Фредерик-Генрих Оранский

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Фридрих-Генрих Оранский»)
Перейти к: навигация, поиск
Фредерик-Генрих Оранский
нидерл. Frederik Hendrik van Oranje<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Фредерик-Генрих Оранский (портрет работы Михиля ван Миревельта)</td></tr>

Статхаудер Голландии, Зеландии, Утрехта, Гельдерна и Оверэйссела
1625 — 1647
Предшественник: Мориц Оранский
Преемник: Вильгельм II Оранский
Статхаудер Гронигена и Дренте
1640 — 1647
Предшественник: Генрих Казимир I (граф Нассау-Диц)
Преемник: Вильгельм II Оранский
 
Рождение: 29 января 1584(1584-01-29)
Делфт, Нидерланды
Смерть: 14 марта 1647(1647-03-14) (63 года)
Гаага, Нидерланды
Род: Нассау-Оранская династия
Отец: Вильгельм I Оранский
Мать: Луиза де Колиньи

Фредерик-Генрих Оранский (нидерл. Frederik Hendrik van Oranje; 29 января 1584, Делфт — 14 марта 1647, Гаага) — сын Вильгельма I Оранского от четвертого брака. Командующий войсками Республики Соединённых провинций, штатгальтер с 1625 по 1647 года. На время правления Фредерик-Вильгельма в стране произошёл культурный и экономический подъём, который привел к так называемому — Золотому веку Республики Соединённых провинций.





Биография

Ранние годы

В 1583 году, Вильгельм I Оранский женится в четвертый раз. Выбор пал на Луизу де Колиньи (1555—1620) — дочь адмирала Франции, графа Гаспара II де Колиньи. В этом браке, 29 января 1584 года, был рожден ребенок, которого назвали — Фредерик-Генрих. Крещение состоялось 12 июня 1584 года в делфтской Новой Кирхе (Nieuwe Kerk). При крещении ребенку было дано имя в честь крестного отца, короля Дании — Фредерика II. В метрической книге была сделана запись о крещении младенца принца Фредерика «Prins Frederik heeft Grol». В 1588 году Фредерик II умирает и новым крестным отцом ребенка становится - герцог Генрих IV (в будущем — Король Франции). Именно под его влиянием к имени ребенка прибавляется второе имя — Генрих, а дальнейшие подписи осуществляются на французском языке и выглядели, как «F. Henry, eerst de Nassau, d’Orenge».[1]

После убийства Вильгельма I Оранского наёмным убийцей 10 июля 1584 году, Луиза де Колиньи принимает решение покинуть город Делфт.[2] Это могло быть связанно с угрозой для ее жизни и шестимесячного ребенка — Фредерика-Генриха. После этого они отправляются в Париж, под покровительство Генриха III. Не стоит забывать, что также они могли рассчитывать на поддержку герцога Генриха IV (будущего короля Франции), а это означало, что безопасность и безбедное проживание им гарантировалось.[3]

Образование

После прибытия в Париж, Фредерик-Генрих рос и воспитывался при дворе французского короля Генриха III как дворянин. Именно там он обучался французскому языку, занятиям танца, искусству и манерам общения, фехтованию, верховой езде. Военное образование, как и своего рода опекунство над Фредерик-Генрихом, взял на себя — Мориц Оранский. Именно он был инициатором воспитания сводного брата не только, как дипломата, но и как будущего военачальника. Стоит отметить, что военную науку Фредерик-Генрих усвоил достаточно быстро и хорошо, поскольку уже в 1600 году он принимает участие в битве при Ньивпорте. На то время ему было 16 лет, и действия конного отряда под его командованием, Мориц Оранский оценил высоко.[3][4]

До конца не известно кто был учителем и когда именно Фредерик-Генрих начал изучать голландский язык, но именно он стал первым из дома Оранских-Нассау, кто разговаривал на нем без акцента.[5]

