Фризы

Фризы

Самоназвание	Friezen
Численность и ареал
Всего: ок. 420 000 тыс. чел. Нидерланды Нидерланды Германия Германия
Язык	фризский, нидерландский, диалекты немецкого языка,
Религия	кальвинизм, католичество, лютеранство
Входит в	в состав нидерландцев
Родственные народы	голландцы, африканеры, фламандцы, англичане, немцы
Происхождение	германское

Фри́зы (з.-фриз. Friezen, в.-фриз. Fräisen) — этнос, национальное меньшинство, проживающие на территории современных Нидерландов и Германии. История первого упоминания уходит корнями к I-ому веку до нашей эры. Общая численность — около 420 000 тыс. чел. (400 000 тыс. чел. в Нидерландах и 20 000 тыс. чел. в Германии). Национальный язык — фризский.

Этноним

Этноним фризы, предположительно, возводится к древнегерманским словам «храбрый», «мужественный», либо к Frese, Fries — «край», «берег» (то есть буквально «береговые жители»). Римские источники обозначают проживающих такими словами, как Frisii, Frisiavones, Frisiones.

Антропология

Фризы, как этнос, являются довольно однородными в антропологическом отношении. Многие ученые, в том числе и Шахотина-Мордвинцева, рассматривают их как одно из древнегерманских племен. Из этого можно предположить, что фризы обладали общими чертами, характерными для всех древних германцев:

• блондины и шатены преобладают над брюнетами;

• светлые глаза встречаются чаще, чем тёмные;

• повышенный рост бровей и бороды;

• высокое и стройное телосложение;
• черепная коробка отличается от черепной коробки датчан и представителей северных народностей;
• отсутствие низкого свода и покатого лба (как у датчан, галлов и скифов);
• свод умеренно высокий, а черепной указатель находится на границе долихо- и мезоцефалии;
• лоб относительно прямой, надбровные дуги больше, мышечные отметки более четко выражены, черепная основа шире, лицо длиннее и немного шире.

Во времена Средневековья фризы считались самыми рослыми среди европейцев.

Язык

Существует три разновидности фризского языка: Западнофризский, Восточнофризский и Северофризский языки. Некоторые лингвисты считают эти три разновидности диалектами одного фризского языка, в то время как другие считают их тремя отдельными языками. Западнофризский находится под сильным влиянием голландского языка. Восточнофризский находится под влиянием немецкого языка, с незначительной долей влияния датского. Северофризский язык вообще разделяется на несколько сильно различающихся между собой диалектов. Это разнообразие было достигнуто путем непрерывных отношений между соседствующими племенами, будь то военные союзы, торговля или браки.Фризский язык существует уже более 2000 лет. Генетически фризские диалекты наиболее тесно связаны с английским языком. Однако разного рода исторические события привели к расхождению английского и фризского языков, в то время как произошло сближение с голландским. Тем не менее, старофризский был очень похож на староанглийский. Фризский язык — официально признанный и охраняемый законом в качестве языка меньшинств в Нидерландах и Германии. В первом случае он вообще является вторым государственным языком, после голландского. В 2005 году были получены официальные международные языковые коды (ISO) в стандарте ISO 639-3:

• Западнофризский — fry (от 16.11.2005 г.);
• Восточнофризский — frs (от 16.11. 2005 г.);
• Северофризский — frr (от 08.11. 2005 г.).

Литературный фризский язык во многом был создан благодаря усилиям писателя, поэта, учителя — Gysbert Japiks. Именно он начал писать на этом языке стихи, введя тем самым эталон фризского литературного языка. После него, Johannes Hilarides начал работу над упрощением грамматики и тем самым заложил основы для бытового, так сказать, повседневного фризского языка.Пожалуй, наиболее значимой фигурой в распространении фризского языка был [gameo.org/index.php?title=Halbertsma,_Justus_Hiddes_(1789-1869) Dr. Justus Hiddes Halbertsma] (1789 −1869 гг.), который перевел многие произведений на фризский язык. Среди самых наиболее значимый — Новый Завет(Nije Testamint). Взяв за ориентир бытовой фризский язык, он сосредоточился на переводе текстов пьес и песен, с целью обучения и расширения языка в народе. Именно его усилия дали толчок процессу сохранения фризского языка, который продолжается и в наше время.

