Фронт за линией фронта
Фронт за линией фронта | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Автор сценария | |
В главных ролях |
Вячеслав Тихонов, |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания | |
Длительность |
164 мин. |
Страна | |
Год | |
IMDb | |
«Фронт за ли́нией фро́нта» — советский двухсерийный художественный фильм о Великой Отечественной войне, снятый по мотивам документального романа Семёна Цвигуна «Мы вернёмся!». Второй фильм трилогии о партизанах и военных разведчиках («Фронт без флангов», «Фронт за линией фронта», «Фронт в тылу врага»).
Фильм разрешён для показа в любой зрительской аудитории.
Содержание
Сюжет
Двухсерийиный фильм продолжает повествование фильма «Фронт без флангов», действие происходит зимой 1943 — в начале 1944 года.
Отряд во главе с опытным чекистом майором Иваном Петровичем Млынским успешно сражается в Чёрных лесах с гестаповскими карателями и с регулярными частями гитлеровской армии. На Большую землю идут ценные разведданные.
А в Ставке Верховного командования Сталин одобряет действия отряда майора Млынского:
— Хорошо подметили, товарищ полковник.
— Извините, товарищ Сталин, я майор.
— Был майором, а стал полковником.
И вместе со званием полковника он даёт ему новое ответственное задание.
В ролях
СССР
- Вячеслав Тихонов — Иван Петрович Млынский, майор, позже полковник
- Иван Лапиков — Ерофеич
- Евгений Матвеев — Николай Васильевич Семиренко, секретарь обкома
- Галина Польских — Зина, медсестра
- Валерия Заклунная — Ирина Петровна, врач
- Олег Жаков — дед Матвей Егорович
- Иван Переверзев — отец Павел
- Юрий Толубеев — Беляев, «Профессор», советский разведчик
- Гирт Яковлев — Цвюнше
- Игорь Ледогоров — Андрей Афанасьев, он же немецкий офицер Райснер, советский разведчик
- Георгий Николаенко — Леонид Горшков, лейтенант
- Мати Клоорен — Рудольф Занге, штурмбаннфюрер, он же Григорьев, немецкий разведчик
- Михаил Жарковский — Кляйн, гауптштурмфюрер, он же «Высокий», немецкий разведчик
- Александр Романцов — Алик-Аллерт
- Афанасий Кочетков — Герасим Лукьянович Павлушкин, бывший школьный завхоз, изменник Родины
- Марина Дюжева — учительница из Новгорода
- Светлана Суховей — Наталья Бондаренко, жена Семёна, радистка
- Татьяна Божок — Маша
- Тофик Мирзоев — Гасан Алиевич Алиев, комиссар
- Виктор Шульгин — Виктор Сергеевич Хват, начальник штаба
- Евгений Шутов — Охрим Шмиль
- Анатолий Соловьёв — Захар
- Майя Булгакова — жена Лосёнка
- Нина Меньшикова — жена Павлушкина
- Андро Кобаладзе — Иосиф Виссарионович Сталин
- Владимир Самойлов— Ермолаев
- Владислав Стржельчик — Алексей Иннокентьевич Антонов
- Пётр Чернов — генерал в штабе Ермолаева
- Анвар Боранбаев — Бейсембаев
- Евгений Леонов-Гладышев — Семён Бондаренко
- Александр Лукьянов — Андрей Лукьянов, матрос
- Николай Полищук — Сашка, матрос
- Игорь Ясулович — немец
- Борис Юрченко — Юрченко
- Алексей Горячев — Костя
- Юра Касаткин — Алёша, внук Матвея Егоровича
- Лев Поляков — Фридрих фон Бютцов, немецкий подполковник
- Эрвин Кнаусмюллер — Шварценберг, генерал
- Роман Хомятов — разведчик из центра, повредивший ногу при высадке с парашютом
- Игорь Безяев — Мефодий, дьячок
- Владимир Ткалич
- Шота Мшвениерадзе — Бакир, партизан
- Виктор Косых — солдат
- Михаил Калинкин
- Степан Крылов — пожилой партизан
- Александр Лебедев — Сокирка, партизан
- Иван Косых — Морозов, партизан
- Светлана Коновалова — деревенская женщина
- Любовь Калюжная — деревенская женщина, лившая Ирине Петровне воду на руки
- М. Сапожникова — деревенская женщина, рассказывавшая о Павлушкине
- Ия Маркс
- Сергей Лысов
- Надежда Матушкина
- Дмитрий Орловский — Солодов, «Трофимыч»
