Футбольный матч Дания — Швеция (2007)

Футбольный матч Дания — Швеция (2007)
дат. Fodboldlandskampen Danmark-Sverige швед. Match i fotboll mellan Danmark och Sverige
Турнир	Чемпионат Европы по футболу 2008 (отборочный турнир)
Дания Швеция 0 3
Дании засчитано техническое поражение
Дата	2 июня 2007, 20:00 CEST
Стадион	Паркен, Копенгаген, Дания
Игрок матча	не был назван
Арбитр	Херберт Фандель
Посещаемость	42 083

Футбольный матч между Данией и Швецией, состоявшийся 2 июня 2007 в Копенгагене, — скандально известная игра, проходившая в рамках отборочного турнира к чемпионату Европы по футболу 2008 года в квалификационной группе F. На стадионе присутствовало 42 083 зрителя. Встречу обслуживал судья из Германии Херберт Фандель. Матч был прерван на 89-й минуте, когда на табло был счёт 3:3. Случилось это по следующей причине: после того, как арбитр назначил в ворота датчан пенальти и удалил датского футболиста Кристиана Поульсена, болельщик сборной Дании выбежал на поле, подбежал к судье и попытался ударить его по шее. Нарушителя немедленно увели с поля, а по решению арбитра матч был тут же прекращён. 8 июня 2007 Дании было присуждено техническое поражение 3:0 по решению УЕФА.

Подобное решение принималось УЕФА не в первый раз: в 1968 году результат матча между сборными Австрии и Греции был аннулирован из-за драки болельщиков сборной Греции с игроками, а в 1987 году на первой же минуте матча сборных Нидерландов и Кипра в голову киприотского вратаря Андреаса Хариту болельщики попали шашкой, за что Нидерланды были первоначально наказаны техническим поражением со счётом 0:3 (но впоследствии решение было изменено и матч был переигран без зрителей).

Матч

Первый тайм

В первом тайме в ворота датчан влетело три мяча: отличились дважды Юхан Эльмандер и Петтер Ханссон, сделав счёт 3:0 уже к 26-й минуте. На 34-й минуте Даниэль Аггер отыграл один мяч, однако большего датчане не добились за первый тайм. Команды ушли на перерыв при счёте 3:1 в пользу гостей.

Второй тайм

Во втором тайме команда Моргена Ольсена сконцентрировалась и сравняла счёт — Йон-Даль Томассон и Леон Андреасен своими точными ударами восстановили равновесие на табло к 75-й минуте. Игра продолжалась вплоть до 89-й минуты, а счёт 3:3 не менялся.

Нападение на арбитра

На 89-й минуте в штрафной датчан завязалась потасовка: швед Маркус Русенберг ударил датчанина Кристиана Поульсена в лицо, а в ответ Поульсен пнул Русенберга в живот. Фандель немедленно назначил пенальти в ворота датчан и показал красную карточку Поульсену. В этот же момент с трибун на поле выбежал болельщик сборной Дании. Он подбежал к судье и попытался ударить того по шее, но на защиту арбитра бросились игроки Микаэль Грагвард и Даниэль Аггер. Разъярённого фаната удалось увести с поля, а судья немедленно подал сигнал о прекращении матча, даже не позволив пробить пенальти. Диктор Ларс Бехрендт поспешил объявить о досрочном прекращении матча и победе Швеции со счётом 3:0.

Расследование инцидента

Установление личности

Первоначально в датской газете Ekstra Bladet появилось сообщение с фотографией того самого болельщика. Сообщение имело следующее содержание:

Знаете ли вы этого обманщика? Именно он виноват в поражении Дании в матче против Швеции. Если вы знаете что-либо о нём, сообщите нам немедленно.

В Дании было объявлено, что публиковать в прессе имя виновника происшествия строго запрещено, однако австрийское издание APA всё-таки установило личность нападавшего. Им оказался 29-летний Ронни Норвиг, работавший и проживавший в шведском Гётеборге. Аналогичное расследование и установление личности провело другое датское издание, B.T. В конце концов, после долгих споров с внутренними органами правопорядка таблоид Ekstra Bladet решил скрыть имя нападавшего, обозначив его как «R».

Вскоре сам виновник происшествия, не пожелавший подтверждать или опровергать информацию о своём имени, дал интервью, в котором заявил, что глубоко раскаивается в своём поступке, и даже назвал себя «идиотом». Он заявил, что не хотел нападать на судью, но его словно что-то заставило это сделать, и попросил прощения у всей Дании. Более того, он после этого инцидента сломал палец, узнав, что его поступок может привести к присуждению технического поражения сборной Дании По мнению некоторых журналистов, фанат находился в состоянии алкогольного опьянения, когда напал на судью.

