Фридман, Уильям Фредерик

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Уильям Фредерик Фридман
William Frederick Friedman
Имя при рождении:

Вольф Фридман

Дата рождения:

24 сентября 1891(1891-09-24)

Место рождения:

Кишинёв, Бессарабская губерния, Российская империя

Гражданство:

США

Дата смерти:

12 ноября 1969(1969-11-12) (78 лет)

Место смерти:

Вашингтон, США

Супруга:

Фридман, Элизабет

Награды и премии:

Уильям Фредерик Фридман (рожд. Вольф Фридман, англ. William Frederick Friedman, 1891—1969) — американский криптограф, именуемый «отцом американской криптологии» (The Father or Dean of American Cryptology).

Ввёл в оборот сами термины «криптоанализ» (англ. cryptanalysis, 1920)[1] и «криптология» (англ. cryptology, в современном значении — 1935)[2][3][4][5]. Организатор и первый директор американской службы радиотехнической разведки (Signal Intelligence Service).

Автор трёх учебников по военной криптографии, считающихся основополагающими текстами по этой дисциплине[6], и ряда научных работ по анализу кодов и шифров; пионер применения статистических методов в криптоанализе. Им разработаны девять шифровальных машин (три из которых запатентованы, 6 остаются засекреченными по сей день), найдено решение к машине Эдварда Хеберна (1925). Особенное значение имел взлом группой Фридмана так называемого японского «Пурпурного кода» (PURPLE) в начале Второй мировой войны (1940), что дало американской разведке доступ к секретной японской дипломатической корреспонденции ещё до нападения Японии на Перл Харбор. Автор нескольких литературоведческих книг. Его имя увековечено в Зале славы военной разведки США и Зале Славы Агентства национальной безопасности[7].





Биография

Ранние годы и Лаборатория Ривербэнк

Вольф Фридман родился в 1891 году в Кишинёве. Его отец, впоследствии Фредерик Фридман, работал чиновником почтовой службы города, мать — Роза Труст — происходила из состоятельной семьи виноделов. Фредерик Фридман эмигрировал в Америку в 1892 году и занялся розничной торговлей швейными машинками фирмы Зингер в Питтсбурге (штат Пенсильвания). Роза Фридман с детьми присоединилась к нему в 1893 году. После шестимесячного обучения в Мичиганском сельскохозяйственном колледже в Лэнсинге, в 1911 году Фридман поступил на отделение генетики Корнелльского университета, где в 1914 году он получил степень бакалавра и поступил в магистратуру.

В 1915 году, не закончив обучения, Фридман был приглашён известным предпринимателем полковником Джорджем Фэбианом в его лабораторию Ривербэнк[8], располагавшуюся в купленном им на собственные средства имении в местечке Женева[en] неподалёку от Чикаго, где начинающему генетику было предложено присоединиться к культивации морозоустойчивых сортов хлопка и пшеницы. Здесь Уильям Фридман возглавил отделение генетики и познакомился с Элизабет Уэллс Галлап[en] (Elizabeth Wells Gallup, 1848—1934) — автором нескольких трудов по Бэконовым шифрам, начиная с «Bi-literal Cypher of sir Francis Bacon Discovered in his Works and Deciphered by Ms. Elizabeth Wells Gallup» (Двоичный прямой шифр сэра Фрэнсиса Бэкона, обнаруженный в его произведениях и расшифрованный Мисс Элизабет Уэллс Галлап, 1899) — которая заинтересовала его исследованиями якобы наличествующего в пьесах Шекспира тайного шифра, обнаружение которого подтвердило бы её гипотезу о том, что их настоящим автором был сэр Фрэнсис Бэкон. Таким образом Фридман впервые занялся дешифровкой и декодированием, а также познакомился со своей будущей женой Элизабет (1892—1980), которая также работала над расшифровкой произведений Шекспира. В мае 1917 года Уильям Фридман и Элизабет официально зарегистрировали свой брак. Помимо отделения генетики, Фридман теперь возглавлял и отдел шифров.

