Футбол на Украине

Футбол является одним из самых популярных видов спорта на современной Украине. Главным руководящим органом украинского футбола является Федерация футбола Украины (ФФУ), созданная в 1991 году.

Крупнейшими достижениями украинского футбола за годы независимости являются, прежде всего, победа донецкого «Шахтёра» в розыгрыше кубка УЕФА сезона 2008/09. Затем, выход киевского «Динамо» в полуфинал Лиги чемпионов в сезоне 1998/99, выход днепропетровского «Днепра» в финал Лиги Европы УЕФА в сезоне 2014/15, второе место молодёжной сборной Украины на чемпионате Европы 2006 среди молодёжных команд, участие национальной сборной Украины в чемпионате мира 2006, где украинцы дошли до 1/4 финала. 9 апреля 2007 года Украина получила право на проведение Евро-2012 вместе с Польшей. В июле и августе 2009 года Донецк и Мариуполь принимали чемпионат Европы среди игроков до 19 лет, на котором сборная Украины стала чемпионом. В сезоне 2014/15 юноши донецкого «Шахтёра» дошли до финала Юношеской лиги УЕФА.

История

Проникновение игры

Корни этой игры на территории Украины достигают конца XIX века и ведут нас в Одессу. Одними из первых игроков в футбол на территории нынешней Украины были английские моряки в Одесском порту, которые создали в 1878 году ОБАК — «Одесский британский атлетический клуб». До 1899 года футбольная команда клуба состояла из англичан. Первыми местными игроками клуба стали Пиотровский и будущий учредитель «Спортинг-Клуба» Крыжановский. За ОБАК выступал сам Сергей Уточкин, одессит, один из первых русских авиаторов…

В 1884 году в Одессе и на территории нынешней Украины было построено первое настоящее футбольное поле, игру «foot-ball» иностранцы популяризировали среди одесситов. Игра пришлась одесситам по вкусу.

В 1892 году в Одессе основан немецкий спортивный клуб «Турн-Ферайн» с секцией футбола.

В 1899 году в Одессе создается футбольная команда, состоящая исключительно из местных жителей города.

С того момента число одесских футбольных команд стало увеличиваться. Появились ОКФ (Одесский кружок футбола), ШК (Шереметьевский кружок спорта), «Вега», «Местран» и другие.

Позднее игра проникла на Западную Украину, где действовали очаги спортивного общества «Сокол». Первые правила футбольной игры напечатано в монографии «гимнастические игры школьной молодежи», которую издал в 1891 году Эдмунд Ценар — профессор учительской семинарии во Львове. Федерация футбола Украины по материалам, предоставленным львовскими историками спорта, постановила считать игру, которая состоялась 14 июля 1894 года во Львове, первым документально зафиксированным футбольным матчем на территории Украины.

1894 — первый документально зафиксированный матч

По данным обсерватории Львовской политехники 14 июля 1894 года дневная температура составляла +24 °C. В те дни во Львове проходила выставка достижений: организовывались конференции инженеров, литературоведов, гостям города демонстрировали новую трамвайную линию, которая вела к Стрыйскому парку и др. В рамках выставки, на поле в Стрыйском парке, состоялась междугородная игра между командами, которые представляли спортивно-гимнастический общество «Сокол» — Львов против Кракова.

Матч начался 14 июля 1894 года в 17:00. Львовяне играли в белых футболках и серых гимнастических штанах, а гости — в белых футболках и синих штанах. Поединок судил профессор Виробек из Кракова. На стадионе вместимостью 10 000 зрителей собралось около 3 000 человек. Игра длилась 7 минут — до первого забитого гола. Этот мяч провёл второкурсник учительской гимназии Влодзимеж Хомицкий, который действовал на левой стороне поля. Тактики и стратегии в действиях футболистов почти не было — главным заданием было протолкнуть мяч мимо вратаря в ворота. Стойками ворот служили два флажка воткнутых в землю.

Развитие в начале XX века (1900—1914)

В 1900-х годах первые футбольные клубы возникают во многих городах Украины — инициаторами являются преимущественно молодежь, студенты высших школ. Во многих городах первыми игроками были рабочие и моряки из стран Европы.

