Футбольный матч для философов

«Футбольный матч для философов» (англ. The Philosophers' Football Match) — скетч британской комик-труппы Монти Пайтон. Первоначально он вошёл во второй эпизод немецкой версии «Летающего цирка Монти Пайтона», (нем. Monty Pythons Fliegender Zirkus) в 1972 году, а в 1982 попал в концертное видео «Monty Python Live at the Hollywood Bowl». Скетч посвящён футбольному матчу на олимпийском стадионе Мюнхена между немецкими и греческими философами-классиками во время летних олимпийских игр 1972 года. На протяжении всего матча вместо игры философы ходят по полю кругами и размышляют; Франц Беккенбауэр, единственный подлинный футболист матча (и «неожиданное включение» немецкой команды, согласно комментарию), смущён.

Ход матча

Состав команды Германии

Готфрид Лейбниц • Иммануил Кант • Георг «Нобби» Гегель (капитан) • Артур Шопенгауэр • Фридрих Шеллинг • Франц Беккенбауэр • Карл Ясперс • Фридрих Шлегель • Людвиг Витгенштейн • Фридрих Ницше • Мартин Хайдеггер • Карл Маркс
Главный тренер: Мартин Лютер

Состав команды Греции

Платон • Эпиктет • Аристотель • «Чоппер» Софокл • Эмпедокл Акрагантский • Плотин • Эпикур • Гераклит • Демокрит • Сократ (капитан) • Архимед

Матч

	Германия 0:1 (0:0) Греция Голы Сократ 89'	Стадион: Олимпийский стадион, Мюнхен Судья: Конфуций
ГЕР: 1 Лейбниц, 2 Кант, 3 Гегель (к), 4 Шопенгауэр, 5 Шеллинг, 6 Беккенбауэр, 7 Ясперс, 8 Шлегель, 9 Витгенштейн (Маркс, 88'), 10 Ницше, 11 Хайдеггер. Гл. тренер: Мартин Лютер ГРЕ: 1 Платон, 2 Эпиктет, 3 Аристотель, 4 Софокл, 5 Эмпедокл, 6 Плотин, 7 Эпикур, 8 Гераклит, 9 Демокрит, 10 Сократ (к), 11 Архимед. Ницше, 88' (ГЕР)

Боковые судьи — Фома Аквинский, Августин Блаженный.

Ницше получает жёлтую карточку за то, что говорит Конфуцию, что у него нет свободы воли. Единственный гол матча забивает Сократ на 89 минуте, получая пас от Архимеда, который перед этим впервые догадывается воспользоваться мячом с криком «Эврика!». Немецкий состав оспаривает гол: Гегель утверждает, что «реальность — только априори отражение ненатуральной этики», Кант выступает с категорическим императивом о том, что онтологически весь матч существует лишь в воображении, и Маркс (с присущим ему материализмом) говорит, что был офсайд (что соответствует истине).

Актёры

• Джон Клиз — Архимед
• Эрик Айдл — Сократ
• Грэхэм Чэпмен — Гегель
• Майкл Палин — Ницше
• Терри Джонс — Маркс
• Терри Гиллиам — Кант

Факты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Виттгенштейн на самом деле был австрийским евреем.
• Комментатор рассказывает, что немецкая команда победила «знаменитую английскую тройку» Бентама, Локка и Гоббса в полуфинале.
• Архимед и Софокл не философы.
• В сборной Бразилии по футболу на чемпионатах мира по футболу 1982 и 1986 годов участвовал игрок по имени Сократес (порт. Sócrates).
• Мартин Хайдеггер в юности неплохо играл в футбол.

Ссылки

• [truba.com/video/287619/ Ролик на русском языке]

Отрывок, характеризующий Футбольный матч для философов

В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]