Фьельстад, Лисе
| Лисе Фьельстад | ||
| Lise Fjeldstad | ||
 | ||
| Имя при рождении: |
Lise Barbra Skappel Fjeldstad | |
|---|---|---|
| Дата рождения: | ||
| Место рождения: | ||
| Гражданство: | ||
| Профессия: | ||
| Карьера: |
1963 - наст.вр. | |
| Награды: |
| |
Лисе Фьельстад (норв. Lise Fjeldstad; собственно Лисе Барбра Скаппель Фьельстад; 17 июня 1939, Осло, Норвегия) — норвежская актриса, дочь знаменитого норвежского дирижёра и скрипача Эйвина Фьельстада[en] (норв. Øivin Fjeldstad, 1903—1983).
Биография
Родившись в семье музыкантов, Лисе получила музыкальное образование, но с детства мечтала стать актрисой, хотя и была весьма застенчивой[1]. Лисе Фьельстад закончила Норвежскую Национальную Академию Театра в 1963 году. Сразу после окончания академии Лисе поступила в труппу норвежского театра Det Norske Teatret. В 1966 году сыграла роль Дездемоны в спектакле «Отелло» по трагедии Шекспира. Премьера спектакля имела огромный успех[1].
В 1975 году её пригласили в Норвежский национальный театр, где среди сыгранных ею ролей были Бланш Дюбуа из пьесы Тенесси Уильямса «Трамвай „Желание“», а также Агнес в драме Генрика Ибсена «Бранд». За время работы в Национальном театре она сыграла за 34 года более 50 ролей, и считается его ведущей актрисой. Её прощальным спектаклем стала «Чайка» по Чехову[1].
Российским зрителям актриса знакома в первую очередь по роли Тюры в советско-норвежском совместном кинофильме 1985 года «И на камнях растут деревья». В норвежском прокате фильм вышел под названием «Dragens fange».
В 1991 году Лисе Фьельстад завоевала главную норвежскую кинематографическую премию — «Аманда» в номинации лучшая женская роль первого плана за фильм «Dødsdansen». В 1993 году Лисе Фьельстад была произведена в кавалеры I степени норвежского королевского Ордена Святого Олафа.
В 1965 году Лисе вышла замуж за Гордона Бадди. Однако этот брак распался из-за того, что сама Лисе влюбилась и ушла к другому мужчине[1]. Лисе живёт в гражданском браке с норвежским актёром Пером Сандерлендом, от которого у неё двое детей. Оба ребёнка родились, когда Лисе было уже больше сорока лет. Она ведёт активную общественную деятельность: выступает в различных телепередачах. Основными темами, которые её волнуют, являются школьная реформа, охрана окружающей среды, вопросы социальной защиты и здравоохранения[1].
Фильмография
- 1964 — «Marenco» — Биттен Роянсен
- 1966 — «Голод» (англ. Hunger) — девчонка
- 1966 — «Африканец» (норв. Afrikaneren) — Эйлин
- 1968 — «Маленький Эйольф» (норв. Lille Eyolf) — Аста Альмерс
- 1968 — «Привет от Берты» (норв. Hilsen fra Bertha)
- 1969 — «Мы все демоны» (англ. We Are All Demons) — Ингер
- 1970 — «Антигона» — (норв. Antigone) — Исмена
- 1973 — «Вишнёвый сад» — Любовь Андреевна Раневская
- 1973 — «Кукольный дом» — Нора
- 1976 — «Дагни» — Дагни Юль
- 1985 — «Последнее место на земле» (англ. The Last Place on Earth) — Миссис Нансен
- 1985 — «И на камнях растут деревья» — Тюра
Награды и признание
- 2006 год — Премия в честь столетия со дня смерти Генрика Ибсена ((норв. Ibsen Centennial Awards))
- 2006 год — Премия Германа Вильденвея (норв. Herman Wildenveys Poesipris)
- 2008 год — Премия города Осло (норв. Oslo bys kulturpris)
Напишите отзыв о статье "Фьельстад, Лисе"
Примечания
Ссылки
|
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Фьельстад, Лисе
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