«Сокольское движение», основанное чехами в середине XIX века, было причастно к развитию игры в Киеве. Первая команда — «Юг» (1902) состояла в основном из чехов. Впоследствии её переименован в «Сокол». Одним из очагов киевского футбольного движения был Политехнический институт, студенты которого создали команду «Политехники» (1906). В 1911 году 6 киевских клубов организовали городскую лигу: «Любители спорта», Спортивно-гимнастический Кружок при Киевском Политехническом институте, Кружок «Славия», Кружок «Спорт», Польское гимнастический Общество и Кружок «Феникс». Выиграли турнир «политехники».

Во Львове студенты первой школы образовали ФК «Слава», который впоследствии стал предком клуба «Чарни» (1903), свою спортивную команду сделала четвертая гимназия — КГС (Клуб Гимнастический-Спор 04). Эту команду через 3 года переименовывают в «Погонь» — в межвоенный период команда будет одним из флагманов польского футбола. Учащиеся 3 и 6 гимназий создали команду «Лехия» (1905). Первые чемпионы города — «Чарни».

1909 — Зарегистрирован устав «Одесского кружка футбола» (ОКФ). В декабре 1910 г. была создана одесская футбольная лига (ОФЛ). 20 февраля 1911 г. стартовал первый футбольный чемпионат Одессы, участие в котором приняли пять команд: ОБАК, Ш. К., ОКФ (Одесский кружок футбола), «Виктория», «Стад де Одесса» (позже «Спортинг-клуб»). Интересно, что в 1912 г. ОФЛ вступила во Всероссийский футбольный союз, а 20 октября 1913 г., победив в финальном матче сборную Санкт-Петербурга (4:2), сборная Одессы стала чемпионом Российской империи.

Одесские историки описывают те события с присущим им юмором: «Сборная Петербурга, победившая сборную команду Москвы, для окончательного выявления чемпиона страны должна была встретиться с победителем Юга, а это была Одесса. По жребию принимать противников выпало Одессе. Столичные футболисты, возглавляемые знаменитым Бутусовым, полагали игру с Одессой для себя обузой, но поскольку по регламенту разобраться с какими-то одесситами всё же требовалось, петербуржцы отправились на юг, как на прогулку. Но, когда команды уже выстроились на поле, и вдруг появился мальчик, бережно несущий рюмку водки, которую опрокинул в себя капитан сборной Одессы, петербуржцы поняли: кажется, дело серьёзно. В общем, столичные асы „продули под чистую“.

Однако, 15 декабря того же года на съезде Всероссийского футбольного союза розыгрыш первенства России 1913 г. был признан недействительным по не совсем понятным причинам. Дескать, в сборной Одессы играли легионеры из английской команды ОБАК. Легионеров было трое, а по регламенту их могло быть только двое. Хитрость заключалась в том, что никакого регламента не существовало. К примеру, сборная Юзовки (ныне Донецк) в том первенстве выставляла на игру 6 иностранцев. Но „сварганить“ регламент задним числом было минутным делом. Отменить матч было нельзя, и тогда Всероссийский футбольный союз применил „тактическую заготовку“: просто отменил всё первенство страны 1913 года. Так Одесса стала Чемпионом „несуществующего“ первенства 1913 года.» .

Межвоенные годы — УССР

Ячейками футбольного жизни советской части Украины оставались крупные города: Киев, Одесса, Днепропетровск, Донецк. Лучшие команды играли в Харькове — тогдашней столице республики. Все 7 первенств УССР в 1921-31 годах выиграли именно харьковчане. Когда в СССР решили организовать первый чемпионат страны для городов и республик, Харьков стал победителем зональных соревнований на Украине. В московских плей-офф, сборная Харькова в полуфинале разгромила сборную Закавказских ССР — 4:0, а в финале неожиданно переиграла команду Ленинграда — 2:1. Среди лучших игроков 1920-х и 30-х годов из первой столицы УССР были футболисты сборной СССР: Николай Кротов, Иван Привалов, Николай и Константин Фомин и Александр Бабкин. В 1927 году создан «Динамо» (Киев), которое стало флагманом украинского футбола.

