Футбол в Азербайджане
Футбо́л в Азербайджа́не — одно из ключевых направлений спортивной активности в Азербайджанской республике. Футбол уже многие десятилетия считается в Азербайджане одним из самых любимых видов спорта. Азербайджан дал футбольному миру немало ярких имён, среди которых представители многих национальностей — Тофик Бахрамов, Назим Сулейманов, Анатолий Банишевский, Казбек Туаев, Александр Жидков, Вели Касумов, Дмитрий Крамаренко, Лев Майоров, Игорь Пономарёв и др.
Содержание
- 1 АФФА и государственная программа
- 2 Футбольная академия Азербайджана
- 3 История
- 4 Азербайджанская футбольная Премьер-Лига
- 5 Первый дивизион Азербайджана по футболу
- 6 Сборная Азербайджана по футболу
- 7 Футбольные рефери Азербайджана
- 8 Количество титулов
- 9 Чемпионы Азербайджана
- 10 Чемпионы Азербайджанской ССР
- 11 Кубок Азербайджана по футболу
- 12 Нынешние победители кубка
- 13 Чемпионы
- 14 Победители кубка в советское время
- 15 Иностранные тренеры в Азербайджане
- 16 Список футбольных стадионов Азербайджана
- 17 Список лучших бомбардиров Азербайджанской футбольной Премьер-лиги
- 18 Женские сборные Азербайджана
- 19 См. также
- 20 Примечания
- 21 Ссылки
АФФА и государственная программа
АФФА — Ассоциация футбольных федераций Азербайджана осуществляет контроль и управление футболом в Азербайджане. Штаб-квартира находится в Баку. Функционируют также региональные офисы. Занимается организацией национального чемпионата, кубка страны, суперкубка, игр сборных страны, поддержкой, развитием и популяризацией всего футбола в целом. Президент Азербайджана Ильхам Алиев в 2005 году своим указом утвердил Государственную Программу развития футбола в стране на период 2006—2015 гг. Одним из главных направлений Программы является проведение мероприятий по развитию детского футбола. В связи с этим в городах и районах республики было построено 20 крытых спортивных площадок. Укрепляются футбольные клубы страны, развивается материально техническая база, многие из них строят стадионы, базы тренировок. Это уже даёт определённые положительные результаты.
Футбольная академия Азербайджана
Первая Футбольная Академия в Азербайджане. Построена при финансовой поддержке УЕФА и АФФА, с целью развития детского футбола в стране. Официальная церемония открытия Академии состоялось 23 февраля 2009 года при участии члена Исполнительного комитета ФИФА, вице-президента УЕФА Шенеса Эрзика, технического директора ФИФА Жана Мишеля Бенезета, президента Ассоциации футбольных федераций Азербайджана Ровнага Абдуллаева, заместителя министра Молодежи и Спорта Азербайджана — Исмаила Исмайлова, вице-президента Национального Олимпийского Комитета Азербайджана Чингиза Гусейнзаде, членов Исполнительного Комитета АФФА, ветеранов футбола и других официальных лиц.
История
Первые футбольные клубы начали создаваться на территории Азербайджана в 1905 году[1] Эти команды в основном представляли крупные бакинские нефтепромышленные компании. Так например, футболисты-любители, работавшие на промыслах в Балаханы, были известны во всём городе[1]. Первый официальный чемпионат по футболу был проведён в Баку в 1911 году, победителем которого стала команда английской нефтяной компании, под названием «Британский Клуб». В 1912 году азербайджанские футболисты[1] провели первую международную игру в Тифлисе, против команды «Сокол», в которой одержали победу со счетом 4:2[1].
Также в 1912 году бакинская команда «Британский Клуб» второй раз стала чемпионом Баку, в 1913—1915 гг. победителем стал клуб «Спортсмен», в 1916 — «Футбольный кружок Балаханы», а в 1917 — «Сокол». Кроме того, в 1914 году в Баку была создана судейская коллегия, а также первая футбольная лига в Баку[1]. В 1923 году бакинский клуб «Комсомол» стал победителем на I Олимпиаде комсомольцев Закавказья, проходившем в столице Грузии, где принимали также участие футболисты столицы Тифлиса и Батуми. «Комсомол» повторила этот успех и в последующих трёх турнирах[1].
В 1928 году состоялся первый чемпионат Азербайджана по футболу, в котором приняло участие восемь команд из Баку, Гянджи, Степанакерта, Кубы, Шеки и Закаталы. Первым чемпионом Азербайджана стала бакинская команда «Профсоюз-2»[1].