Первая мировая война

После вступления Соединённых Штатов в войну против Германии, полковник Фэбиан передал свою криптографическую лабораторию в распоряжение федерального правительства. Фридман был назначен ответственным за подготовку сотрудников разведывательных войск, а одним из четырёх его ассистентов была назначена его жена — криптолог Элизабет Фридман. Уже к концу 1917 года им были опубликованы семь технических монографий по криптологии, которые создали основу продолженной им в 1920 году серии «The Riverbank Publications», считающейся основополагающей в этой дисциплине. № 22 в этой серии, «The Index of Coincidence and Its Applications in Cryptography» (1920), обыкновенно рассматривается самой важной научной публикацией в истории криптологии. В этой работе Фридман ввёл понятие «индекса совпадения» (index of coincidence) и методику расчёта совпадения (coincidence counting). В другой работе Фридман предложил метод определения периода гаммы (длины лозунга) в шифре Виженера, а также бесключевой метод дешифрования при использовании неравновероятной гаммы (так называемый тест Фридмана, 1925), таким образом впервые продемонстрировав успешное применение вероятностно-статистических методов в криптографии.

В это время ему и его жене Элизабет удалось расшифровать код, используемый немцами и индийцами в переписке по закупке оружия для борьбы против англичан. Хотя там и использовался сложный книжный шифр на базе устаревшего словаря, корреспонденты подчас использовали для одной буквы одно и то же обозначение страниц и строк несколько раз. К моменту суда Фридманам удалось воссоздать и сам словарь[9].

В июле 1918 года Фридман прибыл в распоряжение штаба генерала Джона Першинга во французском местечке Шомон (Chaumont) в департаменте Верхняя Марна и был принят в отделение по раскрытию германского кода и шифра (The German Code and Cipher Solving Section), иначе известное как Отдел радиоразведки (Radio Intelligence Section) при генеральном штабе. В том же году он написал работу «Field Codes Used by the German Army During the World War» (Полевые коды, используемые немцами во время Первой мировой войны), затем историю армейских отделений по расшифровке кодов — первую в серии монографий по истории криптологии.

Служба радиоразведки

5 апреля 1919 года Фридман был демобилизован и вернулся в Riverbank Laboratories, где продолжил серию основополагающих работ по криптологии и расшифровке кодов. 1 января 1921 года Фридман вместе с женой были назначены гражданскими криптографами подразделения радиоразведки (в составе так называемой «Чёрной камеры» под руководством Герберта Ярдли, и уже к концу года Фридман был официально назначен главным криптоаналитиком службы радиоразведки американских вооружённых сил. В этой должности он оставался вплоть до 1947 года, когда его назначили директором коммуникационных исследований Армейского агентства безопасности. Помимо преподавательской деятельности в различных военных школах страны, Фридман в эти годы опубликовал ряд исследовательских работ, методических и учебных пособий. Особенно значительным стал выпущенный им в 1923 году первый учебник «Элементы криптоанализа», ставший базовым пособием новой научной дисциплины. Анализ алгоритмов шифрования и взлом кодировки роторных шифровальных машин типа популярной в начале 1920-х годов машины Хеберна[en], осуществлённые Фридманом, привёли к быстрому выходу этих машин из применения в США.

В 1929 году Уильям Фридман занялся организацией единой Службы радиоразведки (Signal Intelligence Service), которую он в следующем году возглавил. Под его руководством в отдел были приглашены известные в будущем криптографы Соломон Кульбак, Абрахам Синков и Фрэнк Роулетт, а также создана Школа радиоразведки (Signal Intelligence School). На протяжении 1930-х годов Фридман начал использовать электрические табуляционные машины IBM для компиляции и сортировки кодов.

Вторая мировая война

С 1939 года Фридман целиком сконцентрировал своё внимание на так называемом японском «Пурпурном коде» (Purple code), считавшемся в то время одним из самых сложных шифров. В 1940 году ему удалось расшифровать этот код и опубликовать алгоритм производящей его т. н. «машины B». Истории взлома Фридманом японского военного кода в начале Второй мировой войны посвящены книги «The Man Who Broke Purple: The Life of the World’s Greatest Cryptologist, Colonel William F. Friedman» (Человек, который вскрыл Пурпурный код: биография величайшего криптолога мира полковника Уильяма Ф. Фридмана, 1977) Рональда Кларка[en] (Ronald W. Clark) и «The Code-Breakers: The Comprehensive History of Secret Communication from Ancient Times to the Internet» (Дешифровщики: всеобъемлющая история секретной связи с древних времён и до интернета, 1967) Дэвида Кана.