Именно «Динамо» было единственной украинской командой в наивысшей лиге первого чемпионата СССР 1936. «Динамовцы» заняли 2 место. Одними из лучших футболистов страны были вратарь Антон Идзковский, защитник Константин Фомин, нападающие Константин Щегоцкий и Виктор Шиловский. Но за чемпионство боролись только сильные московские клубы («Динамо» и «Спартак»), а самым высоким довоенным показателем киевлян осталось вице-чемпионство 1936.

Межвоенные годы — Галичина, Волынь, Закарпатье и Буковина

В многонациональном Львове было несколько сильных команд, каждая из которых имела специфическое название. Польские имена носили 2 мощнейшие клубах города — «Погонь» и «Чарни», которые регулярно выступали в наивысшей лиге. Сильной командой была и «Гасмонея», где играли евреи. Другими ведущими командами города была «Лехия» и футбольная сообщество спортивного общества «Украина». «Погонь» провела все 13 довоенных турниров высшей лиги, «Чарни» — 7, «Гасмонея» — 2 и «Лехия» — один. Все галицкие команды выступали в чемпионате Львовской окружной лиги, победитель которой выходил в высшую лигу. Среди не львовских дружин следует упомянуть коллективы: «Ревера» (Станислав) и «Юнак» (Дрогобыч)

«Погонь» 4 раза становилась чемпионом Польши (1922, 1923, 1925, 1926). К национальной команды Польши вызвали Спиридона Альбанського, Яна Васевича, Юзефа Гарбеня, Мечислава Батша, но крупнейшими «звездами» были Михаил Матиас и нападающий Вацлав Кухар. Тренировал львовский клуб австрийский специалист Карл Фишер.

В первом (и единственном довоенном) Кубке Польши львовская «Спарта» добралась до финала, где проиграла краковской «Висле» (0:2).

После вторжения немецких войск в сентябре 1939 все клубы были расформированы, создав взамен новые с «пролетарскими» названиями: «Динамо», «Спартак» и др.

Сильнейшие команды Волыни: ВКС (Военный Клуб Спортивный), «Гасмонея» и «Сокол» (все — Ровно), ППС (Луцк) играли в Люблинской окружной лиге, но на общепольском уровне успехов не достигали.

Центром закарпатского футбола был Ужгород. Самой популярной командой края стал Спортивный Клуб «Русь», созданный в 1925. Эта команда была постоянным победителем первенства Закарпатья в 1929—1934 годах. СК «Русь» выигрывал чемпионаты Словакии в 1933 и 1936 годах и был одним из самых известных клубов страны. Команда стала одной из первых в мире летать на выездные игры на самолете за что получила название «летающие команда учителей». Известнейшими закарпатским игроками межвоенного периода были вратарь Олекса Бокшай и нападающий Геза Калочаи. Бокшай, который в 1937 перешел из «Руси» в пражскую «Спарта» стал преемником легендарного голкипера Франтишека Планички и, кроме многих чемпионских титулов во внутреннем первенстве, выиграл Кубок Митропы. Уроженец Берегового Калочаи играл в «Спарте» в 1932—1937 год, был обладателем Кубка Митропы и выступал за сборные Чехословакии и Венгрии.

1940—1961

Немецкая оккупация не мешала проводить футбольные матчи на западе Украины, где в 1942 году даже организовали сугубо украинскую лигу, которая объединяла клубы всей Галичины. В 1942, 1943 и 1944 чемпионами становились соответственно «Украина» (Львов), «Скала» (Стрый) и «Ватра» (Дрогобыч).

В Киеве летом 1942 года провели турнир, где выступали венгерские, немецкие и румынские военные части и две украинские команды — «Рух» и «Старт» (или же по-другому «Хлебзавод», ибо там работало большинство игроков коллектива). Наиболее известными играми стали встречи «Старт» с командой «Флакелф», первая из которых закончилась победой украинцев 5:1 и был проведен матч-реванш. Через 3 дня — 9 августа 1942 года «Старт» во второй раз победил немцев — 5:3. После этой встречи состоялись аресты и расстрелы киевских футболистов, а игра впоследствии получила название «Матч смерти».