В период с 1936 по 1991 году на чемпионате СССР принимали участие следующие азербайджанские клубы: «Темп», «Локомотив», «Динамо», «Строители Юга», «Нефтчи», «Прогресс», «Нефтяные Камни», «Спартак», «Гянджлик», «Автомобилист», «Термист» (все — Баку), «Текстильщик, «Прогресс», «Динамо», «Кяпаз» (все — Кировабад), «Металлург», «Темп», «Химик», «Полад», «Восход» (все — Сумгаит), «Текстильщик», «Автомобилист» (оба — Мингечаур), «Араз» (Нахичевань), «Дашгын» (Закаталы), «Карабах» (Степанакерт), «Хазар» (Ленкорань), «Гоязан» (Казах), «Карабах» (Агдам)[1]. В 1966 году бакинский клуб «Нефтчи» взял третье место на чемпионате СССР по футболу. Это наивысшее достижение футбольных клубов Азербайджана на этом турнире[1].
После обретения независимости в 1991 году, в марте 1992 года была создана АФФА — Ассоциация Футбольных Федераций Азербайджана. В 1994 году АФФА была принята в УЕФА и ФИФА. Первый чемпионат независимого Азербайджана был проведен в 1992 году. В чемпионате принимало участие рекордное количество команд — 26. Победу праздновал бакинский «Нефтчи», серебряные медали достались Сумгаитскому «Хазару», а бронза — команде «Туран» из Товуза. Бомбардиром первого чемпионата стал Назим Алиев, из «Хазара», с 39 забитыми голами.
В 2012 году «Нефтчи» вошла в историю как первая азербайджанская команда, попавшая в групповой этап Лиги Европы УЕФА. Также в 2012 году в Азербайджане впервые прошёл чемпионат под эгидой ФИФА — чемпионат мира по футболу среди девушек до 17 лет (матчи принимали Баку и Ленкорань).
Азербайджанская футбольная Премьер-Лига
Проводится по самой распространённой в Европе двухкруговой системе. В сезоне 2008/2009 чемпионат Азербайджана был переименован из Высшей Лиги в Премьер Лигу. В соревновании участвуют 16 клубов, представляющих различные регионы страны. Сезон начинается в августе и продолжается до конца мая следующего года с зимним перерывом с начала декабря до середины февраля. Команды, занявшие два последних места по итогам сезона, переходят в первый дивизион, а их места соответственно занимают два лучших клуба первого эшелона.
Первый дивизион Азербайджана по футболу
Проводится по двухкруговой системе. В соревновании участвует 14 клубов, которые разыгрывают 2 путевки в Премьер-Лигу с августа по май сезон 2013-2014 1 туран 2 кяпаз 3 агсу 4 карадаг 5 нефтчала 6 шахдаг 7 моик 8 терреги 9 бакылы 10 локомотив 11 шуша 12 энергетик 13 гала 14 геязань 15 шамкир 16 араз 17 карван 18 адлийя 19 мугань 20 хазри
Сборная Азербайджана по футболу
Сборная Азербайджана провела свои первые товарищеские матчи в 1929 году против сборной Ирана в Тегеране, в которых одержала три крупные победы — 4:0, 4:1 и 11:0. После обретения независимости в 1991 году, в марте 1992 года была создана АФФА — Ассоциация Футбольных Федераций Азербайджана. В 1994 году АФФА была принята в УЕФА и ФИФА. В том же году сборная начала выступать в отборочных матчах к чемпионату Европы-96 и мира.
