Фэйи, Джефф
Поделись знанием:
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
(перенаправлено с «Фэйи, Джеффри Дэвид»)
| Джефф Фейхи | |
| Jeff Fahey | |
 | |
| Имя при рождении: |
Джеффри Дэвид Фейхи |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1982 — наст. время. |
| Направление: | |
Джеффри Дэвид «Джефф» Фейхи (англ. Jeffrey David «Jeff» Fahey ) — американский актёр кино и телевидения, получивший известность как исполнитель роли Джоба Смита в фильме «Газонокосильщик» (1992) и Фрэнка Лапидуса в телесериале «Остаться в живых».
Биография
Джеффри Дэвид Фейхи родился 29 ноября 1952 года в городе Олин, штат Нью-Йорк. Его родители ирландско-американского происхождения[1]. Он является шестым из тринадцати братьев и сестер. Вырос в Буффало, окончил «Father Baker's High School». В семнадцать лет ушёл из дома и путешествовал автостопом[2].
Фейхи начал выступать, выиграв стипендию для танца на конкурсе в «Joffery Ballet» в возрасте 25 лет. Выступал в театрах на всей территории Соединенных Штатов и а Великобритании. Он получил свою первую главную роль (Гэри Корелли) в популярной телеопере «One Life To Live».
В 1985 году он получил роль Тайри в фильме «Сильверадо». В 1992 году Фейхи и Пирс Броснан сыграли главные роли в фильме «Газонокосильщик», а 1995 году он исполнил главную роль в телесериале «Судебный исполнитель». С 2008 года Джефф Фейхи играет Фрэнка Лапидуса в американском драматическом сериале «Остаться в живых». Фрэнк — пилот вертолёта, но позже выясняется, что работал и пилотом самолётов. Он впервые появляется в начале четвёртого сезона и до пятого снимается как приглашённый актёр. В шестом сезоне герой Джеффа становится одним из главных героев[3].
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1982—1985 | с | Одна жизнь, чтобы жить | One Life to Live | Гэри Корелли |
| 1985 | ф | Сильверадо | Silverado | Тайри |
| 1985 | тф | Казнь Рэймонда Грэма | The Execution of Raymond Graham | Рэймонд Грэм |
| 1986 | с | Альфред Хичкок представляет | The New Alfred Hitchcock Presents | Рэй Ли |
| 1986 | ф | Психо 3 | Psycho III | Дуэйн Дюк |
| 1986 | с | Полиция Майами | Miami Vice | Эдди Кэй |
| 1988 | ф | Ответный огонь | Backfire | Донни МакЭндрю |
| 1988 | ф | Двойственные решения | Split Decisions | Рэй МакГвинн |
| 1989 | ф | Кровные узы | True Blood | Рэймонд Трублад |
| 1990 | ф | Последний из достойнейших | The Last of the Finest | Рики Родригес |
| 1990 | ф | Порыв | Impulse | Стэн |
| 1990 | ф | Белый охотник, чёрное сердце | White Hunter Black Heart | Пит Веррилл |
| 1990 | тф | Любопытство убивает | Curiosity Kills | Мэттью Манус |
| 1991 | ф | Железный лабиринт | Iron Maze | Барри Миковски |
| 1991 | ф | Расчлененное тело | Body Parts | Билл |
| 1992 | тф | Рисовальщик | Sketch Artist | Джек Уайтфилд |
| 1992 | ф | Газонокосильщик | The Lawnmower Man | Джоб Смит |
| 1993 | тф | Слепая сторона | Blindsided | Фрэнк МакКенне |
| 1993 | ф | Шустрая | Quick | Манси |
| 1993 | ф | Список для убийств | The Hit List | Чарли Пайк |
| 1994 | ф | Свободное падение | Freefall | Декс Дуллум |
| 1994 | ф | Жрица страсти | Woman of Desire | Джек Линч |
| 1994 | ф | Уайетт Эрп | Wyatt Earp | Айк Клэнтон |
| 1995 | тф | Рисовальщик 2: Руки, которые видят | Sketch Artist II: Hands That See | Джек Уайтфилд |
| 1995 | ф | Логово змея | Serpent's Lair | Том Беннет |
| 1995 | тф | Виртуальное соблазнение | Virtual Seduction | Лайм Басс |
| 1995 | с | Маршал | The Marshal | Уинстон МакБрайд |
| 1997 | ф | Время под огнём | Time Under Fire | Алан / Джон Дикенс |
| 1997 | ф | Человек тьмы 3: Умри, Человек тьмы! | Darkman III: Die Darkman Die | Питер Рукер |
| 1997 | с | Причуды науки | Perversions of Science | бородатый человек |
| 1999 | с | Седьмой свиток фараона | The Seventh Scroll | Ник Харпер |
| 1999 | ф | Повелитель тьмы | Revelation | Торолд Стоун |
| 1999 | ф | Завтра не придет никогда | No Tomorrow | Дэвис |
| 1999 | ф | Хайджек | Hijack | Эдди Лайман |
