Фульк IV Ле Решен

Фульк IV Анжуйский фр. Foulques IV d'Anjou<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
граф Гатине
1068
(под именем Фульк I)
Предшественник:	Жоффруа III Бородатый
Преемник:	титул упразднён
граф Анжу
1068 — 14 апреля 1109
(под именем Фульк IV)
Предшественник:	Жоффруа III Бородатый
Преемник:	Фульк V Молодой
Рождение:	1043(1043) Шато-Ландон, Сена и Марна
Смерть:	14 апреля 1109(1109-04-14) Анже, Мен и Луара
Род:	Гатине-Анжу
Отец:	Жоффруа II Ферреоль
Мать:	Ирменгарда Анжуйская
Супруга:	1-я: Хильдегарда де Божанси 2-я: Ирменгарда де Бурбон 3-я: Оренгарда де Шатильон 4-я: Манти де Бриенн 5-я: Бертрада де Монфор
Дети:	От 1-го брака: дочь: Ирменгарда От 2-го брака: сын: Жоффруа IV Мартелл От 5-го брака: сын: Фульк V Молодой

Фульк IV Анжуйский (или Фульк IV Решен) (1043, Шато-Ландон, Сена и Марна — 14 апреля 1109, Анже, Мен и Луара) — граф Анжуйский c 1068 года, из династии Гатине-Анжу. Младший сын Жоффруа II Ферреоля и Ирменгарды Анжуйской, дочери Фулька III Нерры и Хильдегарды.

Биография

Происхождение

Фульк был вторым сыном графа Гатине и владельца Шато-Ландо Жоффруа II Ферреоля и его жены Ирменгарды (Бланки) Анжуйской, дочери графа Анжу Фулька III Нерры и Хильдегарды Мецкой, о происхождении которой ничего неизвестно. Ирменгарда Анжуйская приходилась сестрой Жоффруа II Мартелу и матерью Жоффруа III Бородатого, старшего брата Фулька IV Решена. Жоффруа II Ферреоль, согласно записи содержащейся в документе № XIX в первом томе картулярия собора Парижской Богоматери, был старшим сыном графа-консорта Гатине Юга дю Перша («дети Гугона Пертицкого, а именно Госфредо и Летольдо» — лат. filiis Hugonis Pertice, scilicet Gosfredo et Letoldo) и Беатрисы Маконской, дочери графа Обри II де Макона и Ирментруды де Руси, дочери графа Реймса и владельца Руси Ренальда; согласно генеалогии № V «Генеалогии графов Анжуйских» (лат. Genealogiae comitum Andegavensium) в «Хронике графов Анжу и владельцев Амбуаза» Беатрис была дочерью Альберика из дома графов Безансона.

Правление

В 1043–1045 годах, после смерти отца Фулька, его старший брат Жоффруа III унаследовал графство Гатине и владение Шато-Ландо, вероятно при поддержке матери, которая в 1048 году сочеталась вторым браком с герцогом Бургундским Робертом I Старым, о чём содержится запись в генеалогии № I «Генеалогии графов Анжуйских».

Согласно «Хронике деяний консулов Анжу» в «Хронике Анжу» дядя Фулька по материнской линии, граф Анжу Жоффруа II Мартелл в 1060 году, будучи больным, отказался от всех своих титулов в пользу племянников, графа Гатине Жоффруа Бородатого и Фулька Решена. Согласно записи № 3 документа № CXLIII в первом томе картулярия кардинала аббатства Троицы в Вандоме, Жоффруа II Мартел умер 14 ноября 1060 в основанном им монастыре святого Николая в Анжу, где он находился во время своей болезни и принял монашеский постриг. Рядом с ним находился Фульк, а его преемником стал Жоффруа. Но по записи в «Хронике святого Альбина Анжуйского» в «Хронике церкви в Анжу» Жоффруа II Мартел умер 14 ноября 1061 года и его преемником стал Фульк Ле Решен. Известно, что в 1060 году Жоффруа Бородатый стал графом Анжу и Турени под именем Жоффруа III, а его младший брат Фульк Ле Решен получил во владение Сентонж и Вийе.