В том же году Фридман получил чин полковника и был госпитализирован с тяжёлой депрессией. Результатом госпитализации стала его вынужденная демобилизация в апреле 1941 года, но ему было разрешено продолжить работу в службе радиоразведки — теперь в качестве гражданского лица. С 1943 и в последующие годы он был ответственным за сотрудничество между американской и британской разведывательными службами в области коммуникации (согласно соглашениям «BRUSA agreement», впоследствии «UKUSA agreement», которые он составил). Впоследствии эти соглашения были подписаны и другими участниками НАТО.

Послевоенные годы

В 1947 году Фридман стал директором коммуникационных исследований Армейского агентства безопасности и подал просьбу о снятии грифа секретности с одной из изобретённых им, но не запатентованных, шифровальных машин — «M-228» (о роли Фридмана в разработке шифровальных машин см. также SIGABA, M-325, [www.jproc.ca/crypto/m325.html дизайн M-325], [www.ilord.com/m-325-manual.html инструкция к M-325], [www.quadibloc.com/crypto/te0305.htm M-228], Энигма). Коммерческое использование таких машин могло быстро превратить его в состоятельного человека. После того, как ему было отказано в просьбе, Фридман подал в суд на федеральное правительство и в 1956 году выиграл компенсацию за ущерб, нанесённый грифом секретности ([www.google.com/patents/US6097812 U.S. Patent 6 097 812] на это изобретение 1933 года был выдан лишь в … 2000 году), однако зимой 1949—1950 года он был вновь госпитализирован с повторным обострением депрессии, а в 1955 году перенёс инфаркт миокарда. В том же году он вышел на пенсию по состоянию здоровья и покинул Агентство национальной безопасности, но продолжил консультировать НАТО по вопросам криптографии до конца 1950-х годов.

В 1944 году Уильям Фридман получил [www.usamilitarymedals.com/army-exceptional-civilian-service-award-medal-p-1010.html Commendation for Exceptional Civilian Service] (Награду за исключительную гражданскую службу). В 1946 году он был награждён президентской Медалью за заслуги (Medal for Merit, одна из высших гражданских наград США) и в 1955 году — Медалью национальной безопасности (National Security Medal), высшей наградой Центрального разведывательного управления. Его имя было увековечено в Зале славы Американской военной разведки и Зале Славы Агентства национальной безопасности. Одновременно Фридман продолжил выступать с критикой чрезмерной, по его мнению, политики секретности, проводимой Национальным агентством по безопасности. По его мнению, такая политика только препятствовала как научному развитию криптографии и криптоанализа, так и практическим целям национальной безопасности.

Выйдя на пенсию, Фридман с женой продолжили работу над шифрами Бэкона в работах Шекспира, доказав их отсутствие; их совместная работа о кодах в пьесах Шекспира была награждена премией Фолгера (The Folger Shakespeare Library Literary Prize) за 1955 год и вышла отдельной монографией «The Shakespearean Ciphers Examined: An analysis of cryptographic systems used as evidence that some author other than William Shakespeare wrote the plays commonly attributed to him» (Шекспировы шифры под микроскопом: анализ криптографических систем, используемых в качестве доказательства будто некий иной автор, нежели Шекспир, написал пьесы, обыкновенно приписываемые Шекспиру) в 1957 году. В 1959 году вышла его книга об акростихах и анаграммах Чосера («Acrostics, anagrams, and Chaucer»), в 1961 году — работа о Казанове «Jacques Casanova De Seingalt, Cryptologist» (Жак Казанова, кавалер де Сенгальт — криптолог) и ещё одна работа о Шекспире — «Shakespeare, Secret Intelligence, and Statecraft» (Шекспир, секретная разведка и статское искусство). Интерес Фридмана к вопросам литературных кодов проявился ещё в годы его работы директором Службы радиоразведки: так, в 1936 году им была опубликована книга «Эдгар Аллан По, криптограф» (Edgar Allan Poe, cryptographer). На протяжении 1920-х годов и особенно в послевоенные годы он занимался также изучением манускрипта Войнича, придя к выводу, что его язык представляет собой сконструированный, вероятно философский или априорный искусственный язык (см. подробный анализ работы четы Фридман над рукописью [www.voynich.net/reeds/docs/wff.ps здесь]).

