Фузея

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
О способе соединения морфем см. Фузия.

Фузе́я (польск. fuzja, также фузия от фр. Fusil) — дульнозарядное гладкоствольное ружьё с кремнёвым замком. Существовало в варианте пехотного ружья, драгунского, офицерского, которые отличались общей длиной, длиной ствола и калибром.

Термин «фузея» просуществовал в России до 1770-х годов. Первоначально «фузеями» называли ружья нового типа, принимавшиеся на вооружение взамен прежних пищалей. Впоследствии в армии параллельно использовались для обозначения ручного гладкоствольного огнестрельного оружия термины «фузея», «мушкет» и «ружьё». С введением в армии штыка фузеями стали, как правило, называть устаревшие модели оружия, которые снаряжались багинетами (вставлявшимися в ствол), а мушкетами и ружьями — те модели, которые снаряжались штыком. Однако это правило жёстко не соблюдалось.



Процесс зарядки фузеи и стрельба

Солдат ставил курок на предохранительный взвод, открывал полку замка. Затем доставал из патронной сумы патрон, зубами скусывал кончик бумажной оболочки, насыпал из неё небольшое количество пороха на полку (реже порох засыпали из специальной натруски) и закрывал полку крышкой-огнивом. Затем ставил фузею прикладом на землю, высыпал из патрона весь оставшийся порох в ствол, после чего туда же закладывал пулю, завёрнутую в бумагу (бумага играла роль обоих пыжей). Вынутым шомполом несколькими ударами прибивал заряд в стволе. Вставив шомпол обратно в ложу, солдат поднимал фузею и, если собирался открыть огонь, ставил курок на боевой взвод; теперь можно было прицелиться и одним или двумя пальцами нажать на спусковой крючок. Под действием пружины курок с зажатым в нем кремнем с силой бил по огниву (подбрасывая его и этим открывая полку с порохом), а высеченные при ударе искры попадали на порох, который через запальное отверстие воспламенял заряд в стволе. Происходил выстрел. Точность стрельбы была невысокой. Разное количество пороха насыпаемое на полку, расплющивание пули шомполом при забивании в ствол, гладкий (ненарезной) ствол — все эти факторы ухудшали меткость стрельбы. Разброс попадания при 50-70 шагах (расстояние на которое обычно сближались воюющие стороны для обмена ружейными залпами) был до метра, но при плотных колоннах солдат даже такая стрельба наносила серьезный урон. При дальности в 300 м, убойная сила пуль сохранялась до 100 м. Точность стрельбы значительно изменилась в Крымскую войну, с введением капсюльных ружей и внутренней нарезки ствола.

См. также


Напишите отзыв о статье "Фузея"

Отрывок, характеризующий Фузея

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?