Фрумкина, Ревекка Марковна

Ревекка Марковна Фрумкина

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Реве́кка Ма́рковна Фру́мкина (род. 28 декабря 1931, Москва) — российский лингвист, психолог, эссеист. Научный сотрудник Института языкознания РАН.

Биография

Окончила с золотой медалью московскую школу № 175. Училась в одном классе с дочерьми Поскрёбышева и Родоса.

Более десяти лет была постоянным автором журнала «Знание-сила». С 1982 года издавала сборник «Экспериментальная психолингвистика». С 1967 года более 20 лет у неё дома собирался научный семинар.

В 1997 опубликовала книгу мемуаров «О нас — наискосок» с рассказами о своём поколении. Книга «Сквозь асфальт» (2012), состоящая из рецензий на книги последних лет, фактически в очерковом виде, эпизод за эпизодом, воссоздает историю российского интеллектуального слоя на протяжении ХХ в. Автор более двухсот научных трудов (шесть книг на русском языке и две — на английском), ответственный редактор ряда сборников по лингвистике. Доктор филологических наук, профессор. Постоянный автор газеты «Троицкий вариант — Наука».

Книги

• Цвет, смысл, сходство. М.: Наука, 1984
• О нас — наискосок. М.: Русские словари, 1997
• Внутри истории. Эссе. Статьи. Мемуарные очерки. М.: Новое литературное обозрение, 2002
• Мне некогда, или Осторожные советы молодой женщине. М.: Новое издательство, 2004
• Психолингвистика. М.: Академия, 2006 (переизд. 2008)
• Сквозь асфальт. М.: Новое литературное обозрение, 2012

Ссылки

• [magazines.russ.ru/authors/f/frumkina/ Фрумкина, Ревекка Марковна] в «Журнальном зале»
• [old.russ.ru/authors/frumkina.html Публикации в «Русском журнале»]
• [trv-science.ru/tag/revekka-frumkina/ Публикации в газете «Троицкий вариант — Наука»]
• frumkina.livejournal.com/

Отрывок, характеризующий Фрумкина, Ревекка Марковна

Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.