Флективные языки
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 22 ноября 2012 года. |
Флекти́вный строй (от лат. flectivus «гибкий») — устройство языка синтетического типа, при котором доминирует словоизменение при помощи флексий — формантов, сочетающих сразу несколько значений. Флективный строй противоположен агглютинативному, в котором каждый формант несёт только одно значение.
Классическими примерами флективных языков являются латинский, немецкий, русский языки. Можно сказать, что все устойчивые индоевропейские языки являются флективными. Другая большая группа флективных языков — семитские языки с внутренней флексией. Широко употребляются флективные форманты в саамских языках.
В качестве примера можно привести слово «хороший», где окончание -ий указывает на именительный падеж, единственное число, мужской род. В различных словоформах окончание -ий заменяется другим.
Особенностью флективных языков является присутствие неправильных форм (в агглютинативных языках этого не может быть, поскольку каждый формант может иметь только одно значение). Предполагается, что флективный строй развился из агглютинативного, однако на данный момент отсутствуют доказательства, подтверждающие эту гипотезу. В то же время флективные языки имеют склонность утрачивать флексии по мере развития — некоторые быстрее, некоторые медленнее. Например, русский, литовский, ирландский языки в основном сохранили флективную систему протоиндоевропейского языка, тогда как армянский язык под влиянием кавказского субстрата переформатировался под агглютинативную модель, а английский язык, болгарский язык и африкаанс являются почти аналитическими языками.
Другой типичной особенностью флективных языков являются их системы склонений. Например, в немецком языке определённый и неопределённый артикли изменяются по родам, числам и падежам. Система склонения определённого артикля выглядит так:
- Именительный падеж: der (муж.р.), die (жен.р.), das (ср.р.), die (множ.ч.)
- Родительный падеж: des (муж.р.), der (жен.р.), des (ср.р.), der (множ.ч.)
- Дательный падеж: dem (муж.р.), der (жен.р.), dem (ср.р.), den (множ.ч.)
- Винительный падеж: den (муж.р.), die (жен.р.), das (ср.р.), die (множ.ч.)
Прилагательные изменяются, как правило, соответственно существительному, которое оно описывает. В германских языках прилагательное может занимать положение между существительным и определённым артиклем («слабое» склонение), и неопределённым артиклем («смешанное склонение») или без артикля («сильное склонение»).
Например:
- Der Hamster (с нем. — «хомячок» — сущ., муж.р., именит.п.)
- Des Hamsters (с нем. — «хомячка» — сущ., муж.р., родит.п.)
При введении прилагательного klein — нем. маленький.
- Ein kleiner Hamster («один маленький хомячок» — смешан. склонение, именит.п.)
- Der kleine Hamster («этот маленький хомячок» — слаб. склонение, именит.п.)
- Ich sehe den kleinen Hamster («я вижу этого маленького хомячка» — слаб. склонение, винит.п.)
- Mit kleinem Hamster («вместе с маленьким хомячком» — нет артикля; сильн. склонение, дательн.п.).
Аналитические языки, развившиеся из флективных (напр., английский) сохраняют некоторые рудименты старой системы словоизменения, особенно в области личных местоимений. Напр.: You see me. (винит.п.) — «Ты видишь меня».
См. также
Напишите отзыв о статье "Флективные языки"
Отрывок, характеризующий Флективные языки
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