В 1061 году герцог Аквитании Гильом VIII вторгся в Сентонж, но потерпел поражение от Фулька и его старшего брата у истока реки Бутон. Но через год Гильом VIII всё же захватил Сентонж.

После прихода к власти Жоффруа III некоторые бароны и виконты подняли мятеж. В 1062 году поднялось восстание под предводительством Жоффруа де Прульяка. Согласно записи в «Туреньской хронике» Жоффруа III убил его в Турени, где разрушил местное аббатство. Неумелая политика Бородатого способствовала усилению кризиса. Утративший и владение Вийе к повстанцам присоединился и Фульк Ле Решен, возглавив партию недовольных правлением своего старшего брата. Он нанёс Жоффруа III поражение в битве при Сомюре, захватив город. В 1068 году Фульк захватил в плен самого Жоффруа III, присвоил себе всего его титулы и владения, став их правителем под именем Фулька IV, а самого брата заточил в замок Шинон в Турени.

Однако король Франции Филипп I вместе с графом Блуа Тибо III и некоторыми баронами в графстве Мэн выступили против него и нанесли поражение. В 1069 году Фульк IV сумел договориться с королём, уступив короне графство Гатине и владение Шато-Ландо, сохранив за собой графство Анжу. Впрочем, несмотря на требования Филиппа I, он отказался выпустить из темницы своего брата. Ему удалось договориться с баронами в графстве Анжу, но с 1081 года и до самой смерти Фульк IV вёл постоянную войну за замок Амбуаз с его владельцем Югом.

В 1069 году бароны графства Мэн, поддержанные Фульком Ле Решеном, изгнали герцога Нормандии из графства Мэн и предложили графство Герсенде, которая после смерти сестры Биоты, была единственной законной наследницей графства. Тем не менее в 1070 году Герсенда и её второй муж, владелец Эсте и основатель дома Эсте Альберто Аццо II отказались от титула в пользу сына Гуго, ставшего новым графом Мэна под именем Юга V. В его отсутствие графством управлял барон Жоффруа де Майен, организатор изгнания герцога Нормандии. В 1072 году новым регентом графства стал Фульк IV. В 1073 году Вильгельм Бастард, он же Завоеватель, в то время уже захвативший английское королевство, сумел занять часть графства Мэн, в которой под именем Роберта II он провозгласил графом своего сына, бывшего мужем сестры последнего графа из дома Гугонидов. Другая часть графства под защитой Фулька IV по прежнему признавала своим правителем Юга. В 1081 году по мирному договору в Бланшлане графом Мэна был признан Роберт II, который, в свою очередь, признал себя вассалом Фулька Решена. Но уже в 1083 году военные действия возобновились из-за конфликта между Робертом и его отцом Вильгельмом. Фульк IV восстановил контроль над всей территорией графства Мэн.

Пятый брак Фулька IV с Бертрадой де Монфор, третьей дочерью владельца Монфора Симона I от его третьей жены Агнессы д’Эврё, дочери графа д’Эврё Ричарда и Годехильды де Конш, не был признан Святым Престолом. В 1091 году римский папа Урбан II осудил этот союз по причине того, что две предыдущие жены Фулька (вторая, Ирмерганда де Бурбон, и четвёртая, Манти де Бриенн) были живы. Вскоре Бертрада де Монфор была похищена людьми Филиппа I, который 15 мая 1092 года женился на ней. Фульк смирился с выбором жены и признал свой развод с нею.

23 июня 1096 года, согласно записи в документе № XCIII «Чёрного картулярия» (фр. Cartulaire noir) собора святого Маврикия в Анже, Фульк IV сделал пожертвование кафедральному собору от имени трёх своих детей — дочери Ирменгарды и сыновей Жоффруа IV и Фулька Младшего.