В феврале 1963 года Фридман был в третий раз госпитализирован с приступом тяжёлой депрессии. Уильям Фридман умер 2 ноября 1969 года после двух повторных сердечных приступов. Похоронен на Арлингтонском национальном кладбище[10].

Творческое наследие

Многотомное репринтное собрание научных трудов Уильяма Ф. Фридмана по криптологии было выпущено калифорнийским издательством Aegean Park Press[en] в 1970—1990 годах; значительная часть из изданного была впервые рассекречена для этой публикации. В числе прочего были переизданы основополагающие учебные пособия по криптоанализу: «Элементы криптоанализа» (Elements of Cryptanalysis, 1923), «Элементарная военная криптография» (Elementary Military Cryptography) и её продолжение «Военная криптография для продвинутых студентов» (Advanced Military Cryptography), «Военный криптоанализ» (Military Cryptanalysis, 1939—1943) в 4-х томах (т. 1 — Моноалфавитные замещающие системы/Monoalphabetic Substitution Systems, т. 2 — с задачами и компьютерными программами/Problems and Computer Programs, т. 3 — Более простые разновидности апериодических систем замещения/Simpler Varieties of Aperiodic Substitution Systems, т. 4 — Транспозиционные и фракционирующие системы/Transposition and Fractionating Systems). Последнее четырёхтомное пособие вышло также в переработанном и дополненном ассистентом Фридмана, американским криптологом греческого происхождения Л. Калимахосом (1910—1977) виде под названием «Военная криптоаналитика» (Military Cryptanalytics, 1957—1977). Кроме этого, Фридман на протяжении всей карьеры интересовался историей криптографии и опубликовал ряд работ в этой области: «A brief history of the signal intelligence service» (Краткая история сигнальной разведывательной службы, 1942), «History of the Use of Codes» (История использования кодов), соответствующие статьи в Encyclopaedia Britannica и др.