Стремясь усилить состав основной сборной страны, в Азербайджане началась также практика натурализации иностранных футболистов, выступающих за местные клубы. Так, перед отборочными матчами чемпионата Европы-2008, бывший наставник сборной Азербайджана Шахин Диниев призвал в ряды команды сразу шесть натурализованных футболистов — бразильцев Эрнани Перейру, Андре Ладагу и Леандро Гомеса, украинцев — Александра Чертоганова и Юрия Музыку, а также россиянина Сергея Соколова.[2]
Футбольные рефери Азербайджана
Современные футбольные рефери Азербайджана:[3]
| Имя | Позиция | Год рождения | Международный дебют |
|---|---|---|---|
| Алияр Агаев | Рефери ФИФА | 1987 | 2013 |
| Рагим Гасанов | Рефери ФИФА | 1983 | 2013 |
| Анар Салманов | Рефери ФИФА | 1980 | 2010 |
| Орхан Мамедов | Рефери ФИФА | 1985 | 2015 |
| Яшар Аббасов | Ассистент рефери ФИФА | 1980 | 2012 |
| Мубариз Гашимов | Ассистент рефери ФИФА | 1981 | 2010 |
| Намик Гусейнов | Ассистент рефери ФИФА | 1987 | 2012 |
| Рза Мамедов | Ассистент рефери ФИФА | 1986 | 2014 |
| Вагиф Мусаев | Ассистент рефери ФИФА | 1972 | 2010 |
| Зейнал Зейналов | Ассистент рефери ФИФА | 1985 | 2011 |
Тофик Бахрамов
Азербайджанский футбольный арбитр Тофик Бахрамов стал вторым советским судьей, судившим на чемпионатах мира по футболу, после Николая Латышева. Он был первым советским арбитром, судившим финалы еврокубков. Высшим его достижением стала работа на Межконтинентальном кубке. В 1972 году он обслуживал матч этого турнира между аргентинским «Индепендьенте» и голландским «Аяксом». 14 октября 2004 года в Баку в преддверии матча между сборными Азербайджана и Англии в рамках отборочного цикла чемпионата мира у входа в стадион, носящий теперь имя знаменитого судьи, был открыт памятник Бахрамову, в знак уважения, за его заслуги перед футболом.
Количество титулов
| № | Клуб | Титулы | Сезон |
|---|---|---|---|
| 1 | Нефтчи (футбольный клуб, Баку) | 8 | 1992, 1995/96, 1996/97, 2003/04, 2004/[05, 2010/11 |
| 2 | Кяпаз (Гянджа) | 3 | 1994/95, 1997/98, 1998/99 |
| 3 | Интер (футбольный клуб, Баку) | 2 | 2007/08, 2009/10 |
| 4 | Шамкир (футбольный клуб, Шамкир) | 2 | 1999/2000, 2000/01 |
| 5 | Бакы (футбольный клуб, Баку) | 2 | 2005/06, 2008/09 |
| 6 | Карабах (футбольный клуб, Агдам) | 4 | 1993, 2013/14,2014/15,2015/16 |
| 7 | Туран (футбольный клуб, Товуз) | 1 | 1993/94 |
| 8 | Хазар-Ленкорань (футбольный клуб) | 1 | 2006/07 |
Чемпионы Азербайджана
Чемпионы Азербайджанской ССР
|
Кубок Азербайджана по футболу
Кубок Азербайджана по футболу — одно из основных футбольных соревнований в этой стране. Розыгрыш кубка начался с 1992 года. Нынешним чемпионом является Агдамский клуб Карабах.
Нынешние победители кубка
| М | Клуб | Победитель | Финалист | Год |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Нефтчи | 4 | 1 | 1994-95,1995-96,1998-99,2003-04 |
| 2 | Гянджа | 4 | 0 | 1993-94,1996-97,1997-98,1999—2000 |
| 3 | Карабах | 3 | 3 | 1993,2005—2006,2008-2009 |
| 4 | Хазар-Ленкорань | 2 | 1 | 2006-07,2007-08 |
| 5 | Бакы | 1 | 0 | 2004-05 |
| Иншаатчы Баку | 1 | 0 | 1992 | |
| Шафа | 1 | 0 | 2000-01 | |
| 8 | Интер | 0 | 2 | - |
| Шамкир | 0 | 2 | - | |
| «Кюр-Нур» Мингечаур | 0 | 2 | - | |
| 11 | Иншаатчы Сабирабад | 0 | 1 | - |
| Хазри Бузовна | 0 | 1 | - | |
| Карван | 0 | 1 | - | |
| Араз | 0 | 1 | - |
Чемпионы
| Розыгрыш | Победитель | Финалист | Счёт | Стадион |
|---|---|---|---|---|
| 1992 | Иншаатчы Баку | Кюр | 2:1 | им. Т.Бахрамова |
| 1993 | Карабах | Иншаатчы Баку | 2:0 | им. Т.Бахрамова |
| 1993/1994 | Кяпяз | Хазар-Ленкорань | 2:0 | им. Т.Бахрамова |
