Фрик, Курт

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Курт Фрик
Kurt Frick
Основные сведения
Страна

Германия Германия, ФРГ

Дата рождения

16 ноября 1884(1884-11-16)

Место рождения

Кёнигсберг (Восточная Пруссия, Германская империя)

Дата смерти

17 июля 1963(1963-07-17) (78 лет)

Место смерти

Бад-Райхенхалль (Бавария, ФРГ)

Работы и достижения
Работал в городах

Кёнигсберг, Дрезден

Архитектурный стиль

функционализм, баухаус

Важнейшие постройки

кирха Христа в Ратсхофе, Новый дом радио

Градостроительные проекты

район Амалиенау

Курт Фрик (нем. Kurt Frick; 16 ноября 18841963) — немецкий архитектор, профессор Кёнигсбергской академии художеств.





Биография

Курт Фрик родился в 1884 году в Кёнигсберге (ныне — Калининград) в Восточной Пруссии. Предки Фрика в Восточную Пруссию переехали из Восточной Фрисландии в XVII веке. Учился в Кёнигсбергском реальном училище, был учеником берлинского архитектора Германа Мутезиуса. В 19081909 годах служил в артиллерии в Кёнигсберге. По ходатайству Мутезиуса направлен на работу в Дрезден, где отвечал за архитектурные работы в районе Dresden-Seidnitz, в Хеллерау.

С началом Первой мировой войны в 1914 году добровольно поступает в армию, но уже в 1915 году освобождается от службы из-за тяжелого нервного расстройства. После войны становится государственным архитектором района Шталлупёнен-Ширвиндт (Stallupönen-Schirwindt) Восточной Пруссии, участвуя в восстановлении провинции, особенно города Ширвиндт.

В 1919 году становится независимым архитектором в Кёнигсберге, участвует в проектировании «Колонии Амалиенау».

Его самые известные работы — кирха Христа в Ратсхофе, еврейский дом престарелых, Бертахайм, многочисленные банковские здания и фасады административных построек, здание кинотеатра «Альгамбра».

В 1931 году становится членом пронацистского Немецкого общества архитекторов и инженеров (Kampfbund der deutschen Architekten und Ingenieure)[1].

С захватом гитлеровцами власти в декабре 1933 года становится руководителем восточнопрусского союза развития искусства. Является государственным уполномоченным на строительстве нового Дома радио в Кёнигсберге. Становится профессором и назначается руководителем кафедры Кёнигсбергской академии художеств вместо вынужденно ушедшего в отставку Фридриха Ларса.

Фрик — автор последнего культового сооружения, возведенного немцами в Кёнигсберге — евангелической кирхи Христа в Ратсхофе. Здание было спроектировано в 1932 году, строилось в 19361937 годах, освящено 31 октября 1937 года.[2]

В 1943 году из-за приближения военных действий к Восточной Пруссии Академия закрылась (официально считается, что в январе 1945 года). В 1944 году Гитлером Фрик включён в число видных архитекторов Германии, что давало определенные льготы в тяжёлых военных условиях.

В январе 1945 года Фрик бежал в Баварию.

В возрасте 79 лет в 1963 году умер в Бад-Райхенхалль.

Основные архитектурные работы в Кёнигсберге и окрестностях

Напишите отзыв о статье "Фрик, Курт"

Примечания

  1. Ernst Klee: Das Kulturlexikon zum Dritten Reich. Wer war was vor und nach 1945. S. Fischer, Frankfurt am Main 2007, S. 165.
  2. В послевоенное время серьёзно пострадавшая кирха была отремонтирована и использовалась как дом культуры вагоностроительного завода. В настоящее время в здании расположена дискотека «Вагонка».

Ссылки

  • [www.enet.ru/~kc/ZERST/rats_k.htm Кирха Христа в Ратсхофе (ресурс «Неоконченная война»)]
  • [kenig.amazonit.ru/index2_10.html Фотографии кирхи Христа до и после 1945 года]
  • [ostpreussen.net/index.php?seite_id=12&gruppe_id=3&kreis=38&stadt=01&bericht=11 Kirchen und Sozialeinrichtungen in Königsberg]
  • Балдур Кёстер. [www.koenig.ru/kn/36/ Здания Кёнигсберга]
  • Кулаков В. И., Бахтин А. П., Овсянов А. П., Чебуркин Н. И. Памятники истории и культуры. Калининград. — М., 2005. — 140 стр. — ISBN 5-902425-01-8
  • [www.vagonka.net/ Официальный сайт клуба «Вагонка»]

Отрывок, характеризующий Фрик, Курт

Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.