Фульдское аббатство
| Имперское аббатство Фульда | |||||||||
| Reichsabtei Fulda | |||||||||
| Княжество-аббатство в составе Священной римской империи | |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
 Земли аббатства на карте Гессена (1400 год) | |||||||||
| Столица | Фульда | ||||||||
| Форма правления | Теократия | ||||||||
| Князь-аббат | |||||||||
Имперское аббатство Святого Бонифация — одно из богатейших аббатств средневековой Германии, с 774 по 1802 гг. имевшее статус имперского. Основано на берегу реки Фульда 12 марта 744 года Стурмием — любимым учеником «апостола Германии» Бонифация, чей прах покоится в аббатстве. Вокруг монастыря со временем вырос город Фульда.
Аббатство Фульда было основано в 744 году святым Стурмием, учеником святого Бонифация, став автономной единицей местной церкви и одним из центров христианской миссии в Германии. В монастыре был принят устав Святого Бенедикта. Уже при жизни св. Бонифация аббатство в Фульде обзавелось землями в Саксонии и Тюрингии. С 751 года аббат подчинялся не местному епископу, а напрямую папе римскому. К мощам св. Бонифация не иссякал поток пилигримов. При аббате Рабане Мавре в 822—844 гг. в монастырских стенах проживало свыше 600 монахов. К началу 820-х гг. восходит крипта, где хоронили братию (ныне церковь св. Михаила).
После мученической смерти от рук язычников-фризов, мощи святого Бонифация были перенесены в Фульду. Новые пожертвования позволили основать подворье в Хамельне. Святой Лулл, преемник святого Бонифация на кафедре Майнца, пытался подчинить аббатство своей юрисдикции, но без успеха. По этой причине он основал аббатство Херсфельд, на границе с Фульдой.
Между 790 и 819 годами аббатство было реконструировано. Проект нового монастырского храма основывался на модели здания IV века (ныне снесенного), древней базилики Святого Петра в Риме. Мощи святого Бонифация, прозванного «апостолом Германии», были положены в крипте. Церковь была полностью перестроена в эпоху барокко. Небольшая часовня IX века находилась недалеко от церкви. Позднее на этом месте был основан женский монастырь.
Фульда вошла в историю как один из центров каролингского возрождения. Отсюда рассылались миссии по всей Саксонии. Монастырь славился своим скрипторием и библиотекой, где хранилось не менее 2000 рукописей. В настоящее время основная часть монастырских архивов хранится в Марбурге.
В X веке настоятель монастыря был признан главой всех бенедиктинцев Германии и Галлии. В XII веке аббаты исполняли функцию имперских канцлеров, а в 1220 г. Фридрих II закрепил за ними привилегии князей империи. Однако усиление майнцских архиепископов и Гессенского владетельного дома постепенно сделало Фульду пешкой в борьбе этих могущественных феодалов за господство в Среднем Порейнье.
В середине XV века монастырь теряет остатки былого политического значения, а в годы Крестьянской и Тридцатилетней войн подвергается неоднократному разграблению. После Реформации аббатство оказалось окружённым протестантскими землями. Соборная церковь 1294—1312 гг. в XVII веке подверглась поновлению, а в XVIII веке была выстроена заново в стиле зрелого барокко по проекту Иоганна Динценгофера.
В 1752 году аббатство стало центром одноимённой епархии. В 1730—1757 гг. для аббата-епископа Адольфа фон Дальберга в 4 км от Фульды была выстроена барочная резиденция — дворец-замок Фазанери. Семейство Дальбергов в лице Карла Теодора продолжало властвовать в Фульде и в эпоху Наполеоновских войн.
При секуляризации имперских владений в 1801 г. епископство Фульда и аббатство Корвей планировалось передать Вильгельму V Оранскому, однако в итоге Фульда вошла в состав королевства Вестфалия (1806) и великого герцогства Франкфуртского (1810). Решением Венского конгресса город Фульда и прочие владения епископа были приписаны к территории великого герцогства Гессенского.
Князья-аббаты Фульды
|
|
Напишите отзыв о статье "Фульдское аббатство"
Литература
- Фульда, город // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Фульдское аббатство - [www.newadvent.org/cathen/06313b.htm Статья] в Католической энциклопедии
| |||||||||||||||||||||
Координаты: 50°33′14″ с. ш. 9°40′18″ в. д. / 50.554° с. ш. 9.67175° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.554&mlon=9.67175&zoom=14 (O)] (Я)
Отрывок, характеризующий Фульдское аббатство
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
