Фризман, Леонид Генрихович
Поделись знанием:
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
Леони́д Ге́нрихович Фри́зман (р. 24 сентября 1935, Харьков) — советский и украинский учёный-литературовед, педагог, публицист. Доктор филологических наук, профессор.
Содержание
Биографические сведения
Родился в семье педагогов. В 1941—1944 жил в эвакуации в г. Уральск.
Окончил в 1957 Харьковский педагогический институт (русский язык и литература), в 1963 — Харьковский государственный университет (немецкий язык).
В 1957—1970 преподавал в школе.
В 1967 защитил кандидатскую диссертацию («Общественные и литературные позиции Е. А. Баратынского»), в 1977 — докторскую диссертацию («Русская элегия в эпоху романтизма»).
В 1965—2013 преподавал в Харьковском педагогическом институте (университете), с 1980 — профессор, в 1994—2010 — заведующий кафедрой русской и зарубежной (мировой) литературы.
Среди выпускников более 60 докторов и кандидатов филологических наук.
Автор и составитель 45 книг и более 550 статей.
Опубликованные работы
Книги
- Творческий путь Баратынского (1966).
- Жизнь лирического жанра: Русская элегия от Сумарокова до Некрасова / Ответственный редактор Д. Д. Благой. — М.: Наука, 1973. — Академия наук СССР. Серия «Из истории мировой культуры»)
- Поэзия декабристов. М.: Знание, 1974.
- 1812 год в русской поэзии. — М.: Знание, 1987. — 64 с.
- Декабристы и русская литература. — Москва: Издательство «Художественная литература». — 1988. — 304 с.
- «С чем рифмуется слово истина…»: О поэзии А. Галича. — СПб: Ореол, 1992. — 128 с.
- Семинарий по Пушкину. Харьков: Энграм,1995.
- Пушкин и русская журналистика / Л. Г. Фризман, Т. И. Тищенко ; Харьк. гос. пед. ин-т им. Г. С. Сковороды. — Харьков: ХГПУ, 1999. — 75 с. ISBN 966-7542-08-4
- Борис Чичибабин. Жизнь и поэзия. — Харьков: Консум, 1999. — 127 c. (В соавторстве с А. Э. Ходос).
- Эти семь лет. Публицичтические этюды, Харьков, 2000
- М. А. Максимович — литератор / Л. Г. Фризман, С. Н. Лахно ; Акад. пед. наук Украины, Харьк. гос. пед. ин-т им. Г. С. Сковороды. — Х. : ХНАДУ, 2003. — 491 с. ISBN 966-303-006-2
- Научное творчество С. А. Рейсера: научно-популярная литература [Предисл.: Б. Ф. Егоров]. — Харьков : Новое слово, 2005. — 113 с. ISBN 966-8430-49-2
- Предварительные итоги: сб. избр. ст. к 70-летию Л. Г. Фризмана [Предисл.: В. И. Коровин]. — Харьков: Новое слово, 2005. — 598 с. ISBN 966-8430-41-7
- Требовательная любовь А. Т. Твардовский — литературный критик. Харьков: Новое слово, 2006. (Соавтор — Я. В. Романцова)
- Песня грустного содержания. История русской романтической элегии [Текст] : учеб. пособие / Т. И. Тищенко, Л. Г. Фризман ; Харьк. нац. пед. ун-т им. Г. С. Сковороды. — Харьков: Новое слово, 2008. — 208 с. ISBN 978-966-2046-25-0
- Добрый Дельвиг. Харьков: Новое слово, 2008 (соавтор — Е. Е. Жукова).
- Это было жизнь тому назад … : над страницами полученных писем — Харьков : Новое слово, 2008. — 339 с. ISBN 978-966-2046-59-5
- Уроки Страхова: монография / Л. Г. Фризман, Т. В. Ведерникова. — Харьков: Майдан, 2012. — 188 с. ISBN 978-966-372-426-3
- Многообразие и своеобразие Юлия Кима / Л. Г. Фризман, И. В. Грачева. — Киев: Издательский дом Дмитрия Бураго, 2014. — 212 с. ISBN 978-966-489-261-9
- Такая судьба: Еврейская тема в русской литературе. — Харьков: Фолио, 2015. — 506 с. ISBN 978-966-03-7134-7
Книги (составление, редактирование)
- Рылеев К. Ф. Думы М.: Наука, 1975 (Литературные памятники)
- Литературно-критические работы декабристов М.: Худож. лит., 1978 (Русская литературная критика).
