Фуников, Егор Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Егор Иванович Фуников
Дата рождения

1739(1739)

Дата смерти

6 мая 1822(1822-05-06)

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

инженерные войска

Годы службы

1751—1799

Звание

инженер-генерал

Сражения/войны

Русско-турецкая война (1787—1791)

Награды и премии

Орден Святого Георгия 4-й ст. (1784), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1786), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1789), Орден Святой Анны 1-й ст. (1799)

Егор Иванович Фуников (1739 — 1822) — участник русско-турецкой войны 1787—1791 гг., один из руководителей инженерных войск российской армии, инженер-генерал.





Биография

Фуников родился в 1739 году и происходил из старинного дворянского рода Новгородской губернии.

На военную службу вступил в 1751 году в Инженерную школу, по окончании которой служил в инженерных войсках. В 1770-е — 1790-е годы значился по спискам Инженерного корпуса: на 1777 год состоял в чине майора, на 1779 — 1780 годы служил в Фридрихсгаме, на 1781 — 1784 годы — в Выборге, где получил чин подполковника, на 1785 — 1787 годы находился в Риге, получив в это время чин полковника, в 1788 году — в Киеве. В 1788 году произведён в генерал-майоры.

Во время Русско-турецкой войны 1787 — 1791 годов был направлен в Екатеринославскую армиию под командованием генерал-фельдмаршала Г.А. Потёмкина, принимал участие в осаде Очакова. Затем вернулся на службу в Киев, в 1792 — 1794 годах вновь находился в Риге, затем был переведён в Нарву. 1 января 1795 года произведён в генерал-поручики.

В царствование Павла I Фуников 14 сентября 1798 года был произведён в инженер-генералы, став вторым военачальником (после М.А. Фемерса), получившим этот чин со времени введения в 1796 годов чинов полных генералов по родам войск. В 1799 году уволен от службы.

После отставки Фуников прожил свыше 20 лет в своём имении в Новгородской губернии. Скончался 6 мая 1822 года на 84-м году жизни. Похоронен в погосте Рютино Валдайского уезда Новгородской губернии (могила с надписью на надгробной плите: "Здесь погребён почтеннейший господин генерал инженер Егор Иванович Фуников, скончавшийся 1822 году мая 6 числа от рождения своего на 84 году" сохранилась до настоящего времени)[1].

Награды

За свою службу Фуников имел следующие награды:

Напишите отзыв о статье "Фуников, Егор Иванович"

Примечания

  1. [www.bologoe-kraeved.ru/html/kraeved%20-%20Lastochkin-nekropol-2.html Ласточкин Н. А. Бологовский некрополь]
  2. Не значится в списках кавалеров орденов в "Придворных месяцословах", но Фуников указывался кавалером 3-й степени ордена Святого Владимира до награждения в 1789 году 2-й степенью этого ордена — см. "Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве" на 1787, 1788 и 1789 годы.

Источники

  • Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Т/ 2. Л—Я. — М., 2009. — С. 660. — ISBN 978-5-9524-4167-5
  • Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). — СПб., 1869.
  • Придворный месяцослов на 1810 год. — СПб., 1809. — С. 189, 225, 357.
  • Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве на лето от Рождества Христова... за 1777-1796 годы. — СПб., 1777-1796.

Отрывок, характеризующий Фуников, Егор Иванович

Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.