Труды Уильяма Ф. Фридмана

Криптология

Исходные публикации

  • A method of reconstructing the primary alphabet: From a single one of the series of secondary alphabets (Метод реконструкции первичного алфавита: от одного в серии вторичных алфавитов). Publication № 15. Женева, Иллинойс: Riverbank Laboratories Publication, 1917.
  • Methods for the solution of running-key ciphers (Методы решения шифров с подвижным ключом). Publication № 16. Женева, Иллинойс: Riverbank Laboratories Publication, 1918.
  • An introduction to methods for the solution of ciphers (Введение в методы разрешения шифров). Publication № 17. Женева, Иллинойс: Riverbank Laboratories Publication, 1918.
  • Synoptic tables for the solution of ciphers: And a bibliography of cipher literature (Собранные таблицы для решения шифров: и библиография литературы по шифрам). Publication № 18. Женева, Иллинойс: Riverbank Laboratories Publication, 1918.
  • Formulae for the Solution of Geometrical Transposition Ciphers (Формулы для решения геометрических транспозиционных шифров). Publication № 19. Женева, Иллинойс: Riverbank Laboratories Publication, 1918.
  • Several machine ciphers and methods for their solution (Несколько машинных шифров и методы их решения). Publication № 20. Женева, Иллинойс: Riverbank Laboratories Publication, 1918.
  • Methods for the reconstruction of primary alphabets (Методы реконструкции первичных алфавитов). Publication № 21. Женева, Иллинойс: Riverbank Laboratories Publication, 1918.
  • The Production and Detection of Messages in Concealed Writing and Images (Создание и выявление посланий в тайных письменах и образах). Department of Ciphers. Женева, Иллинойс: Riverbank Laboratories Publication, 1918.
  • Memorization Methods. Specifically Illustrated in Respect to their Applicability to Codes and Topographic Material (Способы запоминания. Специально проиллюстрированные в связи с их приложением к кодам и топографическим материалам). Department of Ciphers. Женева, Иллинойс: Riverbank Laboratories Publication, 1918.
  • Synoptic Tables for the Star Cipher (Синоптические таблицы для звёздного шифра). Department of Ciphers. Женева, Иллинойс: Riverbank Laboratories Publication, 1918.
  • The Index of Coincidence and Its Application in Cryptography (Показатель совпадения и его применение в криптографии). Publication № 22. Париж: Primerie-librairie militaire universelle, L. Fournier, 1922.
  • An application of the science statistics to cryptography (Применение науки статистики к криптографии). Appendix to Publication No. 22. Париж: Primerie-librairie militaire universelle, L. Fournier, 1922.
  • Elements of Cryptanalysis (Элементы криптоанализа). 1923/1924.
  • International Radiotelegraph Conference of Washington: 1927 (Международная радиотелеграфная конференция в Вашингтоне: 1927). Вашингтон: U.S. G.P.O., 1928.
  • Notes on code words (Примечания к кодовым словам, с Charles J. Mendelsohn). Вашингтон: American Mathematical Monthly, Август 1932.
  • Analysis of a Mechanico-Electrical Cryptograph, Part I (Анализ механико-электрического криптографа). Вашингтон: U.S. G.P.O., 1934.
  • Analysis of a Mechanico-Electrical Cryptograph, Part II (Анализ механико-электрического криптографа, часть вторая). Вашингтон: U.S. G.P.O., 1935.
  • The principles of indirect symmetry of position in secondary alphabets and their application in the solution of polyalphabetic substitution ciphers: Technical paper (Принципы непрямой симметрии расположения во вторичных алфавитах и их применение в решении полиалфавитных шифров подстановки). Вашингтон: U.S. G.P.O., 1935.
  • Field codes used by the German Army during the World War: Technical paper (Полевые коды, используемые германской армией во время Первой мировой войны). Вашингтон: U.S. G.P.O., 1935.
  • Use of Codes and Ciphers in the World War and Lessons to be Learned Therefrom (Использование кодов и шифров в мировой войне и извлечённые из этого уроки). Signal Corps Bulletin, июль—сентябрь 1938.
  • The Zimmermann Telegram of January 16, 1917 and Its Cryptographic Background (Телеграмма Циммерманна от 16 января 1917 года и её криптографическая основа; совместно с Charles J. Mendelsohn). Washington, DC: War Department, Office of the Chief Signal Officer, GPO, 1938.
  • Military Cryptanalysis (Военный криптоанализ). В 4-х томах. U.S. War Department, Office of the Chief Signal Officer. Washington, DC: GPO, 1939—1943.
  • American Army field codes in the American Expeditionary Forces during the First World War (Полевые коды американской армии в Американских экспедиционных силах во время Первой мировой войны). Вашингтон: US GPO, 1942.
  • A brief history of the signal intelligence service (Краткая история сигнальной разведывательной службы). Вашингтон: US GPO, 1942.
  • Preliminaery Historical Report on the Solution of the «B» Machine (Предварительный исторический доклад о решении машины «Б»). Вашингтон: US GPO, 1942.
  • Expansion of the Signal Intelligence Service From 1930 to 7 December 1941 (Расширение Сигнальной разведывательной службы с 1930 до 7 декабря 1941 года). Вашингтон: US GPO, 1945.
  • Codes and ciphers (cryptology). Encyclopaedia Britannica, 1956.
  • Certain Aspects of «Magic» in the Cryptological Background of the Various Official Investigations Into The Pearl Harbor Attack (Некоторые аспекты «магии» в криптологической основе различных официальных расследований атаки на Перл Харбор). Special Research History, 1956.

