Фэй, Леонтина
| Леонтина Фэй | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Супруг: |
Шарль де Вольнис |
Леонтина Фэй (фр. Léontine Fay, dame Joly, dite Volnys; 1810—1876) — французская театральная актриса.
Биография
Леонтина Фэй родилась 9 ноября 1810 года в городе Тулузе в артистической семье.
Уже в пятилетнем возрасте дебютировала во франкфуртском театре и затем объехала всю Бельгию и Францию в качестве «маленького чуда». В 1824 году выступила в парижском театре «Gymnase» с огромным успехом. Её веселость, детская грация игры и необыкновенно рано развитый ум обеспечили успех в этом театре многих мелких пьес Эжена Скриба и других авторов[1][2].
В 1829 году она вышла замуж за актёра Шарля Жоли или Вольниса (фр. Charles de Volnys), вместе с которым в 1835 была приглашена в «Комеди Франсез». Сперва она играла роли любовниц в новых драмах, но вскоре отдалась специально характерным ролям в комедии. Однажды она отказалась играть роль Мессалины в пьесе Александра Дюма-отца «Калигула», на том основании, что честная женщина не может изображать такое лицо, не оскорбляя чувство приличия[1].
Вследствие интриг коллег по сцене, Леонтина Фэй вернулась в «Gymnase», но в 1844 году была вновь приглашена в «Comédie Française», и играла с тем же успехом, как в свои лучшие дни. По словам русского театрального критика Коровякова Д. Д. в ней особенно ценилось «отсутствие манерности, деланности и необыкновенная выразительность и грация исполнения»[1].
В 1845 году Леонтина Фэй приехала в Российскую империю, где получила приглашение быть чтицей вдовствующей императрицы Александры Фёдоровны, которую сопровождала в путешествиях[1].
По возвращении во Францию она вновь вступила в «Comédie Française», где оставалась до 1847 года, когда была приглашена в столицу России город Санкт-Петербург в Михайловский театр, где, вместе с Арну-Плесси разделила роли ушедшей со сцены Луизы Аллан[1].
Сначала она не произвела большого впечатления на петербургскую публику; успех пришёл к ней позже, когда она отказалась от ролей, где героини были слишком молоды. Её живая, страстная и разнообразная игра завоевала ей почетное место во французской труппе. Как мимическая артистка, она почти не имела соперниц и в совершенстве играла роли немых, например Жоржа в «Энгувильском немом» и Фенеллы в «La muette de Portici». С 1855 года актриса окончательно перешла на роли матерей и пожилых женщин, играла их с постоянным и неизменным успехом до конца своей артистической карьеры[1].
В 1868 году Леонтина Фэй оставила сцену Михайловского театра и поселилась с мужем на Лазурном берегу в Ницце, где и умерла 29 августа 1876 года[1].
Напишите отзыв о статье "Фэй, Леонтина"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Коровяков Д. Д. Вольнис, Леонтина // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Œuvres illustrées de M. Eugène Scribe, vol. 6, t. 4, Lagny et Paris, Vialat et Cie ; Marescq et Cie, 1855, 320 p., p. 149
Отрывок, характеризующий Фэй, Леонтина
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