В это же время он подавил очередное восстание баронов. С 1098 года его старший сын и наследник Жоффруа IV стал принимать участие в военных походах вместе с отцом. Его даже побаивались местные бароны и уважало духовенство. Вместе с отцом он взял Ла-Шертр, сжёг Туар, но во время осады Канда в 1106 году умер, пронзённый стрелой. Существует версия, что он был убит, так как ранее неожиданным соперником Жоффруа стал его младший брат Фульк Молодой, сын Фулька Решена от Бертрады де Монфор, который в 1104 году заявил о своих правах на графство Анжу. Он и стал новым наследником отца.

Фульк IV Ле Решен умер в Анжере 14 апреля 1109 года, оставив свои титулы и владения единственному выжившему сыну. Он был похоронен в монастыре Святейшей Троицы в Анжере.

Фульк IV написал «Историю графов Анжу», от которой сохранились всего лишь небольшие фрагменты. Полностью сохранилась, написанная монахами по его заказу в 1100–1140 годах, «Хроника деяний консулов Анжу». В ней охвачен период первой династии графов Анжу, начиная аж с виконтов Анжу IX века. В 1096 году папа Урбан II наградил его Золотой розой.

Семья и дети

Фульк IV Решен вступал в брак пять раз, однако есть некоторые сомнения относительно точного количества его жён:

• Его первой женой (с 1068 года) была Хильдегарда де Божанси (умерла до 1070), дочь Ланцелина II де Божанси. От этого брака родилась только одна дочь:
  • Ирменгарда (1068 — 1 июня 1146) — герцогиня Аквитании, 1-й муж: Гильом IX, герцог Аквитании в 1086 — 1126 годах, сын Гильома VIII, 2-я муж: Ален IV Фержен, герцог Бретани в 1084 — 1112 годах, сын Хоэля II и Авуазы Бретонской.
• В 1070 году Фульк женился на Ирменгарде де Бурбон, дочери Аршамбо IV Сильного и Филиппы Овернской, однако в 1075 году он с ней развёлся, возможно, по причине родства. От этого брака родился:
  • Жоффруа IV Мартелл (973 — 19 мая 1006) — граф Анжу в 1098 — 1106 годах.
• 21 января 1076 года Фульк женился на Оренгарде де Шатильон, дочери Изембарда де Шатильон, однако в 1080 году он с ней развёлся, возможно, также по причине родства.
• В 1080 году Фульк женился на Манти де Бриенн, дочери Готье I де Бриенна, но этот брак также закончился разводом (до 1089 года).
• В 1089 году (развод (15 мая 1092 года) Фульк женился на Бертраде де Монфор, дочери Симона I де Монфора и Агнессы д’Эврё. От этого брака родился:
  • Фульк V Молодой (1092 — 13 ноября 1144) — 1-я жена: Эрембурга Мэнская, дочь Эли I Мэнского, 2-я жена: Мелисенда Иерусалимская, дочь короля Иерусалима Балдуина II и Морфии Мелитенской.

Литература

• Тейс Л. Наследие Каролингов. IX — X века / Перевод с французского Т. А. Чесноковой. — М.: «Скарабей», 1993. — Т. 2. — 272 с. — (Новая история средневековой Франции). — 50 000 экз. — ISBN 5-86507-043-6.
• Duby G. Le monde au Moyen Age. — Paris: Quarto Gallimard, 1996. — 1523 p. — ISBN 978-2070737581.
• Marchegay P., Salmon A. [books.google.ru/books?id=WuHuwn7wJNgC&printsec=titlepage Chroniques d’Anjou]. — Cambridge: Cambridge University Press, 2010. — P. LIII—LIX. — 168 p. — ISBN 978-1108018302.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/ANJOU,%20MAINE.htm#FoulquesIVdied1109 FOULQUES IV 1068—1109] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 30 июня 2012.
• [sbaldw.home.mindspring.com/hproject/prov/fulk0004.htm Foulques (Fulk, Fulco) IV «le Rechin»]

Отрывок, характеризующий Фульк IV Ле Решен

Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.