Футбольное обозрение

Футбольное обозрение
Поздняя заставка программы (ОРТ, 1997—1999)
Жанр	Футбольная программа
Производство	Центральное телевидение Гостелерадио СССР (1980—1991) Студия спортивных программ РГТРК «Останкино» (1991—1995) ОРТ-Спорт (1995—1999)
Ведущий(е)	Владимир Перетурин, Владимир Маслаченко, Георгий Саркисьянц, Василий Конов и другие
Начальная тема	«Футбольный марш»
Завершающая тема	«Lily was here»
Страна производства	СССР СССР (1980—1991) Россия Россия (1991—1999)
Язык	Русский
Количество выпусков	900+
Производство
Продюсер(ы)	Борис Новаковский (1993—1995) Алексей Пиманов (1995—1997)
Руководитель(и) программы	Борис Скрипко (1993—1995)
Место съёмок	Москва Москва
Продолжительность	23—28 минут
Вещание
Телеканал(ы)	Центральное телевидение СССР (1980—1991) Первый канал Останкино (1991—1995), ОРТ (1995—1999)
Формат изображения	4:3
Формат звука	Монофония
Период трансляции	с 19 октября 1980 по 13 декабря 1999 года
Хронология
Последующие передачи	«На футболе», «Футбол России», «Футбольный клуб»
Похожие передачи	«Футбольный клуб»

«Футбо́льное обозре́ние» — еженедельная спортивная телепередача, выходившая в СССР, впоследствии в России, посвященная последним футбольным событиям внутри страны и за рубежом. Передача, в основном, выходила по воскресеньям с получасовым форматом. Передача выходила в эфир чаще во время чемпионатов мира и Европы, и реже зимой в перерыве внутреннего чемпионата СССР, с 1992 года — чемпионата России.

В 1990-е годы меняла временно название на «Гол!». Ведущими программы «Гол!» были Владимир Перетурин, Владимир Маслаченко, Георгий Саркисьянц, Владимир Топильский, Александр Шмурнов, Геннадий Орлов, Юрий Панкратов, Виктор Гусев и Евгений Майоров. В этой же программе, в качестве корреспондентов, начинали свой творческий путь такие журналисты, как Валерий Чумаченко, Игорь Будников и Константин Выборнов.

История

Премьерный эфир состоялся 19 октября 1980 года. Вниманию зрителей были предложены отрывки из шести матчей 28-го тура 43-го чемпионата СССР. Был показан 21 гол с повторами. Любители футбола увидели игру в атаке центрального защитника тбилисца Александра Чивадзе, дебютный гол в высшей лиге перспективного юниора московского «Динамо» Александра Молодцова, а также красивые мячи, проведённые армейцем Тархановым, спартаковцем Калашниковым и своеобразный гол, забитый алмаатинцем Пехлеваниди. В программу также вошли видеофрагменты международных матчей, отборочных поединков чемпионата мира, в одном из которых сборная Румынии сенсационно обыграла англичан, и, наконец, интервью со старшим тренером «Памира» Марком Тунисом.

Стандартная передача состояла из приблизительно семидесяти процентов обзора последнего тура внутреннего чемпионата, двадцати процентов различных европейский матчей, и остаток — разбор писем читателей или других около-футбольных событий. После распада союзного чемпионата, передача стала проводить обзоры российского чемпионата, практически не освещая чемпионаты других стран СНГ.

В качества обзора матчей показывались голы и другие яркие моменты игры, в том числе нарушения и карточки. Репортаж об одном матче продолжался около двух минут, и даже не все голы тура попадали в программу. Однажды, в ответ на настойчивые просьбы зрителей «больше голов» передача, посвящённая начальному туру еврокубков, показала все голы тура.

По контрасту, программа «Футбол без границ», выходившая в начале 1990-х годов на телеканале РТР, показывала репортажи в основном о чемпионатах Испании и Нидерландов и тратила десять минут на репортаж.

Некоторые выпуски тратили большую часть времени на наиболее запоминающиеся (обычно негативные) события. Один выпуск привёл к изменению поведения вратарей, после репортажа когда вратарь бакинского «Нефтчи» Александр Жидков прыгнул ногами вперёд в грудь нападающему «Днепра» Олегу Протасову.

Последние передачи перед новым годом часто носили развлекательный характер, с шутками или мультфильмом «зверский футбол» (Bedknobs and Broomsticks)

Большинство передач проводило различные конкурсы:

• Гол тура (и вытекающий гол года) — постоянная рубрика
• Оценка спорной ситуации с судейскими комментариями
• Конкурс ведущего «Формулы-1» Сергея Ческидова

За годы у передачи были различные ведущие, и наиболее частым был Владимир Перетурин, реже Владимир Маслаченко.

Долгие годы это была единственная передача на советском телевидении, посвящённая только футболу. Передача начиналась Футбольным маршем Матвея Блантера и заканчивалась мелодией Lily Was Here Кэнди Далфер и Дэйва Стюарта.

Последний раз в эфир программа вышла в декабре 1999 года, в марте 2000 года вместо неё стала выходить программа «Время футбола» (с 2000 — «На футболе») с Виктором Гусевым, уделявшая внимание в основном российскому футболу. Программа просуществовала до осени 2004 года.

