Фридрих I (курфюрст Саксонии)
| Фридрих I нем. Friedrich I<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1407 — 1428 | |||
| Соправитель: | Вильгельм II (1407 — 1425) | ||
| Предшественник: | Вильгельм I | ||
| Преемник: | Фридрих II | ||
| |||
| 1423 — 1428 | |||
| Предшественник: | Альбрехт III | ||
| Преемник: | Фридрих II | ||
| Рождение: | 11 апреля 1370 | ||
| Смерть: | 4 января 1428 (57 лет) | ||
| Место погребения: | Дрезден | ||
| Династия: | Веттины | ||
| Отец: | Фридрих III | ||
| Мать: | Катарина фон Хеннеберг | ||
| Супруга: | Катерина Брауншвейг-Люнебургская | ||
| Дети: | Фридрих II, Сигизмунд, Анна, Катерина, Генрих, Вильгельм III Храбрый | ||
Фридрих I Воинственный (нем. Friedrich I.; 11 апреля 1370 — 4 января 1428) — курфюрст Саксонии с 1423 года, маркграф Мейсена под именем Фридрих IV Сварливый (нем. Friedrich IV., der Streitbare) с 1381 года, из династии Веттинов. Старший сын маркграфа мейсенского Фридриха III Строгого.
Биография
В 1381 году наследовал вместе со своими братьями Георгом (умер в 1402 году) и Вильгельмом II отцовский престол и правил сначала под опекой матери. По разделу с дядями (братьями отца) в 1382 году получил вместе с братьями Остерландию, марку Ландсберг, Плейсснерландию, некоторые города в Тюрингии (Орламюнде, Кала, Йена, Наумбург и др.) и материнские наследственные владения — Кобург.
В 1389 году братья увеличили свои владения покупкой города Заальфельда, а в 1400 году — Кенигсбергского округа.
После смерти их дяди, Вильгельма Одноглазого в 1407 году, Фридрих и Вильгельм получили по Наумбургскому договору (1410 год) половину Мейссена, прилегающую к их владениям. Фридрих взял себе Остерландию, из которой в 1423 году уступил Вильгельму Лейпциг. Когда последний умер, не оставив наследников, то и его часть перешла к Фридриху (1425 год).
Военная карьера
Фридрих успешно вёл многочисленные войны. В 1388 году он помогал своему дяде, бургграфу Нюрнбергскому Фридриху V, против франконских городов.
В 1391 году в союзе с Тевтонским орденом сражался против польского короля Ягайло. Когда император Венцеслав отказался выдать за Фридриха свою сестру Анну, Фридрих перешёл на сторону пфальцграфа Рупрехта, врага императора.
В 1409 году он охотно принял ушедших из пражского университета профессоров и основал в Лейпциге университет.
Получение курфюршества
Во время гуситских войн был главным союзником императора Сигизмунда. В благодарность за это последний пожаловал Фридриху курфюршество Саксонию, главной частью которого было герцогство Саксен-Виттенберг, в котором в 1422 году прекратилась Асканийская династия. Новые владения Фридриха, вместе с его прежним мейссенским маркграфством, стали называться с этих пор Саксонией, а в лице Фридриха здесь утвердилась династия Веттинов.
Когда саксонское войско, близ Ауссига, было уничтожено гуситами, а предводительствуемое Фридрихом имперское войско бежало при их виде, Фридрих, от горя, скончался.
Семья
В 1402 году Фридрих женился на Катерине Брауншвейг-Люнебургской (1395—1442), дети:
- Катерина (умерла во младенчестве)
- Фридрих II (1412—1464), следующий курфюрст Саксонии,
- Сигизмунд (1416—1471), епископ Вюрцбургский в 1440—1443 гг.,
- Анна (1420—1462), с 1436 г. замужем за ландграфом Людвигом I Гессенским (1402—1458),
- Катерина (1421—1476), с 1441 г. замужем за курфюрстом Фридрихом II Бранденбургским (1413—1471),
- Генрих (1422—1435)
- Вильгельм III Храбрый (1425—1482), с 1445 года — ландграф Тюрингии, с 1457 — герцог Люксембурга.
Напишите отзыв о статье "Фридрих I (курфюрст Саксонии)"
Литература
| ||||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Фридрих I (курфюрст Саксонии)
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
