Фукс, Готфрид Эрик
 Готфрид Фукс
| ||
 Готфрид Фукс в игре | ||
| Общая информация | ||
| Полное имя | Готфрид Эрик Фукс | |
| Родился | 3 мая 1889 Карлсруэ, Германская империя | |
| Умер | 25 февраля 1972 (82 года) Монреаль, Канада | |
| Гражданство |  Германия
| |
| Позиция | нападающий | |
| Карьера | ||
| Клубная карьера* | ||
| 1904—1907 | Дюссельдорф
|
? (?) |
| 1907—1914 | Карлсруэ ФФ
|
? (?) |
| 1914—1920 | Дюссельдорф
|
? (?) |
| Национальная сборная** | ||
| 1911—1913 | Германия
|
6 (14) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах. | ||
Го́тфрид Э́рик Фукс (нем. Gottfried Erik Fuchs; 3 мая 1889, Карлсруэ — 25 февраля 1972, Монреаль) — немецкий футбольный нападающий. Брат композитора Рихарда Фукса.
В составе сборной Германии участвовал в футбольном турнире летних Олимпийских игр 1912 года, где стал лучшим бомбардиром, забив 10 мячей в двух матчах (причём все 10 в матче со сборной Российской империи).
После установления в Германии фашистской власти, эмигрировал в Канаду, так как был евреем.
Напишите отзыв о статье "Фукс, Готфрид Эрик"
Примечания
Ссылки
- [www.dfb.de/index.php?id=500397&action=showPlayer&full=1&liga=Nationalmannschaft&vorname=&nachname=Fuchs&cHash=68320bc18e Профиль на сайте сборной Германии] (англ.)
  |
Это заготовка статьи о футболисте Германии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| Сборная Германии — Олимпийские игры 1912
| ||
|---|---|---|
|
|
вр Вернер • вр Вебер • защ Реезе • защ Хемпель • защ Рёпнак • защ Холльштайн • пз Бургер • пз Глазер • пз Уги • пз Крогманн • пз Бройниг • пз Бош • нап Уле • нап Фёрдерер • нап Фукс • нап Оберле • нап Тиль • нап Вегеле • нап Егер • нап Ворпитцки • нап Хирш • Тренер Комитет АФГ | |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Фукс, Готфрид Эрик
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