Характерной особенностью первых послевоенных и 50-х годов в украинском футболе стал приход в сильнейшие клубы большого количества талантов из Закарпатья, среди которых: Эрнест Юст, Дезитерий Товт, Михаил Коман, Василий Турянчик, Йожеф Сабо, Ференц Медвидь, Йожеф Беца.

В 1930-х годах в высшей лиге СССР регулярно играло только «Динамо» (Киев). «Стахановець» из Сталино (сейчас — «Шахтёр») провел в элите сезона 1938—1941 и послевоенные 1949—1952. С 1955 года клуб стал постоянным участником высшего дивизиона. Периодически в «вышке» появлялись харьковские команды «Локомотив» (1949, 1950, 1953 и 1954) и «Авангард» (1960—1963). В сборную СССР футболистов «Динамо» или «Стахановца» почти не вызвали. Первым игроком украинского клуба, который вышел в матче за СССР стал Виктор Фомин в 1955 году. Лишь несколько поединков сыграли Виктор Каневский (5 игр) и Олег Макаров, а стабильным игроком сборной из украинских футболистов стал только полузащитник киевского «Динамо» Юрий Войнов — единственный представитель украинских клубов на чемпионате мира 1958, где выступал Советский Союз. В составе сборной он стал чемпионом Европы 1960 года.

В 1954 «Динамо» впервые завоевало Кубок СССР. С 1957 года главным футбольным функционером в ЦК КПУ стал Владимир Щербицкий, с чьим именем будут тесно связаны успехи и влияние сильнейшего в УССР футбольного клуба «Динамо» (Киев).

В сезоне 1959/60 гг. команда не высшей лиги (Класс А) СКА (Одесса) стала первым одесским клубом, вышедшим в 1/2 финала розыгрыша кубка СССР. Там армейцы уступили будущему победителю — московскому «Торпедо».

В 1961 году впервые в истории чемпионатов Советского Союза победителем стала команда не из Москвы — киевское «Динамо». Кубок СССР 1961 года выиграл «Шахтёр» (Сталино). Украинский футбол становился все заметнее на всесоюзной арене.

1962—1975

В 1960—1963 годах в высшей лиге выступал харьковский «Авангард». В высшей лиге чемпионата СССР в сезонах 1965 и 1966 гг помимо одесского «Черноморца» выступал ещё один одесский клуб — СКА (Одесса) .

На чемпионате мира 1962 года за сборную СССР в нападении играл киевский «динамовец» Виктор Каневский.

«Динамо» (Киев) под руководством Виктора Маслова в 1966—1968 годах повторили рекорд ЦСКА (Москва), победив в 3 чемпионатах СССР подряд. В 1966 году отрыв киевлян от «серебряного» призера, ростовского «СКА», достиг 9 очков (тогда давали 2 очка за победу). Лучшим футболистом страны 1966 года назвали полузащитника «Динамо» Андрея Бибу. На английском чемпионате мира 1966 игроком основы были Йожеф Сабо и Валерий Поркуян (лучший бомбардир ЧМ-1966 в составе сборной СССР − 4 мяча), а Виктор Серебрянников и Леонид Островский появлялись на поле лишь в некоторых играх. Советский Союз добрался до полуфинала — достижение, которое сборной не удастся повторить или превзойти.

В 1969 году Кубок СССР в первый и последний раз завоевывает команда из первой лиги — «Карпаты» (Львов), которые неожиданно для всех в финале обыграли опытный «СКА» (Ростов-на-Дону) — (2:1)

В 1972 году чемпионом СССР становится ворошиловградская «Заря», в 1974 году всесоюзную «бронзу» выигрывает только вернувшийся из Первой лиги одесский «Черноморец».

В период 1965—1975 гг. «Динамо» (Киев) только 1 раз опускалось ниже 2-го места в первенстве СССР (7 позиция в 1970), итог тех 11 сезонов: 6 чемпионств и 4 вице-чемпионства. Когда закончили выступления главные «звёзды» московских клубов 1960-х годов: Валерий Воронин, Эдуард Стрельцов и Валентин Иванов с «Торпедо»; Альберт Шестернев и Владимир Пономарев («ЦСКА»); Галимзян Хусаинов («Спартак»); «динамовцы» Игорь Численко и Лев Яшин, процент игроков в национальной сборной СССР из Киева увеличился.

