Фуст, Иоганн
Иоганн Фуст (Johannes Fust; около 1400 — 30 октября 1466) — один из первых немецких книгопечатников.
Содержание
Происхождение
Фуст принадлежал к богатой и уважаемой семье бюргеров из Майнца. Члены семьи занимали гражданские и церковные посты.
Брат Иоганна, ювелир Якоб Фуст, занимал пост бургомистра в 1462 году, когда Майнц был разграблен солдатами Адольфа II Нассауского, и, по-видимому, был ими убит.
Книгопечатание
Иоганн Фуст был скорее всего ростовщиком или банкиром. Из-за его связи с Иоганном Гутенбергом, Фусту приписывалось изобретение книгопечатания; также он считался учителем и партнером Гутенберга. Некоторые видели в нем покровителя и патрона, который понял ценность изобретения Гутенберга, и снабжал его средствами; другие считают его дельцом, который воспользовался тем, что у Гутенберга не было денег, и отнял у последнего доходы от изобретения. Как бы то ни было, в Хельмаспергеровском нотариальном акте от 6 ноября 1455 года говорится, что Фуст одалживал деньги Гутенбергу (вероятно, 800 гульденов в 1450 году и еще 800 в 1452 году) для того, чтобы тот закончил свою работу, и что в 1455 году Фуст предъявил иск Гутенбергу, требуя вернуть одолженные деньги и проценты (всего 2026 гульденов). Дело выглядит так, что Фуст не платил обещанные 300 гульденов в год, которые должны были тратиться на покрытие расходов, заработные платы и т. д., а также, по словам Гутенберга, обещал не требовать проценты.
Дело решилось в пользу Фуста. Решение суда изложено в нотариальном акте конспективно, и допускает различные толкования. Иногда утверждают, что Фусту перешла вся типография и тираж 42-строчной Библии. После процесса в Майнце открылась другая типография, во главе которой встали Иоганн Фуст и бывший подмастерье Гутенберга Петер Шеффер. Шеффер стал зятем Фуста, женившись на его единственной дочери Кристине. Первым изданием типографии Фуста и Шеффера стала так называемая Майнцская псалтирь, отпечатанная 14 августа 1457, ин-фолио в 350 страниц. Это была первая книга, в которой содержится выходная дата целиком. Псалтирь стала известна, благодаря красоте своих больших инициалов, напечатанных красной и синей краской при помощи составных клише. Псалтирь перепечатывалась с тех же клише (т. е. переиздавалась) несколько раз: в 1459 (29 августа), 1490, 1502 (последнее издание Шеффера) и в 1516-м. Другие издания Фуста и Шеффера:
- «Объяснение церковных обрядов» Гийома Дюрана (Guillaume Durand;1459), ин-фолио, 160 листов
- Климентины с толкованием Джованни Д'Андреа (Giovanni d'Andrea; 1460), 51 лист
- Святая Библия на латыни (1462), фолио в двух томах, 242 и 239 листов, 48 строк на полной странице
- Шестая книга декреталий, с толкованием Д'Андреа, 17 декабря 1465 года, фолио 1211 листов
- «Об обязанностях» Цицерона, 88 листов.
Смерть
На основании сохранившихся документов, еще в 1464 году Иоганн Фуст был жив. Считается, что в 1466 году он отправился в Париж, где умер от чумы, которая свирепствовала там в августе и сентябре. Известно, что 4 июля он был в Париже, где подарил экземпляр второго издания Цицерона Луи Лавернаду.
Ничего более неизвестно, кроме того, что 30 октября, возможно, 1471 года, поминальная месса по нему была заказана Петером Шеффером, Конрадом Хенлифом и Иоганном Фустом младшим в церкви аббатства Сен-Виктор в Париже, где тот был похоронен. Петер Шеффер заказал подобную службу по Фусту в 1472 году в церкви доминиканского ордена в Майнце.
Напишите отзыв о статье "Фуст, Иоганн"
Ссылки
- Фуст, Иоганн // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.newadvent.org/cathen/06326b.htm Статья в Католической энциклопедии (англ.)]
Отрывок, характеризующий Фуст, Иоганн
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.