Фридлендер, Саул

Сау́л Фри́длендер
ивр. ‏שאול פרידלנדר‏‎ нем. Saul Friedländer
Саул Фридлендер
Дата рождения:	11 октября 1932(1932-10-11) (91 год)
Место рождения:	Прага, Чехословакия
Страна:	Израиль
Научная сфера:	история холокоста
Место работы:	Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе
Альма-матер:	Университет Женевы
Награды и премии:	Премия Израиля (1983) Стипендия Макартура (1999) Премия Дэна Дэвида (2014)

Сау́л (Шау́ль) Фри́длендер, также Саул П. Фридлендер (нем. Saul Friedländer, ивр. ‏שאול פרידלנדר‏‎; имя при рождении Па́вел Фри́длендер; 11 октября 1932, Прага, Чехословакия) — израильский историк, специализирующийся главным образом на изучении Холокоста, Лауреат Премии Израиля по истории 1983 года.

Биография

Родился в немецкоязычной еврейской семье, рос во Франции, куда семья переехала в 1939. В 1942—1944 скрывался в католической школе-интернате неподалеку от границы с Швейцарией, где его оставили родители, думавшие укрыться в нейтральной стране, однако пограничники по формальным причинам не пропустили их через границу и вернули во Францию, оттуда они были депортированы и погибли в нацистском концлагере, — сын узнал об этом лишь в 1946. Закончил Женевский университет, примкнул к сионистскому движению. В 1948 переехал в Израиль, служил в армии (1951—1953). В 1953—1955 изучал политологию в Париже. Был секретарём Нахума Голдмана, президента Всемирной сионистской организации (WZO) и Всемирного еврейского конгресса (WJC). С 1980-х гг. принимает участие в движении Шалом Ахшав.

Профессиональные занятия

Профессор истории в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и университете Тель-Авива. Автор трудов о положении евреев при нацизме, о Холокосте и отношении к нему руководства католической церкви (папы Пия XII), написанных в рамках истории повседневности.

Основные тезисы

Фридлендер утверждает, что до декабря 1941 года Адольф Гитлер не вынашивал планов о масштабном уничтожении евреев. Однако, если бы не было Гитлера, то не было бы Холокоста.

Отзывы

В предисловии к сборнику статей Яд ва-Шем, включающую одну из статей Фридлендера, его называют «самым проницательным, интеллектуально-утонченным историком и самым своеобразным стилистом среди всех, кто пишет — на каком бы то ни было языке — о Холокосте»[www.electroniclibrary21.ru/other/yad_vashem/02.html ЯД ВАШЕМ: ИССЛЕДОВАНИЯ. Электронная библиотека]. electroniclibrary21.ru. Проверено 20 апреля 2011. [www.webcitation.org/667iHUApz Архивировано из первоисточника 13 марта 2012]..

Избранные труды

• Auftakt zum Untergang. Hitler und die Vereinigten Staaten von Amerika 1939—1941. Stuttgart: Kohlhammer, 1965 (в соавторстве)
• Pius XII und das Dritte Reich. Eine Dokumentation. Reinbek: Rowohlt, 1965 (в соавторстве)
• Kurt Gerstein oder Die Zwiespältigkeit des Guten. Gütersloh: Bertelsmann, 1968 (переиздавалась)
• History and Psychoanalysis: an Inquiry Into the Possibilities and Limits of Psychohistory. New York: Holmes & Meier, 1978
• Wenn die Erinnerung kommt. München: C. H. Beck, 1979 (автобиография, переиздавалась)
• Kitsch und Tod. Der Widerschein des Nazismus. München: Hanser, 1984 (несколько раз переиздавалась)
• Das Dritte Reich und die Juden. 1. Die Jahre der Verfolgung 1933—1939. München: Beck, 1998; 2. Die Jahre der Vernichtung 1939—1945, München: Beck, 2006
• Den Holocaust beschreiben. Auf dem Weg zu einer integrierten Geschichte. Göttingen: Wallstein, 2007

Публикации на русском языке

• Эли Барнави, Саул Фридлендер. Евреи и XX век. Аналитический словарь = Les Juifs et le XXe siecle. Dictionnaire critique. — М.: Текст, Лехаим, 2004. — 1022 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-7516-0411-3.

Признание

Труды С. Фридлендера переведены на основные европейские языки. Ему присуждены Государственная премия Израиля (1983), Премия Ганса и Софи Шолль (1998), Премия мира немецких книготорговцев (2007), Пулитцеровская премия (2008).

Литература

• Bartrop P. R., Jacobs S. L. [books.google.ru/books?id=xXbFBQAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Fifty Key Thinkers on the Holocaust and Genocide]. — Routledge, 2013. — P. 123-129. — 336 p.

Ссылки

• [www.history.ucla.edu/people/faculty?lid=598 Saul P Friedlander] The UCLA Department of History  (англ.)
• [www.nndb.com/people/777/000169270 Saul Friedländer] NNDB  (англ.)

Отрывок, характеризующий Фридлендер, Саул

Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.