- Владимир Приходько — хозяин антикварного магазина
- Георгий Светлани — дедуля
- Александр Фадеев
- Николай Фомин
- Владимир Шакало — бородатый партизан из отряда «За Родину»
- Сергей Юртайкин — партизан из отряда «За Родину»
- Александр Пятков — партизанский командир из отряда «За Родину»
- Игорь Класс — начальник КПП
- Ян Янакиев — Вальтер
- Виктор Адеев
- Ю. Гонтащук
- Лев Золотухин — генерал в штабе Ермолаева
- Е. Зосимов — солдат
- Витя Король
- Валентина Олехнович
- Л. Орехова
- Рейн Коткас
- Филимон Сергеев
- В. Струков
- А. Шорохов
- Александр Яковлев
- Евгений Марков — немецкий офицер в штабе фон Корна
- Хайнц Браун — эпизод
Озвучивание
- Артём Карапетян — чтение текста за кадром
- Эдуард Хиль — исполнение песни «А туман на луга ложится»
ГДР
- Хеньо Хассе — генерал-полковник фон Хорн
- Харри Питч — бригадефюрер Карл Вольф
Съёмочная группа
- Автор сценария: Семён Цвигун (в титрах указан как Семён Днепров)
- Режиссёр: Игорь Гостев
- Оператор: Александр Харитонов
- Художники-постановщики:
- Композитор: Вениамин Баснер
- Тексты песен: Михаил Матусовский
- Звукорежиссёр: Леонид Булгаков
- Дирижёр: Эмин Хачатурян
- Монтажёры:
- Т. Потапова
- В. Потапова
- Художник по костюмам: Тамара Каспарова
- Директор картины: Борис Криштул
Технические данные
- Производство: Мосфильм
- Художественный фильм, двухсерийный, широкоформатный, цветной
- Длина плёнки — 5973 м
- Широкоэкранная версия — 4754 м
- Длительность — 164 мин
Награды
- 1978 — Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых — удостоены сценарист Семён Цвигун, режиссёр Игорь Гостев, оператор Александр Харитонов, художник Александр Самулекин, актёры Олег Жаков, Игорь Ледогоров, Галина Польских
- 1978 — Всесоюзный кинофестиваль в Ереване — Специальный приз Совета Министров Армянской ССР «за глубокую разработку военно-патриотической темы»
- 1978 — Всесоюзный кинофестиваль в Ереване — приз Военного Совета и политуправления Закавказского военного округа «за лучшее воплощение военно-патриотической темы на экране», почетный диплом жюри (фильм был показан вне конкурса)
- 1978 — Всесоюзный кинофестиваль в Ереване — приз Военного Совета и политуправления Закавказского военного округа «за лучшее воплощение военно-патриотической темы на экране»
- 1978 — V Международный кинофестиваль в Ташкенте — специальный диплом и приз Совета Министров Узбекской ССР
- 1979 — Премия Ленинского комсомола — сценарист Семён Цвигун, режиссёр Игорь Гостев, актёры Вячеслав Тихонов, Иван Лапиков[1]
- 1982 — XX фестиваль чешских и словацкий фильмов — специальная премия.
Интересные факты
- Генерал КГБ Семён Цвигун взял псевдоним Семён Днепров и под таким именем обозначился и в титрах и в постановлениях ЦК ВЛКСМ и Совмина РСФСР РС о присуждении ему премий Ленинского комсомола и Совмина РСФСР за сценарий. По некоторым данным, сценарии писал кинодраматург Вадим Трунин, а Цвигун осуществлял общее руководство[2]. Бесспорно одно: Цвигун хорошо знал материал, о котором шла речь в сценарии, по своему оперативному и боевому опыту.
- В фильме в большом количестве использовалась советская армейская послевоенная техника и автомобили 1950-70 годов, закамуфлированные и имитирующие немецкий военный транспорт времён Второй мировой войны: Урал-375Д, БТР-40, БТР-152, тяжёлый артиллерийский гусеничный тягач АТ-Т, бортовой ЗИЛ-164, имитирующий Daimler-Benz, бензовоз МАЗ ТЗА-7 и т. д.
Напишите отзыв о статье "Фронт за линией фронта"
Ссылки
- «Фронт за линией фронта» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Примечания
|
Отрывок, характеризующий Фронт за линией фронта
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.