Среди 14 участников ЧЕ 1972 (вице-чемпионство) 6 игроков представляли клубы УССР — «Динамо», «Шахтёр», «Зарю» и «Карпаты». В том году чемпионат сенсационно выиграла «Заря» (Луганск) — впервые это сделала команда не из столицы какой-либо из советских республик, а из областного центра. «Динамо» было вторым, а 6-е место занял новичок «вышки» «Днепр», где наставником тогда работал молодой тренер Валерий Лобановский.

Бывший нападающий киевского «Динамо» возвращается в Киев и с динамовского коллектива создает сильную даже по европейским меркам команду. «Динамо» завоёвывает Кубок обладателей кубков и Суперкубок УЕФА 1975. «Золотой мяч» лучшему игроку Европы от «Франс футбола» получает нападающий киевлян Олег Блохин. Лобановского назначают наставником сборной СССР.

Блохина признавали лучшим футболистом Украины в 1972, 1973, 1974, 1975, 1976, 1977, 1978, 1980 и 1981 годах и сильнейшим игроком СССР в 1972, 1973 и 1974 годах.

1976—1991

В 1974—1977 годах среди 16 участников высшей лиги чемпионата СССР было 6 команд из УССР, то есть — 37,5 %. Это был самый высокий показатель за все годы существования чемпионата. Выше доля будет только в первенстве 1990, когда от участия в откажутся клубы Прибалтики и Грузии.

«Динамо» (Киев) становилась чемпионом в 1977, 1980 и 1981 годах. В 1979 году вице-чемпионом страны становится донецкий «Шахтёр», а лучшим бомбардиром и игроком года является нападающий Виталий Старухин. После стабильных успехов киевских «динамовцев» Валерия Лобановского вновь назначили тренером сборной СССР (1982—1983 и 1986—1990).

В начале 1980-х в Днепропетровске собрался коллектив футболистов, который начал борьбу за медали в советских первенствах — Сергей Краковский, Николай Павлов, Геннадий Литовченко, Олег Таран и Олег Протасов. «Днепр» выиграл первенство Союза в 1983 (под руководством Владимира Емца) и 1988 (под руководством Евгения Кучеревского. В 1984 году лучшим футболистом страны назвали Геннадия Литовченко, в 1987 — Олега Протасова. Протасов устанавливает рекорд результативности сезона 1985 — 35 голов и получил «Серебряный бутсу». Этот результат (35 голов за сезон) стал лучшим во всех первенствах СССР.

Олег Блохин выходит в лидеры по количеству матчей, голов за «Динамо» и сборную СССР. Киевское «Динамо» выигрывает Кубок обладателей кубков 1986, а на чемпионате мира в Мексике 1986 среди 11 игроков основного состава 8 представляли «Динамо». «Франс футбол» признал одессита Игоря Беланова лучшим игроком Европы 1986 года.

Киевских «динамовцев» — подопечных Лобановского, называют лучшими футболистами СССР: Анатолий Демьяненко (1985), Александра Заварова (1986), Олега Протасова (1987), Алексея Михайличенко (1988).

Футбол на независимой Украине (1991—н.в.)

Шовковский Свидерский (Гусин) Русол (Ващук) Шелаев Несмачный Гусев Тимощук Ребров (Воробей) Калиниченко Воронин Шевченко - (К)

Сборная Украины на чемпионате мира 2006. Тренер: Олег Блохин.

Федерацию футбола Украины создали в 1991 году. Первым президентом ФФУ стал Виктор Банников. В следующем году организация стала членом ФИФА и УЕФА, жеребьевка отбора к чемпионату мира 1994 произошло перед этим. Вновь постсоветские федерации (кроме русской) до начала квалификации к чемпионату Европы 1996 играли только в товарищеских встречах. Немало игроков провело несколько полуофициальных игр за сборную Украину, но потом выступали за Россию (например, Олег Саленко — лучший бомбардир ЧМ-1994, Юрий Никифоров, Илья Цымбаларь).

Много сильных игроков уехало за границу, от прежней советской система подготовки юных игроков мало что осталось.