Карьера

Административная

После смерти Морица Оранского 23 апреля 1625 года Генеральные Штаты принимают решение передать его полномочия — Фредерик-Генриху. С этого года он получает титул штатгальтера Голландии, Зеландии, Утрехта, Оверэйссела и Гелдерна. Осознавая важность международных отношений и дипломатии в развитии государства, принц берет под личный контроль деятельность министерства иностранных дел. В отличие от проводимой Морицом Оранским жесткой политики в отношении религиозных вопросов, Фредерик-Генрих занимает позицию лавирования между интересами разных сторон, в некотором роде — веротерпимости. Поддерживая Дордрехтский Синод и несмотря на свое личное пристрастие по отношению к течению арменианства, он не выступал в открытую конфронтацию с ними, поскольку опасался гражданских волнений. Более того, последовав примеру своего отца Вильгельма I Оранского, поощряет религиозное разнообразие, выступая против преследования по религиозным мотивам и запрещает осуществление физического наказания. Для продолжения борьбы с Испанской империей, ведет дипломатические переговоры с Арманом Жаном дю Плесси Ришельё, через которого и получает гарантии от Французского королевства и денежную сумму в один миллион ливров. Взамен, голландский флот блокировал крепость Ла-Рошель с моря, при ее осаде французскими войсками в 1627 году.

Несмотря на расхождение во многих вопросах с правительством (налоги, перевод армии на оборону и т. п.) Фредерик-Генрих пользуется их неоспоримой поддержкой. Это нашло подтверждение 19 апреля 1631 году, когда Генеральные Штаты издали Акт о выживании (фр. Acte de Survivance). Согласно этому документу, Вильгельм II (пятилетний сын Фредерик-Генриха), объявлялся наследником титулов и должностей своего отца, что гарантировалось Генеральными Штатами.[6]

Фредерик-Генрих был инициатором подписания предложенного испанцами мирного договора. Поскольку последние были в тяжелых условиях (война с Республикой Соединенных провинций, Францией, Англией, Португалией, религиозная война,[7] революция цен[8], они всячески искали путы выхода из вооруженного конфликта с Республикой Соединенных провинций. Фредерик-Генрих выступил с требованием возвращения к условиям мирного договора от 1609 года. Ввиду тяжелого положения страны, испанцы были согласны и ожидали официальной подписи в конце 1646 года, но тяжелая болезнь и последующая смерть Фредерик-Генриха — прервала эти планы. Генеральные Штаты отказались от этой затеи и предпочли продолжить борьбу в ожидании более выгодных для себя условий мирного соглашения. Впоследствии, несмотря на категорический отказ со стороны провинций Зеландия и Утрехт, в 1648 году между голландцами и испанцами был подписан мирный договор.[5]

Военная

Военную карьеру Фредерик-Генрих начал в 16 лет, когда Мориц Оранский назначил его командующим отрядом кавалеристов. Впоследствии, большинство сражений проходило с его непосредственным участием. Фредерик-Генрих был главнокомандующим в следующих битвах:

Благодаря военным договорам, которые повсеместно заключал Фредерик-Генрих, в рядах голландской армии были солдаты из Англии, Шотландии, Германских княжеств.

Родословная

Генеалогия

Предки Фредерик-Генриха Оранского
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
8. Иоганн V (граф Нассау-Дилленбурга)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
4. Вильгельм I (граф Нассау-Дилленбурга)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
9. Елизавета Гессен-Марбургская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
2. Вильгельм I Оранский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
10. Бодо VIII, граф Штольберга и Вернигероде
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
5. Юлиана Штольберг-Вернигеродская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
11. Анна Эпштайн-Кёнигштайн
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
1. Фредерик-Генрих Оранский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
12. Гаспар I де Колиньи
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
6. Гаспар II де Колиньи
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
13. Луиза де Монморанси
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
3. Луиза де Колиньи
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
14. Гай XVI де Лаваль
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
7. Шарлотта де Лаваль
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
15. Антонетта д`Айон
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
</center>