- Северные цветы на 1832 год М.: Наука, 1980 (Литературные памятники).
- Высокое стремленье. Лирика декабристов. М.: Дет. лит. 1980.
- Литературная критика 1800—1820-х годов М.:Худож. лит., 1980 (Русская литературная критика)
- Катенин П. А. Размышления и разборы. (История эстетики в памятниках и документах). — М: Искусство, 1981. — 374 с.
- Баратынский Е. А. Стихотворения. Поэмы. (Литературные памятники). — М.: Наука, 1982. — 720 с.
- Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии. М.: Дет. лит., 1984,
- Признание: Элегии русских поэтов ХIХ века. М.: Дет. лит., 1987.
- Паперная Э. С., Розенберг А. Г. Финкель А. М. Парнас дыбом. Литературные пародии. М.: Худож. лит., 1989.
- Европеец. Журнал И. В. Киреевского. 1832. М.: Наука, 1989. (Литературные памятники)
- Русская элегия XVIII — начала XIX века (Библиотека поэта. Большая серия) Л.: Сов. писатель, 1991.
- Декабристы: Эстетика и критика: сборник / сост. и примеч. Л. Г. Фризман. — М.: Искусство, 1991. — 491 с. — (История эстетики в памятниках и документах). — Библиогр. в примеч. : с. 434—471. — Указ. имен : с. 472—491. — ISBN 5-210-02459-8
- Мережковский Д. С. Эстетика и критика Т. 1 М.:Искусство Харьков: Фолио, 1994. (История эстетики в памятниках и документах) (соавтор — Е. А. Андрущенко).
- Денница. Альманах М. А. Максимовича. — Харьков, 2003. (соавтор — С. Н. Лахно).
- Баратынский Е. А. Полное собрание стихотворений (Библиотека поэта, большая серия) Спб., 2000. — 528 с.
- Литература. Хрестоматия. 9 класс: методический материал / Сост. Л. Г. Фризман. — 2-е изд., перераб. и доп. — Харків : Ранок : Веста, 2003. — 543 с. — (Круг чтения). ISBN 966-624-204-4
- Литература, 9 : хрестоматия-справ. : 12-лет. шк. новая программа / [сост.] : Л. Г. Фризман. — Харьков: Ранок, 2009. — 591 с. — (Истоки). ISBN 978-966-672-627-1
- Русская и зарубежная литература: крат. изложение содерж. всех произведений новой шк. программы. Тексты всех стихотворений: 7-9 кл. / [Авт.-сост.: Л. Г. Фризман и др.]. — Харьков : Ранок : Веста, 2005. — 587 с. — (Дайджест). ISBN 966-08-0756-2
- Блок и русская литература: [сб. материалов Междунар. науч. конф. «Вечный вне школ и систем», посвящ. 130-летию со дня рождения А. А. Блока, провед. Харк. нац. пед. ун-том им. Г. С. Сковороды, 5-7 октяб. 2010 г.] / Харьк. нац. пед. ун-т им. Г. С. Сковороды; отв. ред. Л. Г. Фризман. — Харьков: ХНПУ, 2010. — 156 с.
- Чичибабин Б. В стихах и прозе / изд. подгот. : Л. С. Карась-Чичибабина, Л. Г. Фризман ; Рос. акад. наук. — М.: Наука, 2013. — 567 с. — (Литературные памятники). ISBN 978-5-02-038097-4
- М. П. Погодин. Марфа, посадница новгородская. М.:Наука, 2014. (Литературные памятники) (Соподготовитель — К. В. Бондарь).
Статьи
Звания и награды
- Отличник народного образования Украины.
Семья
- Отец: Фризман Генрих Венецианович (1907—1993) — историк-медиевист, доцент Харьковского университета.
- Мать: Гершман Дора (Доба) Абрамовна (1908—2004) — доцент Харьковского института искусств (главный хормейстер Оперной студии).
- Сын: Фризман Игорь Леонидович (1963 - 2004)
- Внук: Фризман Алексей Игоревич (1987)
Напишите отзыв о статье "Фризман, Леонид Генрихович"
Ссылки
- [friesman.simplesite.com/ Леонид Фризман. Персональный сайт]
Отрывок, характеризующий Фризман, Леонид Генрихович
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
