Фурсов, Василий Степанович

Василий Степанович Фурсов
Дата рождения:	14 января 1910(1910-01-14)
Место рождения:	Липецк
Дата смерти:	17 ноября 1998(1998-11-17) (88 лет)
Страна:	СССР, Российская Федерация
Научная сфера:	Оптика, спектроскопия, квантовая статистическая физика, ядерная энергетика
Место работы:	Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова
Учёная степень:	доктор физико-математических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГУ
Известен как:	декан физического факультета МГУ
Награды и премии:

Васи́лий Степа́нович Фу́рсов (14 января 1910, Липецк — 17 ноября 1998) — советский и российский физик, доктор физико-математических наук, заслуженный профессор МГУ.

Участник Великой Отечественной войны. Участник советской программы по созданию ядерного оружия. Занимался разработкой первого советского ядерного реактора. В течение 35 лет являлся деканом физического факультета МГУ им. Ломоносова.

Имеет работы по теоретической оптике, квантовой статистике и ядерной энергетике.

Биография

В. С. Фурсов родился в Липецке в рабочей семье.

В 1927 году поступил в МГУ на физическое отделение физико-математического факультета. В 1931 году окончил обучение по специальности «Теоретическая физика». С 1931 по 1939 годы работал аспирантом, ассистентом, доцентом в МГУ. В 1937 году защитил кандидатскую диссертацию «Флюктуации плотности в газе Ферми».

В 1939—1941 годах являлся и. о. заведующего кафедрой теоретической физики МГУ. Это произошло после компрометации завкафедрой И. Е. Тамма (был арестован брат И. Е. Тамма, арестовали и расстреляли близкого друга И. Е. Тамма Б. М. Гессена).

После ухода В. С. Фурсова при избрании заведующего кафедрой возникла кризисная ситуация, и общественность во главе с П. Л. Капицей обратилась к власти в форме письма 14 академиков.

В 1940 году В. С. Фурсов стал членом ВКП(б). 1941—1944 годы — служба в Красной Армии. Принимал участие в боях на Калининском фронте.

В рамках советского атомного проекта 22 мая 1944 года одним из первых выпускников физического факультета МГУ был взят на работу в Лабораторию № 2 АН СССР, впоследствии получившую статус института и переименованную в Институт атомной энергии.

Участвовал в сборке и запуске реактора А-1 (8 июня 1948 года пробный запуск, 10 июня промышленный запуск и 19 июня выход на режим). Он был в администрации группы пуска П-2. Пуском руководил И. С. Панасюк, а B. C. Фурсов, Е. Н. Бабулевич и И. Ф. Жежерун были его ближайшими помощниками. В 1948—1951 годах являлся научным руководителем первого промышленного уран-графитового комбината № 817. С 1951 по 1957 годы работал заместителем научного руководителя, которым являлся И. В. Курчатов, этого же комбината. Известен тем, что именно он рекомендовал Курчатова в члены ВКП(б).

В начале 50-х годов XX века на физфаке МГУ сложилась нездоровая обстановка, результатом чего стали в 1952 году письмо ректора МГУ И. Г. Петровского к Л. П. Берии, а в 1953 году письмо министра культуры П. К. Пономаренко, министра среднего машиностроения В. А. Малышева, президента АН СССР А. Н. Несмеянова и академика М. В. Келдыша в Президиум ЦК КПСС, а также обращение студентов физфака в ЦК КПСС. Была создана комиссия, которая представила рекомендации по улучшению подготовки кадров на факультете. Одним из результатов работы этой комиссии стало назначение 5 августа 1954 года В. С. Фурсова деканом физического факультета МГУ.

В. С. Фурсов привлёк к преподаванию на физфаке таких известных советских учёных как И. Е. Тамм, М. А. Леонтович, Л. А. Арцимович, И. К. Кикоин, Л. Д. Ландау. Его деятельность привела к заметному оздоровлению ситуации на факультете. За годы управления Фурсовым на факультете открылся целый ряд новых кафедр: биофизики, волновых процессов, квантовой радиофизики.

В 1989 году В. С. Фурсов завершил свою работу на посту декана физического факультета МГУ.

Научное творчество

Первым научным руководителем В. С. Фурсова стал С. И. Вавилов, под руководством которого Фурсов в 1931 году начал исследования по экспериментальной теме «Исследование концентрационной деполяризации флюоресценции в парах». В связи с переездом в 1932 году С. И. Вавилова в Ленинград научное руководство Фурсова взял на себя профессор В. Л. Левшин. Однако по прошествии полугода Фурсов почувствовал, что не склонен к экспериментальной работе и переключился на теоретические исследования.

В 1936 году В. С. Фурсов совместно с А. А. Власовым разработал теорию уширения спектральных линий на основе учёта межмолекулярных взаимодействий. Эта работа оказала значительное влияние на развитие оптики и спектроскопии.

Другим направлением ранних исследований В. С. Фурсова стала задача описания флуктуаций плотности идеальных Бозе- и Ферми-газов. В этом направлении им были впервые установлены законы корреляции флуктуаций в двух пространственно разделённых элементах объёма газа. Результаты этих исследований легли в основу кандидатской диссертации и в дальнейшем были использованы в задачах рассеяния рентгеновского излучения вырожденным электронным газом и гелием в сверхтекучем состоянии.

В 1944 году В. С. Фурсов начинает исследовательскую работу в рамках советского атомного проекта. Первым его результатом стало успешное применение теории параметрического резонанса в исследованиях устойчивости пучка ускоряемых заряженных частиц. На основе построенной теории им был предложен новый принцип фокусировки пучка быстрых частиц в ускорителях, известный как «метод жёсткой фокусировки». В 1950—1952 годах этот метод был детально разработан Н. Кристофилосом, Э. Курантом, М. Ливингстоном и X. Снайдером и получил широкое распространение.

Работая над проектом советской атомной станции, В. С. Фурсов провёл целый ряд теоретических исследований, посвящённых свойствам уран-графитовых реакторов. Впоследствии часть результатов этих исследований вошли в монографию учёного.

Награды

В процессе работы над советским атомным проектом награждён орденом Ленина (за успешное испытание первой советской атомной бомбы), дважды — орденом Трудового Красного Знамени, а также орденом «Знак Почёта», трижды становился лауреатом Сталинской премии (1949, 1951, 1953 годы).

Будучи деканом физфака МГУ был отмечен вторым орденом Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Отечественной войны II степени и премией Совета Министров СССР.

В 1994 году В. С. Фурсов получил звание «Заслуженного профессора МГУ».

Сочинения

• В. С. Фурсов. Уран-графитовые ядерные реакторы. — 2-е изд.. — М.: Изд-во АН СССР, 1956.

Литература

• Атомная Энергетика, 1980, т. 48, вып. 1; Развитие физики в России. — М.: Просвещение, 1970.
• Храмов Ю. А. Фурсов Василий Степанович // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 286. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Отрывок, характеризующий Фурсов, Василий Степанович

Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]