На сегодняшний день — фризский, голландский и английский языки являются тремя основными в языковой системе провинции Фрисландия. Административно-территориально она достаточно точно совпадает с историческими границами фризских поселений и культурного ареала обитания, о чём свидетельствуют древнеримские историки Плиний и Тацит.

Антропонимика

Список распространенных мужских и женских имен, фризского происхождения:

Мужские имена	Значение	Женские имена	Значение	Унисекс имена	Значение
Abich	«знатный»	Aga	«меч»	Ailke	«меч»
Alte	«старший», «взрослый»	Aukje	«эльф»	Alphie	«эльф»
Andirs	«мужчина», «воин»	Dieuwke	«народ»	Doutzen	«голубь/-ка»
Botho	«посланник»	Elke	«знатный ребёнок»	Gerke	«сила в копье»
Eitel	«блестящий меч»	Grietje	«жемчуг»	Heike	«огражденный/-ая»
Friso	«фризский»	Gesa	«копье девы»	Jan	«милосердный/-ая»
Ingel	«яркий ангел»	Meia	«стойкая»
Olbert	"богат своим наследством "	Mette	«место собрания»
Siemen	«слушающий»	Silke	«слепая», «имеющая отношение к слепым»
Ulfert	«защитник наследия»	Ursel	«медвежонок»
Waldo	«правящий»	Walda	«правящая»
Yvo	«тис»	Yfke	«тис»

Религия

Преобладающей формой религии во времена заселения территорий, которые занимали фризы, был культ племенных богов-покровителей и племенных святынь. К последним следует отнести священные рощи и овраги, о которых многократно упоминают римские авторы. В таких местах происходили не только общественные жертвоприношения и различные обряды, но и собирались сходки и решались общеплеменные дела. Римские историки упоминаниют Бадугенну — богиня фризов. В период раннего средневековья христианство, с помощью мирных договоров, торговых связей, смешанных династических браков, практике заложничества постепенно проникало из христианских государств (Меровингское королевство) на языческие земли — во Фризию, Скандинавию. Попытка Виллиброрда распространить христианство далее на восток, во Фризию и Данию не принесли успеха. Напротив, миссионеры подвергались нападениям и постоянной угрозе убийства. Сопротивляясь христианизации, фризы захватывали послов, миссионеров и иных противников язычества. Зачастую, их судьба решалась с помощью жребия, где финалом могло быть жертвоприношение представителей чужеродной для фризов веры. В 733 г. майордом Карл Мартелл совершил поход на восток Фризии, где разгромил восстание фризов и разрушил их языческие святилища. В 754 г. уже Бонифаций приступил к крещению населения на востоке Фризии. После смерти Пипина Геристальского (714 г.) король фризов Радбод, с целью обретения независимости, начал войну с франками и вернул захваченные ими территории Фризии под свой контроль. Все это привело к упадку христианской веры и к восстановлению язычества в этой области. Впоследствии, по мере восстановления франкского доминирования во Фризии христианизация продолжалась все VIII-е столетие. В восточные области Фризии, где проповедовал епископ Людгер, около 784 г. вторглись саксы, которые были язычниками. В результате их набега все церкви в этой части Фризии были сожжены, многие христиане либо бежали, либо обратились в язычество. В дальнейшем, по мере углубления христианизации населения, влияния язычества искоренялось на протяжении последующих 300-от лет, с 700 по 1000 гг.

В XVI веке в Фрисландии становится популярным движение — крещенцев. Из города Эмден в восточной Фрисландии это движение перекинулось в провинцию Голландия. Проповедники доносили идею о том, что надвигается Второе Пришествие Иисуса Христа и вскоре будет установлено Царство Божье. На одном из этапов развития этого движения, к нему примкнул Менно Симонс, который родился во фризском поселке Витмарсюм, около 1496 года. Впоследствии он издает работу «Размышления над 24-м псалмом», отрекается от католичества и собирает вокруг себя единомышленников. Новое религиозное течение получило название — меннонитство.

