Фрэнк Гери

Фрэнк Гери
Эфраим Оуэн Голдберг
Фрэнк Гери, 2006 год
Основные сведения
Работы и достижения
Работал в городах	Торонто
Важнейшие постройки	Художественный музей Вейсмана, Застройка прибрежной части Дюссельдорфа, Корпус Массачусетского технологического университета, Музей музыки в Сиэтле
Награды	Национальная медаль США в области искусств Четвертьвековая награда
Премии	Притцкеровская премия Императорская премия

Фрэнк Оуэн Гери (англ. Frank Owen Gehry, настоящее имя Эфраим Оуэн Гольдберг, англ. Ephraim Owen Goldberg; род. 28 февраля 1929, Торонто) — один из крупнейших архитекторов современности, стоявший у истоков архитектурного деконструктивизма. Лауреат Притцкеровской премии 1989 года.

Биография

Фрэнк Гери родился в семье иммигрантов из Польши. Его дед торговал строительными материалами, а отец владел магазином торговых и игровых автоматов. Молодой Эфраим (Фрэнк) был избит на почве антисемитизма, и эта психологическая травма послужила поводом переменить фамилию и вместе с семьёй переехать в Америку. С 17 лет Гери жил в Лос-Анджелесе. Учился сначала в Университете Южной Калифорнии (бакалавр, 1954), а затем в Гарвардском университете (магистр, 1957). Работал в проектных фирмах В. Грюна, Перейры и Лакмана в США, у архитектора А. Ремонде во Франции. В 1962 году вернулся в США и открыл в Лос-Анджелесе своё бюро. В 2014 году компания была одной из ведущих архитектурных фирм мира, в которой работали более 200 архитекторов.

В 1950—1960-е гг. Фрэнк Гери находился под влиянием Фрэнка Ллойда Райта. Обратился к теме постмодернизма в 1978 г., остроумно перестроив собственный особняк 1920-х гг. постройки.

Архитектура

Гери принадлежат самые известные образцы архитектуры деконструктивизма — музей Фредерика Вейсмана в Миннеаполисе (1993), «танцующий дом» в Праге (1995), обшитый титановыми листами музей Гуггенхейма в Бильбао (1997), концертный зал имени Уолта Диснея в Лос-Анджелесе (2003). Гораздо менее тёплый приём ожидал проект Гери по заказу Пола Аллена Музея музыки в Сиэтле (2000). В 2007 году Массачусетский технологический университет подал иск против Гери, обвиняя его в некачественном проекте корпуса стоимостью $315 млн. По словам представителей университета, за три года эксплуатации здание стало протекать, стены покрылись плесенью, а «массивные глыбы льда, падающие с крыши и оконных выступов не только напрямую угрожают жизни работников института, но и часто блокируют запасные выходы».

По его собственному признанию, в творчестве Гери, в его художественном понимании архитектуры, присутствует лейтмотив очертания и подвижности рыбы (по его словам, намек на традиционное еврейское блюдо матери «гэфилтэ фиш»). Этот лейтмотив можно проследить во всех поздних постройках Гери: Музей Гуггенхайма в Бильбао (1991-97), музей Уокера, (Миннеаполис), 35-метровая «плывущая рыба» в Олимпийской деревне Барселоны (1992) и т. д. Среди его последних работ — проекты нового Музей Гуггенхайма в Нью-Йорке (2000), Музея толерантности в Иерусалиме (2002), онкологического центра в Данди (Великобритания, 2003). Гери неоднократно посещал столицу Израиля, Иерусалим, участвовал в культурной жизни страны.

Однако на самом деле многие его проекты являются скорее иллюстрацией того, что он называет деконструктивизмом (то есть, формальные опыты по «разложению», деструкции и деформации внешней и внутренней оболочек, вроде того, что делает американский SITE). Гери создает необыкновенные с эстетической точки зрения объекты, деконструирует иллюзорную целостность архитектуры, но он не пытается глобально переосмыслить саму историю европейской архитектуры, деконструировать её базовые принципы. Работы Фрэнка Гери становятся полностью произвольными и геометрически скульптурными и относятся только к прихотям его композиций, — и в этом, по мнению коллег, состоит определенная опасность. Его деконструктивизм — по сути это деструктивизм: распадающиеся объёмы, грубые, крошащиеся поверхности, использование буквально сломанных традиционных архитектурных элементов.

Цитаты

Не понимаю, зачем люди нанимают архитектора, а затем указывают, что ему делать.

Интересные факты

• Гери является завзятым поклонником хоккея. В 2004 году по его проекту был изготовлен кубок, вручавшийся победителю чемпионата мира по этому виду спорта.
• В 2005 году в эфир вышел эпизод «Тюремная крыса» мультсериала «Симпсоны». Гери озвучил там сам себя, став первым архитектором, приглашённым для озвучивания этого мультсериала.

Галерея

• Weisman Art Museum.jpg

  Художественный музей Вейсмана

• Lightmatter disneyhall5.jpg

  Концертный зал имени Уолта Диснея

• Hannover Gehry-Tower.jpg

  Офисное здание в Ганновере

• Prag ginger u fred gehry.jpg

  «Танцующий дом» в Праге

• Wfm stata center.jpg

  Корпус Массачусетского технологического университета

• NRW, Dusseldorf - Medienhafen, Neue Zollhof 01.jpg

  Новая таможня (Дюссельдорф)

• EMPPano11.jpg

  Музей музыки в Сиэтле

Библиография

• Colomina Beatriz, Friedman Mildred, Mitchell William J., Ragheb J. Fiona, Cohen Jean-Louis. Frank Gehry, Architect. — New York: Guggenheim museum publ., 2001. — 390 p. — ISBN 0-8109-6929-7, 978-0-8109-6929-2.

Ссылки

• [www.eleven.co.il/?mode=article&id=11352&query=%D4%D0%DD%CD%CA+%C3%DD%D0%C8 Гэри Фрэнк. Электронная еврейская энциклопедия]

Отрывок, характеризующий Фрэнк Гери

«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.