Семья

Фредерик Генрих женился на Амалии Сольмс-Браунфельсской (1602—1675), дочери графа Иоганна Альбрехта I Сольмс-Браунфельсского (1563—1623) и его супруги Агнессы Сайн-Витгенштейн. Амалия взяла на себя роль политика и дипломата, заменяя отсутствующего мужа во время его военных кампаний. Также, организовывала успешные браки и назначения на должности для своих детей:

Смерть

Доподлинно не известно с какого периода Фредерик-Генрих начал страдать от приступов подагры. Существуют задокументированные даты особых случаев обострения болезни, как то: 1632, 1638, 1648 года. Примечательно, что этим случаям предшествовали особо важные военные битвы. Безусловно, прогрессирующая болезнь сыграла роль в ухудшении здоровья Фредерик-Генриха. Пребывая длительное время в муках, в марте 1647 года, в Гааге Фредерик-Генрих, принц Оранский-Нассау — скончался. Ввиду особых заслуг перед государством, Генеральные Штаты устроили похороны с пышной процессией. Местом захоронения была выбрана кирха Ньивкерк в Делфте, где уже покоились его отец Вильгельм I Оранский и брат — Мориц Оранский.[5]

Траурная процессия на похоронах Фредерик-Генриха, принца Оранского-Нассау (Pieter Nolpe, Pieter Jansz. Post, Рейксмюсеум,1651)

Напишите отзыв о статье "Фредерик-Генрих Оранский"

Ссылки

Литература

  1. J.J. Poelhekke. Frederik Hendrik. Prins van Oranje. Een biografisch drieluik. — Zutphen: De Walburg Pers, 1978. — С. 25. — 647 с. — ISBN 9060114434.
  2. Черняк Ефим Борисович. Анатомия истории. — М: Острожье, 1996. — С. 17. — 108 с. — ISBN 5-86095-065-9.
  3. 1 2 [www.historisch-toerisme-bureau.nl/artikelen/frederik_hendrik_en_amalia_van_s.htm Frederik Hendrik en Amalia van Solms]. Historisch Toerisme Bureau. theracoppens.nl.
  4. Davies, C. M. History of Holland, from the Beginning of the Tenth to the End of the Eighteenth Century Volume 3. — HARDPR PUB. — 734 с. — ISBN 1290904588.
  5. 1 2 3 GEORGE EDMUNDSON. [www.uni-mannheim.de/mateo/camenaref/cmh/cmh424.html CHAPTER XXIV. FREDERICK HENRY, PRINCE OF ORANGE]. Cambridge Modern History. Brasenose College, Oxford..
  6. George Edmundson. [www.authorama.com/book/history-of-holland.html History of Holland (Cambridge historical series)]. Authorama. Public Domain Books. Cambridge University Press Publication (1922).
  7. Бадак А.Н., Войнич И.Е., Волчек Н.М. и др. Всемирная история в 24 томах. Том 12. Начало колониальных империи (ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОЙНА В ЕВРОПЕ 1618—1648). — Минск: Современный литератор, 1999. — 592 с. — ISBN 985-456-280-8.
  8. Ред. А. Белявский, Л. Лазаревич, А. Монгайт. Всемирная история в 10 томах. Том 4 (Глава X. Испания в XVI - первой половине XVIIв.). — М.: Издательство социально-экономической литературы, 1958. — 899 с.
  9. [www.amaliavansolms.org/joomla15/index.php?option=com_content&view=article&id=146%3Avrouwe-amalia-van-solms-een-biografie&catid=20%3Anaamsverklaring&Itemid=115&newyear=2012&newmonth=07 VROUWE AMALIA VAN SOLMS, EEN BIOGRAFIE]. HEEMKUNDEKRING VOOR BAARLE-HERTOG, BAARLE-NASSAU, CASTELRÉ, ULICOTEN EN ZONDEREIGEN. www.amaliavansolms.org.
Предшественник:
Мориц Оранский
Принц Оранский
1625-1647
Преемник:
Вильгельм II Оранский

Отрывок, характеризующий Фредерик-Генрих Оранский

– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.