Фриде, Алексей Яковлевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фриде Алексей Яковлевич

Полковник А. Я. Фриде, 1870-е годы
Дата рождения

8 марта 1838(1838-03-08)

Место рождения

Московская губерния

Дата смерти

9 июля 1896(1896-07-09) (58 лет)

Место смерти

Ярославль,
Российская империя

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

пехота, Генеральный штаб

Звание

генерал-лейтенант

Сражения/войны

Туркестанские походы

Награды и премии

Фриде Алексей Яковлевич (18381896) — генерал-лейтенант, участник Туркестанских походов, наказной атаман Семиреченского казачьего войска, Ярославский губернатор.



Биография

Родился 8 марта 1838 года.

Учился в 1-м Московском кадетском корпусе, 6 июня 1857 года выпущен поручиком в Малороссийский гренадерский полк. В 1862 году закончил курс обучения в Академии Генерального штаба (по 2-му разряду), 12 мая 1863 года получил чин штабс-капитана. В 1863 году участвовал в подавлении восстания в Польше. С 27 марта 1867 года был зачислен по гвардейской пехоте с оставлением в Генеральном штабе и производством в поручики гвардии.

30 августа 1868 года произведён в штабс-капитаны и назначен офицером Генерального Штаба в штаб Туркестанского генерал-губернатора, принял участие в Бухарской экспедиции, за отличие был 14 апреля 1869 года произведён в капитаны (2 января 1871 года переименован в майоры), с 14 апреля 1869 года занимал должность старшего адъютанта штаба войск Сыр-Дарьинской области. Вслед затем принял участие в походе в Шахрисабз и за отличие был награждён орденами св. Анны 3-й степени и св. Владимира 4-й степени (оба в 1870 году). 3 ноября 1870 года назначен командиром 3-го Туркестанского линейного батальона. С 22 февраля 1872 года был начальником штаба войск Сыр-Дарьинской области.

В 1873 году в чине подполковника (произведён 18 октября 1871 года) был в Хивинском походе, 3 ноября награждён орденом св. Георгия 4-й степени

В воздаяние за отличие, оказанное во время Хивинского похода, в деле 15 Июля 1873 года под Чандыром, где, благодаря хладнокровию и распорядительности его, была отбита стремительная атака Туркмен.

Осенью этого же года в составе отряда генерала Н. Н. Головачёва был в степи для взыскания контрибуции с подвластных Хиве туркмен, в бою на урочище Ильялы был ранен, награждён золотым оружием с надписью «за храбрость» (в 1874 году) и 8 ноября получил чин полковника.

В 1875 и 1876 годах участвовал в Кокандском походе, за отличие награждён орденами св. Анны 2-й степени с мечами (1875 год) и св. Владимира 3-й степени с мечами (1876 год).

4 сентября 1879 года произведён в генерал-майоры (со старшинством от 8 апреля 1884 года) и назначен помощником командующего войсками Сырдарьинской области.

С 16 апреля 1880 года состоял в качестве начальника военно-походной канцелярии при командующем войсками Туркестанского военного округа.

В 1882 году награждён орденом св. Станислава 1-й степени и 29 мая назначен Семиреченским военным губернатором и наказным атаманом Семиреченского казачьего войска, в 1885 году награждён орденом св. Анны 1-й степени.

С 21 мая 1887 года вплоть до своей кончины занимал должность Ярославского губернатора. В 1888 году награждён орденом св. Владимира 2-й степени, 30 августа 1894 года произведён в генерал-лейтенанты. Его последней наградой, полученной незадолго до смерти, стал орден Белого орла в день коронации императора Николая II (14 мая 1896 года)[1].

9 июля 1896 года Алексей Яковлевич Фриде скончался в Ярославле и был похоронен в Спасо-Преображенском монастыре.

Напишите отзыв о статье "Фриде, Алексей Яковлевич"

Примечания

  1. Разведчик. 1896. — № 294. — С. 492.

Источники

  • Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000020476/view#page=211 Генерального штаба полковник А. Я. Фриде] // Всемирная иллюстрация : журнал. — 1879. — Т. 21, № 531. — С. 211—212.
  • Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. СПб., 1882
  • [vivaldi.nlr.ru/bx000010485/view#page=423 Фриде Алексей Яковлевич] // Список генералам по старшинству. Составлен по 1 сентября 1894 года. — СПб.: Военная типография, 1894. — С. 399.
  • Терентьев М. А. История завоевания Средней Азии. Т. 2. СПб., 1903



Отрывок, характеризующий Фриде, Алексей Яковлевич

Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.