В наше время в провинции представлены такие религиозные движения, как: римо-католики, протестанты (в 1908 году была основана Kristlik Frysk Selskip, которая ведет религиозные церемонии на фризском языке), исламисты и прочие.

Традиционная культура

Обычаи фризов, игры, развлечения, довольно разнообразны. Среди них особо популярным является катание на коньках. В Нидерландах фризы пользуются славой умелых конькобежцев. Археологи находят коньки при раскопках относящихся к VIII—X вв.

Традиционная одежда фризов сохранилась лишь у сельских женщин. Её используют в качестве праздничной, однако, в наше время её вытесняет обычная повседневная одежда. Фольклорная одежда фризских женщин состоит из трех коротких юбок: нижней (светлой, хлопчатобумажной), средней (шерстяной, полосатой), верхней (темной, шерстяной). Верх состоит из темной кофты с короткими и очень узкими рукавами, имеет глубокий вырез спереди, в который видна характерная для фризской одежды белая манишка (onderste). Головной убор — это чёрный чепчик, плотно облегающий голову, металлическая каска, состоящая из двух полукруглых пластинок, соединенных узким обручем. Поверх этого надевается кружевной или тюлевый чепец.

Произведения устного народного творчества представлены легендами о происхождении фризского народа, сказания о военных походах и борьбе с войсками Карла Великого, любви к свободе. На протяжении многих веков, устное творчество фризов, развивалось достаточно активно. Источники фризского права дают определенное понятие о поэзии и литературе времен XI—XVI вв. После XVI века распространение получил голландский язык, который, после включения провинции Фрисландия в состав Голландии (Утрехтская уния 1579 г.), стал доминирующим в бытовой и литературной сфере. В это же время фризский язык утрачивает позиции как язык права. Историческую ценность приобрели стихотворения Р. Богермана (1470—1556). Следующий этап в истории фризской культуры характеризуется творчеством Г. Япикса (1603—1666). Самым видным является сборник зарисовок «Фризская поэзия» (1688). В XVIII веке приобрел популярность жанр комедии, сопоставление и высмеивание городской и сельской жизни. В это время трудились такие драматурги, как Э. Мейндертс (1732—1810), Ф. ван дер Плуг (1736—1790), а также поэты Я. Альтхёйзен (1715—1763) и Д. Лениге (1722—1798). В XIX веке свой вклад внес поэт-романист Х. Ситстра (1817—1862), который создал в 1844 году общество защиты и развития фризской культуры «Общества фризского языка и литературы». Недовольство локальным характером фризской литературы привело к тому, что на рубеже XX века были сделаны шаги по популяризации фризской культуры за границами Фрисландии и её взаимодействии с мировой литературой. В 1915 году возникло «Молодое фризское общество» под руководством Д. Кальма (1896—1953), выпускается журнал «Frisia» (1917—1936). Именно Д. Кальм перевел все произведения У. Шекспира. Бытовую жизнь народа отобразили в своих произведениях прозаик Р. Брольсма (1882—1953), романист С. Клостерман (1878—1938), прозаик Н. Хайсма (1907—1943). Стоит отметить, что на фризский язык были переведены множество произведений русской и советской литературы (Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, А. П. Чехов).

Фризы прославились как искусные гравировщики и мастера по резьбе. Эта техника рельефного орнамента выполняется с помощью чеканки и перфорирования. Самые знаменитые среди ранних узоров, выполненных чеканкой — это изображения зверей, геометрических орнаментов, поверх которой накладывалась тонкая пластинка из серебра или бронзы.