Переиздания

  • Military Cryptanalytics, Part I (совместно с L.D. Callimahos). Washington, DC: National Security Agency, 1956.
  • Military Cryptanalytics, Part II (совместно с L.D. Callimahos). Fort George G. Meade, Мэриленд: National Security Agency, 1959.
  • Elements of Cryptanalysis (Элементы криптоанализа). Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1976 (первое издание 1924).
  • Cryptography and Cryptanalysis Articles (Статьи по криптографии и криптоанализу). Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1976.
  • History of the Use of Codes (История использования кодов). Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1977.
  • Solving German Codes in World War I (Решение германских кодов в Первую мировую войну). Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1977.
  • The Riverbank Publications (Публикации Ривербэнк). В 3-х томах. Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1979.
  • Military Cryptanalytics, Part II: Includes Problems and Computer Programs. Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1985.
  • The Index of Coincidence and Its Applications in Cryptography (Показатель совпадения и его применение в криптографии). Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1986.
  • Military Cryptanalysis, Part III: Simpler Varieties of Aperiodic Substitution Systems. Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1992.
  • Military Cryptanalysis, Part IV: Transposition and Fractionating Systems. Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1992.
  • The Zimmermann Telegram of January 16, 1917 and Its Cryptographic Background (Телеграмма Циммермана от 16 января 1917 года и её криптографическая основа; совместно с Charles J. Mendelsohn). Washington, DC: War Department, Office of the Chief Signal Officer, GPO, 1938; Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1976.
  • Zimmermann Telegram of January Sixteenth, Nineteen-Hundred Seventeen, & Its Cryptographic Background (Телеграмма Циммерманна от 16 января 1917 года и её криптографическая основа; совместно с Charles J. Mendelsohn). Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1994.
  • Six Lectures Concerning Cryptography and Cryptoanalysis (Шесть лекций по криптографии и криптоанализу). Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1996.
  • The Index of Coincidence and Its Applications in Cryptanalysis (Показатель совпадения и его применение в криптографии). Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1996.
  • Advanced Military Cryptography (Военная криптография для продвинутых студентов). Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1996.
  • Elementary Military Cryptography (Элементарная военная криптография). Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1996.
  • Military Cryptanalysis, Part I: Monoalphabetic Substitution Systems. Aegean Park Press, 1996.
  • The Riverbank Publications: The Index of Coincidence and Its Applications in Cryptography, Publication Number 22. Laguna Hills, CA: Aegean Park Press, 1998.

Литературоведение

  • Edgar Allan Poe, Cryptographer (Эдгар Аллан По, криптограф). American Literature Vol. VIII, No. 3, November 1936.
  • Edgar Allan Poe, cryptographer (Эдгар Аллан По, криптограф). Duke University Press, 1936.
  • The Shakespearean Ciphers Examined: An analysis of cryptographic systems used as evidence that some author other than William Shakespeare wrote the plays commonly attributed to him (Шекспировы шифры под микроскопом: анализ криптографических систем, используемых в качестве доказательства будто некий иной автор, нежели Шекспир, написал пьесы, обыкновенно приписываемые Шекспиру; совместно с Elizebeth S. Friedman). Кембридж: Cambridge University Press, 1957.
  • A Review of Studies in Villon, Vaillant and Charles d’Orléans by Ethel Seaton (Обзор исследований Вийона, Вайяна и Карла Орлеанского Этель Ситон, с Элизабет С. Фридман). Medium Aevum, XXVII, 3, 1958, стр. 194—198.
  • Acrostics, Anagrams, and Chaucer (Акростихи, анаграммы и Чосер, с Элизабет С. Фридман). Philological Quarterly 38, 1959, стр. 1-20.
  • Acrostics, anagrams, and Chaucer (Акростихи, анаграммы и Чосер, с Элизабет С. Фридман). University of Iowa, 1959.
  • Jacques Casanova De Seingalt, Cryptologist (Жак Казанова, кавалер де Сенгальт — криптолог). Casanova Gleanings, Vol. IV, 1961, стр. 1-12.
  • Shakespeare, Secret Intelligence, and Statecraft (Шекспир, секретная разведка и статское искусство). Филадельфия: Proceedings of the American Philosophical Society, October 11, 1962, стр. 401—411.

Напишите отзыв о статье "Фридман, Уильям Фредерик"