С 15 марта 2011 года по 13 марта 2012 года передача выходила на портале газеты «Советский спорт» под названием «Футбольное обозрение Владимира Перетурина».

Похожие передачи постсоветского времени, выдержанные в духе «Футбольного обозрения»

Непродолжительные футбольные телепроекты,
появившиеся после распада Советского Союза в эфире государственных, платных и коммерческих телеканалов

Телеканал	Название	Годы показа	Ведущий
ОРТ/Первый канал	«На футболе с Виктором Гусевым»	2000—2004	Виктор Гусев / Василий Конов
ТНТ и НТВ+	«Европейская футбольная неделя»	1998—2001	Алексей Андронов Георгий Черданцев
ТВЦ	«Футбол в диалогах» «Футбол-игра народная»	1998—2001	Александр Вайнштейн
НТВ	«Третий тайм»	1999—2002	Савик Шустер
РТР	«Футбол+ТВ»	2000	Александр Вайнштейн
РЕН ТВ	«Золотая летопись чемпионата мира по футболу»	2001—2002	нет
НТВ	«Все звёзды Чемпионата мира по футболу»	2002	нет
ОРТ	«Большой футбол»	2002	Кирилл Клеймёнов
7ТВ	«Футбольный вестник»	2003—2004	Владимир Стогниенко
НТВ	«ПроЯвление» «Футбол в разрезе»	2004—2005	Владислав Батурин Михаил Мельников
М1	«Московский футбол»	начало 2000-х	Валерий Чумаченко
5-й канал	«Опять о футболе»	2000-е	Геннадий Орлов

После развала СССР, в эфире государственных, частных и платных специализированных телеканалов появилось большое количество программ со схожим форматом, среди которых:

• Футбол без границ — обзорная программа, посвящённая европейским чемпионатам, в первые годы существования производилась собственным творческим объединением ВГТРК «Арена» (впоследствии преобразованную в Студию спортивных программ) совместно с голландской компанией «Эрейдж Медиасервис». Затем выходила программа полностью отечественного производства, которую вёл Олег Жолобов. С этого же времени программа стала освещать и матчи российского чемпионата. Выходила на РТР с 1992 по 1998 год.
• Футбол России — программа о российском футболе, выходила с 2003 по 2013 год, изначально в ночном эфире телеканала «Россия», в июне 2003 года переехала на только что образованный канал «Спорт». В разные годы были разные ведущие (среди них Илья Казаков, Игорь Будников, Аркадий Белый, Владимир Стогниенко и др.).
• Футбольный клуб — обзорная программа, где уделялось внимание как российскому, так и мировому футболу. Из-за конфликта Василия Уткина с Савиком Шустером в 1999 году на полгода исчезла из эфира, в 2000 году вновь вернулась, и просуществовав непродолжительный срок, после захвата НТВ была закрыта. В конце 1990-х, начале 2000-х годов в эфире существовали также программы «Футбольный клуб представляет Чемпионат России» (выходил до 2001 года) и «Футбольный клуб представляет Лигу Чемпионов» (выходил до 2006 года). Ведущий — Василий Уткин, иногда заменялся Савиком Шустером, Владимиром Маслаченко и Георгием Черданцевым. В 2004—2006 годах выходила только после матчей Лиги Чемпионов с обзором матчей за день. С 1999 по 2001, а также с 2005 по 2012 год выходила на спутниковом телеканале НТВ+ Футбол.
• На футболе с Виктором Гусевым («Время футбола») — преемник «Футбольного обозрения», выходивший в 2000—2004 г.г. на Первом канале (ОРТ) поздно ночью (сначала в ночь с воскресенья на понедельник, позже со вторника на среду). Внимание уделялось исключительно российскому футболу. Также было большое количество развлекательных рубрик, что сильно отличало её от остальных программ такого типа. Студийные декорации передачи имитировали комментаторскую кабинку на стадионе.
• Европейская футбольная неделя — программа о европейском футболе, делалась усилиями спортивной редакции компании НТВ-Плюс (у НТВ и ТНТ не было своих собственных спортивных редакций). Выходила с 1998 по 2001 год. В самом начале существования программы в ней не было ведущих, после того, как программа стала выходить на футбольном канале производства НТВ-Плюс, программу стали вести Алексей Андронов и Георгий Черданцев. Программа выходила на двух каналах — эфирном ТНТ и спутниковом НТВ-Плюс Футбол.
• Футбольная ночь — информационно-развлекательная программа, посвящённая обзору матчей тура в российском чемпионате. В разное время ведущими были Анастасия Мыскина, Дмитрий Фёдоров, Василий Уткин, Виктория Лопырёва, Станислава Комарова, Георгий Черданцев и Таш Саркисян. В 2011 году программа приобрела более аналитический характер: все развлекательные рубрики были закрыты.

Помимо программ с аналитическим уклоном, в эфире появлялись программы, носящие в себе ещё и развлекательный подтекст (например, «На футболе» и «Футбольная ночь»), а также просто нарезку лучших голов турниров прошлых лет (как например «Все звёзды Чемпионата мира по футболу», «Золотая летопись мирового футбола»).

Отрывок, характеризующий Футбольное обозрение

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.