Голландцы первыми в Европе доставили листья чая на материк. От них традицию чаепития переняли и жители Фрисландии, которые будучи прекрасными мореплавателями, входили в состав многих экспедиций. Их чайная церемония имеет более чем 300-т летнюю историю. Фридрих II, Король Пруссии, издал указ от 20 мая 1777 года в котором чай был запрещен на всей территории Пруссии. Эти ограничения коснулись и фризов. Однако, запрет продержался недолго — спустя два года он был отменен. Традиционный чай фризов имел название «смесь восточных фризов» и основным его компонентов был листовой чай с индийской провинции Ассам. Рецепт приготовления состоит в том, что в чашку опускают кубик сахара, заливают чай и добавляют сливки. Суть в том, что бы не перемешивать компоненты.

Этническая история

Племена, которые впоследствии обрели название фризы «frisii» появились на побережье Северного моря около IV в. до н. э. Изначально, они занимали территории вплоть от озера Флево (согласно римским историкам — Lacus Flevo) до реки Эмс. Около I века нашей эры, они распространились на запад, заняв земли, известные как Фрисландия, а также частично Северную и Южную Голландии, Гельдерланд, Утрехт и Зеландию. Поскольку к I века нашей эры они стали оседлыми, основной род деятельности был: скотоводство, земледелие, рыбная ловля. С этого времени и вплоть до V века, фризы находились в постоянных военных конфликтах с Римской Империей. В этот отрезок времени ими было создано довольно обширное государство — Frisia magna, протянувшееся по побережью Северного моря от р. Синкфал до р. Везер. Их влияние было настолько могущественным, что картографы тех времен современное Северное море именовали никак иначе, как Фризским океаном.

Около V века н. э. с территории фризов были изгнаны римские легионы, однако, именно в этот период произошло вторжение англов и саксов. Постепенно фризские владения стали переходить к франкам и к 785 году их территория была окончательно присоединена к империи Каролингов, а фризы насильно обращались в христианство. В это время, по прямому распоряжению Карла Великого, были записаны фризские законы (правда, на латинском языке), которые существовали до тех пор в устной форме. В «Фризской правде» (802 г.) были отображены особенности общественного строя фризов того времени. После распада Франкской империи территория Фрисландии вместе с другими землями, вошла в состав Лотарингии в 843 году. Впоследствии и эти земли были переданы Восточно-Франкскому королевству и стали частью Священной Римской империи.

В XII—XIII вв. территории, где проживали фризы, постигали стихийные бедствия, такие как — наводнения.

В конце XV-го — начале XVI-го вв. в Зеландии, Голландии, Утрехе и других северных землях происходит процесс становления нидерландского государства и нации, в которую вошли и фризы. В 1581году, после присоединения Фрисландии к северным нидерландским землям, возникает первая в мире буржуазная Республика Соединенных провинций. Изначально, Фрисландия находилась в автономном статусе в этом образовании, сохранив привилегии и национальную культуру. К примеру, в 1585 году. в Франекере был открыт Фризский университет, что стал влиятельным центром науки и культуры. Однако языком государственных структур, судебного производства, обучения в школах — стал голландский. Положение ухудшилось в связи с французской оккупацией и установлением французского управления 1759—1813 годов. Наполеон I Бонапарт ликвидировал Республику Соединенных провинций и вместо её учредил Батавскую Республику, которая по своей сути исключала автономии и отдельные права для провинций. После свержения Наполеона Бонапарта, по решению Венского конгресса 1814—1815 гг., было образовано Нидерландское королевство, куда была включена и Фрисландия. Несмотря на то, что основным центром законодательной и исполнительной власти была провинция Голландия, это никак не мешало установлению двуязычного статуса во Фрисландии.

Начало XIX века ознаменовалось пробуждением национального сознания фризов, общим повышением интереса к национальному прошлому Фрисландии, возникновением различные организации за сохранение фризского языка и культурного наследия. Ввиду различного рода событий, которыми был насыщенным этот период, лишь в 30-х гг. ХХ-го века, правительство Нидерландов рассмотрело вопрос о предоставлении фризскому языку особого статуса. С 1937 года было разрешено преподавание на фризском языке в старших классах в школах Фрисландии. В 1938 году была открыта Фризская академия.

