Султанов, Фуат Файзрахманович
| Фуат Файзрахманович Султанов | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: |
физиология человека |
| Место работы: |
Академии Наук Туркменской ССР |
| Учёное звание: |
профессор |
| Известен как: |
действительный член Академии Наук Туркменской ССР |
| Награды и премии: |
|
Султанов Фуат Файзрахманович (1928—2003) — физиолог, действительный член Академии Наук Туркменской ССР, почетный академик АН РБ.
Содержание
Биография
Султанов Фуат Файзрахманович родился в 1928 году. По образовангию — физиолог.
Работал в Институте физиологии и экспериментальной патологии. Проводил исследования в области физиологии человека и животных в условиях пустыни. Изучал водно-солевой обмен человека, приспособительные реакции сердечно-сосудистой системы.
Султанов Фуат Файзрахманович, действительный член Академии Наук Туркменской ССР, был избран почетным академиком АН РБ.
Труды
Ф. Султанов «Очерки по экспериментальному изучению сосудисто-тканевой проницаемости» (1969 г).
Фуат Файзрахманович Султанов Валерий Иванович Соболев Гормональные механизмы температурной адаптации / Ф. Ф. Султанов, В. И. Соболев ; Под ред. К. Аманнепесова; АН ТССР, Ин-т физиологии и эксперим. патологии арид. зоны 214,[1] с. ил. 21 см Ашхабад Ылым 1991
Кровообращение при гипертермии / Ф. Ф. Султанов, Б. И. Ткаченко, Г. Ф. Султанов ; Под ред. К. Аманнепесова; АН ТССР, Ин-т физиологии и эксперим. патологии аридной зоны 339,[3] с. ил. 21 см Ашхабад Ылым 1988
Награды
Государственная премия Таджикской ССР в области науки и техники (1970 г.) — за работы «Физические механизмы адаптации человека и животных в аридных условиях»
Напишите отзыв о статье "Султанов, Фуат Файзрахманович"
Литература
Башкирская энциклопедия. — Уфа, 2006.
Башкортостан: Краткая энциклопедия. Уфа: Башкирская энциклопедия. 1996.
Ссылки
- www.anrb.ru/blog/category/25
- tm-tatarlar.info/sultanov.htm
Отрывок, характеризующий Султанов, Фуат Файзрахманович
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
