де ла Нёвилль, Фуа

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Фуа де Ла Невиль»)
Перейти к: навигация, поиск

Фуа де ла Нёвилль (фр. Foy de la Neufville) — французский дипломат, посетивший в 1689 году Россию и опубликовавший в 1698 году в Париже «[books.google.ru/books?id=buydL4Zs6ZQC&printsec=frontcover&dq=%22Foy+de+la+Neuville%22&hl=ru&ei=N2jJTqbeJcb04QSAwNFZ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=4&ved=0CEYQ6AEwAw#v=onepage&q&f=false Любопытное и новое известие] о Московии» — ценный источник по истории России конца XVII века. В книге описаны Стрелецкое восстание 1682 года, крымские походы В. В. Голицына и отношения России с Китаем в связи с посольством Спафария.





Биография

Дворянин из Бове, Нёвилль был знаком с отцом польской королевы Марысеньки. Это позволило ему в 1680-е годы поступить на службу к Яну Собескому, который направлял его с дипломатическими поручениями в Турин, Венецию и Лондон.

С августа по декабрь 1689 года Нёвилль в качестве польского представителя пребывал в Москве. Как следует из вводного слова к его сочинению, родственник польской королевы, маркиз де Бетюн, предложил ему проследовать в Москву с целью сбора данных о переговорах России со Швецией и Бранденбургом[1]. Предполагается также, что французский дворянин был тесно связан с руководством ордена иезуитов, куда рапортовал о собранных сведениях[2].

О жизни Нёвилля сохранились сведения настолько обрывочные, так что до XX века он считался вымышленным лицом[3]. Его судьба после публикации записок покрыта мраком.

Записки Невиля

Помимо печатного издания «Записок о Московии», известны два рукописных списка (в Национальной библиотеке Франции и в Нижнесаксонской библиотеке Ганновера)[3]. В XVIII веке книга была переведена на английский и голландский. На русском языке «Записки» издавались в 1891 году (неточный перевод с английского издания), 1936 и 1996 годах.

«Книга вояж Нивстадов в Москву на галанском языке в осмушку» занесена в инвентарь библиотеки одного из действующих лиц записок — А. А. Матвеева. Публикация «Записок», едко характеризовавших многие «варварские» обычаи московитов, была негативно воспринята членами Великого посольства, так как могла повредить его успеху[3]. Амстердамский бургомистр написал Лейбницу, что «господин де ла Невилль был очень плохо осведомлен о многом, и московские послы жаловались на это мне и другим».

В 1713 году библиофил Ленгле де Френуа охарактеризовал «Записки» Невиля как компиляцию из более ранних книг, составленную «не выходя из кабинета» плодовитым литератором Адрианом Байе. В силу этого «Записки» долгое время рассматривались как труд недостоверный и не принимались историками всерьёз[3]. Одним из первых в защиту Невиля высказался Вольтер, который использовал «Записки» при работе над историей Петра Великого.

Источники

  1. Невиль. // Советская историческая энциклопедия. / Под ред. Е. М. Жукова. — М.: Советская энциклопедия, 1973—1982.
  2. [his.1september.ru/view_article.php?ID=200901304 Француз в «стране варваров»]
  3. 1 2 3 4 Де ла Невилль. Записки о Московии. — М.: Аллегро-пресс, 1996.

Напишите отзыв о статье "Де ла Нёвилль, Фуа"

Ссылки

  • [books.google.ru/books?id=buydL4Zs6ZQC&printsec=frontcover&dq=%22Foy+de+la+Neuville%22&hl=ru&ei=N2jJTqbeJcb04QSAwNFZ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=4&ved=0CEYQ6AEwAw#v=onepage&q&f=false Первое издание «Записок»]
  • [memoirs.ru/texts/Nevil_RS71_9.htm Отрывки из записок де-ла Невилля] («Русская старина», 1891 год)

Отрывок, характеризующий Де ла Нёвилль, Фуа


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.