Первым чемпионом Украины стала симферопольская «Таврия», которая победила в решающей игре «Динамо» (Киев). Все последующие чемпионаты (вплоть до 2002) выигрывали киевляне. Сборную формировали на основе «Динамо», куда в 1996-м после нескольких лет работы на Ближнем Востоке вернулся Валерий Лобановский. Он сделал ряд футболистов звездами мирового класса, которые вскоре перешли играть в зарубежные клубы (Андрей Шевченко, Олег Лужный, Каха Каладзе, Сергей Ребров). В 2004 году украинский легионер «Милана» Андрей Шевченко получил «Золотой мяч» — приз лучшему футболисту Европы.

Первым обладателем Кубка Украины в 1992 году стал одесский «Черноморец», победивший в дополнительное время «Металлист» (Харьков), а в 1994 году одесситы повторили свой кубковый успех в матче с «Таврией» (Симферополь).

Придя на пост президента клуба «Шахтёр» (Донецк), миллиардер Ринат Ахметов благодаря удачным капиталовложениям сделал донецкую команду равным соперником для киевского «Динамо». Сейчас их встречи называют украинским классико.

Сборная Украины в 1997—2001 годах трижды подряд не попадала на финальные турниры международных чемпионатов из-за поражений в решающих матчах плей-офф. Первым серьёзным турниром, куда попала национальная команда, стал чемпионат мира 2006. Наставник «сине-жёлтых» Олег Блохин ещё за тур до конца обеспечил уверенное первое место в отборочной группе, где соперниками украинцев были сборные Турции, Греции и Дании. На самом чемпионате, сборная Украины, ведомая тандемом Олег Блохин-Семён Альтман, сенсационно дошла до 1/4 финала. По итогам 2006 года Олег Блохин попал в список 10 лучших тренеров мира.

18 апреля 2007 года Украина получила право на проведение Евро-2012 вместе с соседней Польшей.

В сезоне 2008/09 украинские клубы установили свой исторический рекорд по набранным очкам в таблице коэффициентов УЕФА, набрав наибольшее число баллов среди всех европейских чемпионатов.

20 мая 2009 года донецкий «Шахтёр» стал обладателем Кубка УЕФА, в финале обыграв немецкий «Вердер» (2:1).

В июле и августе 2009 года Донецк и Мариуполь принимали чемпионат Европы среди игроков до 19 лет, на котором Сборная Украины стала чемпионом (гл. тренер- Юрий Калитвинцев.), обыграв в финале турнира сборную Англии со счётом 2:0 .

В сезоне 2014/15 юноши донецкого «Шахтёра» дошли до финала Юношеской лиги УЕФА, где со счётом 2:3 уступили ровесникам из лондонского «Челси».

Символическая сборная

Символическая сборная  — 11 лучших игроков, которых ежегодно выбирают читатели интернет-страницы [www.ua-football.com UA-Футбол].

Год	Вратарь	Защитники	Полузащитники	Нападающие	Тренер
2006	Богдан Шуст	Владимир Езерский Дмитрий Чигринский Андрей Русол Андрей Несмачный	Олег Гусев Анатолий Тимощук Сергей Назаренко Матузалем	Андрей Воронин Андрей Шевченко	Олег Блохин
2007	Вячеслав Кернозенко	Дарио Срна Андрей Русол Папа Гуйе Разван Рац	Олег Гусев Анатолий Тимощук Сергей Назаренко Фернандиньо	Исмаэль Бангура Александр Гладкий	Олег Протасов
2008	Станислав Богуш	Дарио Срна Тарас Михалик Папа Гуйе Северин Ганцарчик	Илсиньо Анатолий Тимощук Александр Алиев Виллиан	Артём Милевский Джексон Коэльо	Мирон Маркевич

См. также

• Сборная Украины по футболу
• Чемпионат Украины по футболу
• Кубок Украины по футболу
• Мини-футбол на Украине

Ссылки

• [www.ukrsoccerhistory.com/sources/pages.aspx?language=ukr&page=popup01 История украинского футбола на сайте «ukrsoccerhistory.com»]  (рус.)
• [www.lwow.home.pl/sport/sport.html Довоенный львовский футбол]  (польск.)
• [upl.org.ua Украинский футбол на сайте upl.org.ua]

Отрывок, характеризующий Футбол на Украине

Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…