Меры, предпринятые УЕФА

На пятницу, 8 июня 2007 было назначено слушание дела о прерванной игре. Датский футбольный союз перед слушанием заявил, что прекращает продажу билетов на ближайшие матчи сборной, которые должны были состояться в Копенгагене. 18200 билетов, проданных на матч против Лихтенштейна (он должен был пройти 12 сентября), были признаны недействительными, и сам союз, предчувствуя исход дела, объявил, что фанатам вернут деньги за билеты. Датские футбольные деятели (в том числе диктор Ларс Бехрендт и футболист Кристиан Поульсен) заявили, что готовы принять техническое поражение: Бехрендт назвал этот поступок «огромным пятном на репутации датского футбола», а Кристиан Поульсен принёс извинения болельщикам и игрокам обеих сборных.

8 июня 2007 изначально Дании было присуждено не только техническое поражение, но и штраф на 100 тысяч швейцарских франков (61 тысяча евро), а также обязательство провести следующие игры в радиусе не менее 250 километров от Копенгагена, причём матч с Лихтенштейном должен был пройти без зрителей.

Вопрос о дисквалификации стадиона в Копенгагене

Однако часть наказания по поводу матчей вне Копенгагена было просто невозможно исполнить: в радиусе 250 км просто не было ни одного стадиона, отвечающего требованиям УЕФА. Датский футбольный союз подал апелляцию на решение КДК УЕФА, а его генеральный секретарь Джим Стьерне Хансен даже заявил, что подобные меры запрещено применять, поскольку в документах УЕФА нет соответствующего пункта, а площадь Дании невелика. С мнением Хансена не согласился генеральный секретарь Футбольной ассоциации Люксембурга Жоэль Вольф, сказав, что это была чистая формальность (игры просто нельзя было проводить в Копенгагене). Член КДК немец Райнер Кох предложил провести игру на «Энерджи Норд Арена» в Ольборге, поскольку там якобы были беговые дорожки, однако в действительности их не было.

После апелляции 5 июля 2007 УЕФА объявила своё окончательное решение: было решено не отменять присуждение поражения, но вместе с тем уменьшить сумму штрафа в два раза (с 100 тысяч до 50 тысяч швейцарских франков), а две следующие игры было разрешено провести не только в радиусе не менее 140 км от Копенгагена, но и на любом нейтральном поле. Решение о проведении матча с Лихтенштейном при пустых трибунах было отменено. Кристиану Поульсену же объявили о дисквалификации на три следующих матча.

Последствия

Техническое поражение, возможно, стоило Дании попадания на чемпионат Европы: Испания (28 очков) и Швеция (26) квалифицировались в финальную часть, а Дания (20) осталась только на четвёртом месте, пропустив вперёд Северную Ирландию (20). 10 января 2011, спустя три с половиной года после скандальной игры, высший суд Копенгагена приговорил болельщика-хулигана к штрафу в размере 320 тысяч долларов США (примерно 2,2 миллиона датских крон). Деньги, согласно решению суда, должны быть переданы Датскому футбольному союзу.

Детали матча

2 июня 2007 20:00 CEST

Дания	3:3	Швеция
Даниэль Аггер  34' Йон-Даль Томассон  62' Леон Андреасен  75'	[web.archive.org/web/20070604142330/www.uefa.com/competitions/euro/fixturesresults/round=2241/match=83725/report=mbm.html Поминутный отчёт]	7', 26' Юхан Эльмандер  23' Петтер Ханссон

Паркен, Копенгаген Зрителей: 42,083 Судья: Херберт Фандель

Дания

Швеция

ДАНИЯ: GK 1 Томас Сёренсен CM 2 Кристиан Поульсен  89' CB 3 Микаэль Грагвард CB 4 Даниэль Аггер LB 5 Ян Кристиансен 35' RB 6 Ларс Якобсен CM 7 Даниэль Йенсен 63' AM 8 Томас Каленберг 46' CF 9 Йон-Даль Томассон LW 10 Мартин Йоргенсен RW 11 Деннис Роммедаль Замены: GK 16 Йеспер Кристиансен DF 12 Леон Андреасен  77' 35' DF 13 Мартин Лаурсен MF 14 Микаэль Сильбербауэр FW 15 Йеспер Грёнкьер 63' FW 17 Деннис Сёренсен DF 18 Каспер Бёгелунн FW 19 Никлас Бендтнер 46' Тренер: Мортен Ольсен

ШВЕЦИЯ: GK 1 Андреас Исакссон LB 2 Микаэль Нильссон CB 3 Улоф Мельберг CB 4 Петтер Ханссон RB 5 Никлас Александерссон  44' DM 6 Тобиас Линдерот  84' RM 7 Кристиан Вильхельмссон AM 8 Андерс Свенссон LM 9 Фредрик Юнгберг CF 10 Маркус Альбек 80' CF 11 Юхан Эльмандер  38' 74' Замены: GK 12 Рами Шаабан DF 13 Макс фон Шлебрюгге DF 14 Даниэль Майсторович MF 15 Даниэль Андерссон MF 16 Кеннеди Бакирчиоглу 80' FW 17 Златан Ибрагимович FW 18 Маркус Русенберг 74' DF 19 Бехранг Сафари Тренер: Ларс Лагербек

Отрывок, характеризующий Футбольный матч Дания — Швеция (2007)

«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.