Литература о Уильяме Ф. Фридмане

  • Дэйвид Кан (David Kahn), «The Code-Breakers: The Comprehensive History of Secret Communication from Ancient Times to the Internet». (Дешифровщики: всеобъемлющая история секретной связи с древних времён и до интернета). Первое издание — The Macmillan Company, 1967 (подзаголовок: «The Comprehensive History of Secret Writing»). Дополненные и расширенные переиздания — The Macmillan Company, 1972 (подзаголовок: «The First Comprehensive History of Secret Communication From Ancient Times to the Threshold of Outer Space») и Scribner, 1996 (подзаголовок: «The Comprehensive History of Secret Communication from Ancient Times to the Internet»).
  • Curt A. Zimansky, «William F. Friedman and the Voynich Manuscript» (Уильям Ф. Фридман и рукопись Войнича). Philological Quarterly. XLIX, 1970, стр. 433—443.
  • L.D. Callimahos, «The Legendary William F. Friedman» (Легендарный Уильям Ф. Фридман). A lecture at the 41st annual convention of the American Cryptogram Association. Нью-Йорк: Pace University, August 24, 1974.
  • Рональд Уильям Кларк (Ronald W. Clark), «The Man Who Broke Purple: the Life of Colonel William F. Friedman, Who Deciphered the Japanese Code in World War II» (Человек, который расшифровал Пурпурный код: биография полковника Уильяма Ф. Фридмана, который расшифровал японский код в годы Второй мировой войны). Бостон: Little Brown & Co, 1977. В Великобритании — под названием «The Man Who Broke Purple: The life of the world’s greatest cryptologist, Colonel William F. Friedman» (Человек, который пробил Пурпурный: Жизнь величайшего криптолога мира полковника Уильяма Ф. Фридмана). Лондон: Weidenfeld and Nicholson, 1977.
  • The Friedman legacy: A tribute to William and Elizebeth Friedman (Наследие семьи Фридман: сборник в честь Уильяма и Элизебет Фридман). Вашингтон: National Security Agency, Center for Cryptologic History, Sources in Cryptologic History, November 3, 1992.

Примечания

  1. Salomon, D. [books.google.com/books?id=htjE5G6QU9QC&pg=PA90 Data Privacy and Security]. — Springer, 2003. — P. 90. — 465 p. — ISBN 0387003118.
  2. [www.geneva.il.us/riverbnk/riverpag.htm Riverbank Labs]: Friedman invented the words «cryptanalysis» and «cryptology», the first being code-breaking, and the latter being the overall term used to describe the science.
  3. [www.fact-index.com/c/cr/cryptology_1.html Cryptology]: The word [cryptology] is sometimes ascribed to William Friedman of the US Army’s Signal Intelligence Service in the '30s.
  4. Согласно толковому словарю Merriam-Webster, употребление термина «cryptology» в современном значении впервые зафиксировано в 1935 году ([www.merriam-webster.com/dictionary/cryptology Merriam-Webster]). Само слово cryptology (cryptologia) было впервые введено Томасом Брауном (Thomas Browne) в 1645 году и использовано Джоном Уилкинсом (John Wilkins, 1614—1672) в его книге «Mercury, or the Secret and Swift Messenger» в значении скрытность в речи, в противовес слову cryptography (скрытность в письме). Работы Фридмана по криптографии стали хорошо известны после публикации бестселлера Дэвида Кана «Взломщики кодов» (1967). В своей книге Кан цитирует работу У. Фридмана и его жены: The term «cryptology» covers cryptography, the art of writing ciphers, and cryptanalysis[…]. Подробнее см. [books.google.com/books?id=Vje8TRcLlycC&pg=PA80&lpg=PA80&dq=coined+the+term+cryptology&source=bl&ots=rD8JiWA41x&sig=4lXxubhUpp9OHmEXVJ4S-gqMg0k&hl=en&ei=FdlYTKuuBsuTnQfIp5D6CA&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CBIQ6AEwAA#v=onepage&q=coined%20the%20term%20cryptology&f=false Richard A. Mollin «An introduction to cryptography»].
  5. [www.fact-index.com/c/cr/cryptography_1.html Cryptography]: The term cryptology has sometimes been used instead of cryptography for this field; it is recent coinage, due apparently to William F. Friedman in the early 20th century.
  6. [universityofmilitaryintelligence.us/mi_library/documents/Friedmanbio.pdf universityofmilitaryintelligence.us - это наилучший источник информации по теме universityofmilitaryintelligence. Этот веб-сайт продается]
  7. [www.nsa.gov/about/cryptologic_heritage/hall_of_honor/1999/friedman.shtml Hall of Honor 1999 Inductee - William F. Friedman - NSA/CSS]
  8. [www.geneva.il.us/riverbnk/riverpag.htm Riverbank Laboratories]
  9. [www.nsa.gov/about/_files/cryptologic_heritage/publications/prewii/friedman_legacy.pdf The Friedman Legacy: A Tribute to William and Elizebeth Friedman on site of NSA, p. 197—198]
  10. [www.arlingtoncemetery.net/wfried.htm William Frederick Friedman, Colonel, United States Army]

Отрывок, характеризующий Фридман, Уильям Фредерик

– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.