В годы Второй мировой войны Нидерланды были оккупированы Германией, фризская, ровно, как и голландская культурная и научная деятельность были прекращены. Лишь после освобождения страны позиции языка постепенно начали восстанавливаться и этот процесс продолжается и в наше время.

Известные личности фризского происхождения

• Альма-Тадема, Лоуренс (Lawrence Alma-Tadema) — живописец;
• Брандсма, Тит (Titus Brandsma) — монах кармелистского ордена, член антинацистского движения в Нидерландах;
• Байлсма, Дэн (Dan Bylsma) — профессиональный хоккейный игрок, тренер;
• Дейкстра, Эдсгер Вибе (Edsger W. Dijkstra) — ученый, лауреат Премии Тюринга;
• Пьер Герлофс Дониа (Pier Gerlofs Donia) — флибустьер, борец за независимость Фризии;
• Эдцард I Великий (Edzard I, Count of East Frisia) — граф Восточной Фризии;
• Айльтс, Дитер (Dieter Eilts) — футболист, тренер;
• Эйсинга, Эйсе Елтесзн (Eise Eisinga) — астроном;
• Эшер, Мауриц Корнелис (M. C. Escher) — художник-график;
• Эйкен, Рудольф Кристоф (Rudolf Christoph Eucken) — писатель, философ;
• Фабриций, Давид (David Fabricius) — пастор, астроном;
• Фабрициус, Йоханнес (Johannes Fabricius) — астроном;
• Гемма, Фризиус Реньер (Gemma Frisius) — математик, врач, картограф, философ, гравер, мастер астрономических инструментов, педагог;
• Фриз, Джош (Josh Freese) — барабанщик, композитор;
• Фонда, Джейн (Jane Fonda) — актриса, модель, писательница, продюсер, общественная активистка и филантроп;
• Гербранди, Питер (Pieter Sjoerds Gerbrandy) — политик, премьер-министр Нидерландов;
• Мата Хари (Mata Hari) — исполнительница экзотических танцев и куртизанка;
• Айверкс, Аб (Ub Iwerks) — аниматор, карикатурист, изобретатель, дважды лауреат премии Оскар;
• Йелкама, Виерд (Wijerd Jelckama) — борец за свободу фризов, солдат, военачальник, повстанец и пират;
• Купманс, Тьяллинг (Tjalling Koopmans) — экономист и математик, лауреат Нобелевской премии по экономике;
• Крамер, Свен (Sven Kramer) — конькобежец, трёхкратный олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира, Европы, Нидерландов;
• Крус, Даутцен (Doutzen Kroes) — супермодель;
• Ленстра, Абе (Abe Lenstra) — футболист;
• Лаусма, Джек Роберт (Jack R. Lousma) — космонавт, политик;
• Моммзен, Теодор (Theodor Mommsen) — историк, филолог-классик и юрист, лауреат Нобелевской премии по литературе;
• Овенс, Юрген (Jürgen Ovens) — художник-портретист.

Интересные факты

С Фрисландией и фризами связанна история приручения лошади, которая получила название — фриз (или Фризская лошадь). Известно, что во времена завоевательных походов, Вильгельм I Завоеватель, как впрочем, и многие другие монархи, использовал лошадей именно этой породы. Также фризами называется и оброслость на ногах у лошадей.

Литература

• Шор Т. У. Глава V. Фризы: их племена и союзники // Происхождение англо-саксонской расы = Origin of the Anglo-Saxon Race: A Study of the Settlement of England and the Tribal Origin of the Old English People. — Лондон, 1906. — С. 66-83.
• Г. А. Шахотина-Мордвинцева. ИСТОРИЯ НИДЕРЛАНДОВ. Учебное пособие для высших учебных заведений. М.: изд-во «Дрофа», 2007, 511 с.
• Малькольм Тодд. Варвары. Древние германцы. Быт, религия, культура. М.; изд-во Центрполиграф, 2005, 230 с. ISBN 5-9524-1493-1

Отрывок, характеризующий Фризы

Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.