| 2001 | ф | Ледяное сердце | Cold Heart | Фил |
| 2001 | с | Детектив Нэш Бриджес | Nash Bridges | Нельсон Коллинз |
| 2002 | ф | Падшие ангелы | Fallen Angels | Ричард Лейтон |
| 2004 | с | Расследование Джордан | Crossing Jordan | охотник за головами |
| 2007 | ф | Послания | Messages | Ричард Мюррей |
| 2007 | ф | Планета страха | Planet Terror | Джей. Ти. |
| 2007 | ф | Грайндхаус (3 сегмента) | Grindhouse | разные персонажи |
| 2008—2010 | с | Остаться в живых | Lost | Фрэнк Лапидус |
| 2009 | с | C.S.I.: Место преступления Майами | CSI: Miami | Аллен Пирс |
| 2010 | ф | Мачете | Machete | Майкл Бут |
| 2013 | с | Под куполом | Under the Dome | шериф Дьюк |
| 2015 | с | Правосудие | Justified | Захария Рэндольф |
| 2015 | с | Восстание Техаса | Texas Rising | Томас Джефферсон Раск |
| 2015 | с | От заката до рассвета | From Dusk Till Dawn: The Series | дядя Эдди |
Интересные факты
- Учился в балетной школе и 3 года танцевал в труппе «Joffery Ballet».
- Во время съемок "Белый охотник, черное сердце" в Зимбабве в сцене с катером African Queen в реке Замбези выше водопада Виктория судно, в котором находились Джефф Фейхи и Клинт Иствуд, оказалось в опасной близости к краю водопада. Клинт Иствуд вызвал по рации помощь, и катер вытащили.
- В "Психо-3" Энтони Перкинс, который был режиссёром фильма, хотел, чтобы Дуэйн, персонаж Джеффа, был полностью ню в интимных сценах с рыжей девицей, однако, поскольку Фейхи чувствовал себя крайне неловко и стеснялся полностью обнажаться перед камерой, ему было разрешено держать в руках две лампы и водить ими перед собой, чтобы частично прикрыться в полутьме. В итоге получилось еще более "грязно и непристойно", чем если бы актер просто разделся, и это стало одной из лучших "фишек" хичкоковского ужастика.
- Джефф снимался также в документалке "История Конституции США (1619-2005)". Фильм состоял из 47 отдельных серий продолжительностью пять-семь минут.
- В 1986 году Джеффа номинировали на премию "Джемини" за лучшее исполнение главной роли в драматическом фильме "Казнь Рэймонда Грэма".
- В 1995 году Джефф был ведущим Девятого ежегодного Genesis Awards (премия вручается крупным новостным и развлекательным СМИ за вклад в культуру — произведения, поднимающие перед обществом животрепещущие вопросы). А в феврале того же года он был вызван в Вашингтон, в Capitol Hill, чтобы стать свидетелем присуждения наград Второй мировой войны покойному отцу (Фрэнку Фейхи) — это две медали "Пурпурное сердце" и две "Бронзовые Звезды".
- С 2013 по 2014 годы Фейхи был плотно занят в новой постановке классической пьесы "Двенадцать разгневанных мужчин". Премьера состоялась в Garrick Theatre в Лондоне, и спектакли длились до марта 2014 года. Фейхи играет роль самого упрямого присяжного номер 3, чей голос является решающим для оправдания невиновного подсудимого (собственно, в российской версии это была роль Сергея Гармаша, сыгравшего таксиста, перед которым Газаров очень красноречиво жонглировал кинжальчиком, рассказывая о своем "авлабарском детстве"). Другие известные актеры, появляющиеся в этом спектакле, это Мартин Шоу, который сыграл роль присяжного номер 8 (этой ролью прославился в фильме 1957 году Генри Фонда), Роберт Вон и Ник Моран.
Напишите отзыв о статье "Фэйи, Джефф"
Примечания
- ↑ Pergament, Alan. [nl.newsbank.com/nl-search/we/Archives?p_product=BN&p_theme=bn&p_action=search&p_maxdocs=200&p_topdoc=1&p_text_direct-0=0EAF98BD2D18F8ED&p_field_direct-0=document_id&p_perpage=10&p_sort=YMD_date:D&s_trackval=GooglePM Jeff Fahey, Hard-Working Lawman], Buffalo News (23 августа 1995). Проверено 10 декабря 2007.
- ↑ [movies.yahoo.com/movie/contributor/1800030922/bio Jeff Fahey Biography]
- ↑ [www.ew.com/ew/article/0,,20053479,00.html "Fahey Joins Cast of 'Lost'", Entertainment Weekly].
Ссылки
- Джефф Фейхи (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Фэйи, Джефф
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
