга, женат на Августе Брауншвейг-Вольфенбюттельской, затем на Шарлотте Великобританской;
- Людвиг Фридрих (1756—1817), в первом браке с Марией Чарторыйской, во втором с Генриеттой Нассау-Вайльбургской. Их сын Александр основал линию герцогов Текских;
- Евгений Фридрих (1758—1822), женат на Луизе Саксен-Менингенской;
- София Доротея (1759—1828), в православии Мария Фёдоровна, супруга императора Павла I;
- Вильгельм Фридрих (1761—1830), вступил в морганатический брак с Вильгельминой Тундерфелтд-Родис, их сын Фридрих основал линию герцогов Урахских;
- Фердинанд (1763—1834), в первом браке с Альбертиной Шварцбург-Зондерсгаузенской, во втором с Паулиной Меттерних;
- Фридерика (1765—1785), супруга герцога Петра Ольденбургского;
- Елизавета (1767—1790), супруга будущего императора Франца II;
- Карл (1770—1791);
- Александр (1771—1833), в браке с Антонией Саксен-Кобург-Заальфельдской;
- Генрих (1772—1838), в браке с Каролиной Алексеи.
Награды
- орден Святой Екатерины 1 степени (12 июля 1776)[1]
Напишите отзыв о статье "Фридерика Доротея София Бранденбург-Шведтская"
Примечания
- ↑ [www.truten.ru/books/pdf/7/5.pdf Список кавалеров ордена Святой Екатерины]
Литература
- Carl Pfaff: Fürstenhaus und Land Württemberg nach den Hauptmomenten, von der ältesten bis auf die neueste Zeit, Schweizerbart, 1849, S. 149
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Фридерика София Доротея Бранденбург-Шведтская
Отрывок, характеризующий Фридерика Доротея София Бранденбург-Шведтская
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
