Аль-Фудайль ибн Ийяд

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Фудайл ибн Ийад»)
Перейти к: навигация, поиск
аль-Фудайль ибн Ийяд
араб. الفضيل بن عياض
Род дея-
тельности:
исламский богослов, хадисовед
Рождение: 725(0725)
Самарканд
Смерть: 803(0803)
Мекка
Школа, течение: суннит
Учителя: Сулейман аль-Амаш, Джафар ас-Садик и др.
Ученики: Абдуллах ибн аль-Мубарак, Суфьян ибн Уяйна, аль-Асмаи и др.

Аль-Фуда́йль ибн Ийя́д (араб. الفضيل بن عياض‎; 725803) — известный исламский богослов, хадисовед, аскет. Аль-Фудайль ибн Ийяд почитается суфиями как святой.



Биография

Его полное имя: Абу Али аль-Фудайль ибн Ийяд ибн Масуд ибн Бишр ат-Тамими аль-Йарбу’и аль-Хурасани (араб. الفضيل بن عياض بن مسعود بن بشر التميمي اليربوعي الخراساني‎).

Аль-Фудайль был родом из Абиварда, родился в Самарканде в 107 году хиджры (725 год). Есть сообщение сомнительной достоверности[1] о том, что в молодости он разбойничал и нападал на караваны между Серахсом и Абивардом, и однажды, когда он хотел совершить грабёж, он услышал следующие аяты из Корана: Разве не пришло время для того, чтобы сердца верующих смирились при упоминании Аллаха и того, что ниспослано из истины, и чтобы не уподоблялись они тем, которым Писание было даровано прежде, чьи сердца почерствели по прошествии долгого времени и многие из которых являются нечестивцами? Аль-Хадид [koran.islamnews.ru/?syra=57&ayts=16&aytp=16&kul=on&orig=on&original=og1&dictor=8&s= 57:16] (Кулиев) Якобы это заставило его раскаяться и оставить свою преступную деятельность[2].

После этого аль-Фудайль перебрался в Куфу (Ирак) и обучался у Сулеймана аль-Амаша, Баяна ибн Бишра, Ибн Абу Лейлы, Джафара ас-Садика и многих других. От него передавали хадисы: Абдуллах ибн аль-Мубарак, Яхъя аль-Каттан, Абд ар-Рахман ибн Махди, Суфьян ибн Уяйна, аль-Асмаи, Абд ар-Раззак ас-Санани, Мухаммад аш-Шафии, Абу Бакр аль-Хумайди и др.[2]

Аль-Фудайль был известен своей богобоязненностью и аскетическим образом жизни. В книге Абу Нуайма «Хильят аль-авлия» приводится предание от аль-Фадля ибн ар-Раби’, в котором рассказывется о визите знаменитого аббасидского халифа Харуна ар-Рашида к аль-Фудайлю. Он, в отличие отдругих улемов, которых посетил Харун ар-Рашид, отказался от всех даров халифа, хотя нуждался в средствах для погашения долгов, объяснив это тем, что самый главный его долг — перед Аллахом[3].

Аль-Фудайль ибн Ийяд умер в Мекке в 187 году хиджры (803 год)[2].

Напишите отзыв о статье "Аль-Фудайль ибн Ийяд"

Примечания

  1. Сам аз-Захаби, который приводит этот рассказ в «Сияре», сомневался достоверности передатчиков этого сообщения. См. Аз-Захаби Сияр алам ан-нубала. — Т. 17, с. 250
  2. 1 2 3 Аз-Захаби. [library.islamweb.net/newlibrary/display_book.php?idfrom=1412&idto=1413&bk_no=60&ID=1305 Аль-Фудайль ибн Ийяд] // Сияр алам ан-нубала. — Ар-Рисала, 2001.
  3. [www.muslimpress.ru/raznoe/nastavlenie-fudajla-ibn-ijada-xalifu-ar-rashidu.htm Наставление Фудайла Ийада халифу ар-Рашиду].

Отрывок, характеризующий Аль-Фудайль ибн Ийяд

Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.