| 1994/1995 | Нефтчи | Кюр-Нур | 1:0 | им. Т.Бахрамова |
| 1995/1996 | Нефтчи | Карабах | 3:0 | им. Т.Бахрамова |
| 1996/1997 | Кяпяз | Хазри Бузовна | 1:0 | им. Т.Бахрамова |
| 1997/1998 | Кяпяз | Карабах | 2:0 | им. Т.Бахрамова |
| 1998/1999 | Нефтчи | Шамкир | 5:4 пен. | им. Т.Бахрамова |
| 1999/2000 | Кяпяз | Карабах | 2:1 | им. Т.Бахрамова |
| 2000/2001 | Шафа | Нефтчи | 2:1 | им. М.Гусейнзаде |
| 2003/2004 | Нефтчи | Иншаатчы Сабирабад | 3:0 | им. Т.Бахрамова |
| 2004/2005 | Бакы | Интер | 1:0 | им. Т.Бахрамова |
| 2005/2006 | Карабах | Карван | 2:1 | им. Т.Бахрамова |
| 2006/2007 | Хазар-Ленкорань | МКТ-Араз | 2:0 | им. Т.Бахрамова |
| 2007/2008 | Хазар-Ленкорань | Интер | 2:0 | им. Т.Бахрамова |
| 2008/2009 | Карабах | Интер | 1:0 | им. Т.Бахрамова |
| 2009/2010 | Бакы | Хазар-Ленкорань | 2:1 | им. Т.Бахрамова |
Победители кубка в советское время
Иностранные тренеры в Азербайджане
-
Анатолий Коньков - Анатолий Демьяненко
- Виктор Пасулько
- Валентин Ходукин
- Анатолий Писковец
- Виктор Пышев
- Роман Покора
-
Властимил Петржела -
Расим Кара - Наджи Шенсой
- Бюлент Коркмаз
-
Гьеко Хаджиевский -
Кахабер Цхададзе - Бадри Кварацхелия
-
Карлос Альберто Торрес -
Георгий Николов -
Берти Фогтс - Ханс Юрген Геде
Тони Адамс
Решением Исполкома Азербайджанской федерации футбола в сезоне 2008-2009 годов в Азербайджане отменен лимит на легионеров. В следующем сезоне данный вопрос будет рассматриваться снова. За каждого легионера, внесенного в список, клуб должен заплатить в казну АФФА 20 000 манатов (около 25 000 долларов).
Легионеры в Азербайджане
Из стран СНГ и Балтии
Из других стран
Список футбольных стадионов Азербайджана
Список лучших бомбардиров Азербайджанской футбольной Премьер-лиги
Список включает в себя голы забитые игроками в Премьер-лиге Азербайджана начиная с сезона 1992 года.
| Место | Игрок | Голы |
|---|---|---|
| 1 |  Назим Алиев
|
183 |
| 2 | Мушфиг Гусейнов
|
125 |
| 3 | Ровшан Ахмедов
|
116 |
| 4 | Самир Алекперов
|
115 |
| 5 | Гурбан Гурбанов
|
115 |
| 6 | Алай Байрамов
|
108 |
| 7 | Муса Гурбанов
|
94 |
| 8 | Кенан Керимов
|
93 |
| 9 | Хагани Мамедов
|
93 |
Женские сборные Азербайджана
- Сборная Азербайджана по футболу
- Женская молодёжная сборная Азербайджана по футболу
- Женская юниорская сборная Азербайджана (U-19) по футболу
- Женская юниорская сборная Азербайджана (U-17) по футболу
См. также
- Кубок Азербайджана по футболу
- Ассоциация футбольных федераций Азербайджана
- Футбольные легионеры Азербайджана
- Футболисты года в Азербайджане (АФФА)
- Азербайджанское дерби:Нефтчи(Баку)-Кяпаз(Гянджа)
Напишите отзыв о статье "Футбол в Азербайджане"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [www.affa.az/index.php?r=8&lang=az Azərbaycan futbolunun bir əsrlik tarixindən səhifələr]. Официальный сайт Ассоциаций Футбольных Федераций Азербайджана. (азерб.)
- ↑ [mirtv.ru/content/view/4531/14/ В сборной Азербайджана по футболу 6 натурализованных легионеров]
- ↑ [www.fifa.com/associations/association=aze/footballofficials/referees/peoplekind=ref.html UEFA, Azerbaijan Football Officials - Referees] (англ.)
Ссылки
- [sport.apa.az/- сайт информационного агентства АПА]
- [affa.az/ Официальный сайт АФФА — Ассоциации Футбольных Федераций Азербайджана]
- [www.interfax.ru/r/B/exclusive/246.html?id_issue=11642661 Из интервью министра молодёжи и спорта Азербайджана Азада Рагимова информационному агентству «Интерфакс».]
- [www.fussballtempel.net/uefa/AZB.html Стадионы в Азербайджане]
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Футбол в Азербайджане
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
